Небесные киты Измаила - Филип Фармер

Пробираясь сквозь джунгли он описал спираль и снова вернулся к морю, но воды так и не нашел. Земля под лианами была такой же сухой и твердой, как в пустыне Сахара.

Измаил присматривался к растениям, недоумевая, как они всасывают влагу, если у них нет корней, уходящих в землю.

Через некоторое время ему пришло в голову, что роль корней могут выполнять голые стебли, тянущиеся к небу. Они могут вбирать в себя какую-никакую влагу из атмосферы. Но вот чем эти растения питаются?

Размышляя подобным образом, он услышал какой-то щебет.

Потом из-за края листа высунулись две пары длинных опушенных усиков, а за ними последовала круглая голова с парой большущих глаз без век. Судя по голове и усам, Измаил ожидал, что остальные части тела тоже будут насекомообразными. Но существо оказалось двуногим, причем шея, грудная клетка и две руки были явно от млекопитающего, похожи на обезьяньи и покрыты розоватым пушком, прикрывавшим бледно-красную кожу. Ноги и ступни походили на медвежьи.

Животное имело два фута в высоту, и при свете красного солнца его насекомообразные усики, похожие на пару пинцетов, оказались выгнутыми наружу двойными хоботками. Губы под ними были почти человеческие, зубы — хищного животного.

Измаил был напуган. Это существо могло сильно покусать, и укусы, насколько он понимал, могли быть ядовитыми.

Однако оно не пыталось на него напасть. Существо приподняло голову, поводя усами, а затем, продолжая щебетать, убежало, мелькая между лианами. Через секунду Измаил увидел, что оно сидит на ветке, пытаясь оторвать от стебля большой бледно-зеленый стручок. Эта тварь повернула стручок так, что на нем можно было различить пятно густо-зеленого оттенка.

Потом она ткнула в это место своим негнущимся пальцем, и палец вошел внутрь. Вытащив палец, зверь вставил в отверстие один из своих хоботков. Очевидно, таким образом он пил.

Осушив стручок, животное свернулось и так долго не двигалось, что Измаил подумал, что оно заснуло. Незакрывающиеся глаза потускнели, их заволокло тонкой пеленой. Измаил, воспользовавшись моментом, подошел поближе. Он рассмотрел, что пелена — это не веко, а пленка какой-то полупрозрачной жидкости. Еще он увидел, как сама собой приподнялась тонкая, бледная лиана, приблизилась к зверю сзади и припала к его яремной вене. После этого она приобрела матово-красный оттенок.

Через некоторое время лиана медленно и осторожно отстранила от вены свою верхушку, покрасневшую от крови. Она позмеиному сползла вниз по спине зверя и скользнула в отверстие в стебле, откуда появилась.

С глаз животного спала молочно-белая пелена, оно слабо защебетало и зашевелилось. Почувствовав, что Измаил стоит совсем рядом, существо скрылось в джунглях. Но двигалось оно уже не так проворно, как раньше.

Сначала Измаил собирался последовать примеру животного — вонзить палец в темную отметину на стручке и попить из него. Однако теперь он подумал, что это небезопасно. Не было ли в этом питье какого-нибудь паралитического вещества? Вдруг каждый раз, как кто-нибудь выпьет эту жидкость, наружу выползает лиана и присасывается к вене? Не было ли это странным симбиозом, обычным для здешних природных сообществ, но пагубным для него?

Конечно, ничто ему не помешает сорвать стручок и войти в море, где лианы не достанут его, когда он напьется.

Но что, если эта вода содержит что-то такое, что парализует не только тело? Что, если эти стручки — что-нибудь вроде плодов лотоса[Люди племени лотофагов, согласно «Одиссее» Гомера, поедали лотос, чтобы забыть прошлое. (Здесь и далее примеч. пер.)], вкусив которых он вернется в джунгли и сам пригласит кровососа пообедать собой?

Пока Измаил стоял в нерешительности, каждой порой своей кожи жаждая воды, такой доступной, но одновременно опасной, он увидал, что несколько лиан выскользнули из многочисленных отверстий в стеблях. Все они потянулись к стручку, накрыли его, выделили зеленоватую слизь, проевшую оболочку стручка, и вскоре каждая из лиан потянулась назад, скрутив кончик в кольцо, сжимавшее кусок кожуры.

Неудивительно, что земля выглядела такой опустошенной.

Растения питались собственными плодами. Не было сомнений в том, что они поедали и все органические останки. А кроме органики, которую они произвели сами, в качестве пищи им нужна была кровь.

Действуя быстро, чтобы не задумываться о возможных последствиях, он сорвал стручок и проткнул его оболочку. Потом повернулся и, добежав до моря, вошел по бедра в воду. Он опрокинул плод над головой, и влага полилась ему в рот. Питье оказалось прохладным и сладким, но его было недостаточно.

Делать было нечего — надо было вернуться, чтобы сорвать еще один стручок.

Измаил двинулся было обратно, но заметил мелькнувшую мимо тень; он оглянулся по сторонам и посмотрел вверх.

Вдалеке опять виднелось большое красное облако и его прожорливые спутники — небесные киты.

Но тень отбрасывало что-то, что находилось гораздо ближе.

Над ним на высоте примерно тридцати футов над землей пронеслась воздушная акула, а за ней еще три.

Первые две сделали пробный заход, но две, замыкавшие цепочку, решили, что можно нападать.

Они спикировали на него — крылья-плавники при этом сменили угол наклона, — открыв свои огромные пасти.

Измаил не двигался, пока первая из них не оказалась в пределах шести футов. Теперь она была всего на расстоянии фута от воды и шипела.

Похоже было, что тварь вполне способна откусить человеку голову и, более того, собирается это сделать. Подхватить его в воздух она наверняка не сможет, а вот в воде будет беспомощна. Или не будет?

Измаил нырнул с головой под воду, зажмурив глаза и закрыв рот, а нос зажал двумя пальцами. Он сосчитал до десяти и вынырнул, как раз когда поверху, волочась по воде, прошла нижняя лопасть хвоста последней акулы.

Выбраться из воды было бы не так трудно, не будь она такой вязкой, а сам он — не таким усталым. Он с трудом волочил ноги, все время оглядываясь влево, пока не выбрался на узкую полоску пляжа, а потом скрылся под сенью джунглей.

Животные поднялись повыше, держась круто к ветру. Они удалялись курсом бейдевинд, пролетев над озером в четверти мили от него. Потом сменили галс и пошли на запад, снова сделали поворот и растопырили крылья, поймав в них полный ветер.

Измаил сорвал стручок, проткнул пальцем отверстие и стал пить. Возбуждение и опасность заставили его забыть об осторожности, и это осознал он минутой позже — его погубило.

Когда он пил первый раз, он не чувствовал паралитического эффекта, которого опасался. Тогда он расставил ноги так, чтобы не упасть лицом в воду, если его парализует. Но ничего не почувствовал. Возможно, потому, что он был гораздо крупнее, чем животное с двойным хоботком, ему нужно было намного больше растворенного в соке наркотика. К тому же, наверное, его действию помешало возбуждение при появлении акул.