Дело хромой канарейки - Эрл Гарднер

— Мейсон.

— Хорошо, мистер Мейсон, послушайте теперь меня. Я прекрасно разбираюсь, что важно, а что нет. Я расскажу вам, что я видела вон там, а потом судите сами, обычный ли это пустяк или нет и стоило ли тем полицейским подняться ко мне и поговорить со мной.

Так вот, я стояла перед окном в столовой и смотрела в сад. Просто так, ни на что конкретно. Если в солярии напротив не опущены жалюзи, то видно все, что там творится. А миссис Прескотт терпеть не может закрывать жалюзи. Святые угодники, чего только я не насмотрелась! Так вот, этот молодой человек был в солярии с сестрой миссис Прескотт. Она была одна в доме с этим молодым человеком.

— Возможно, он заглянул мимоходом просто из вежливости. Миссис Надоеда только фыркнула:

— Мимоходом! Не смешите! Он там находился ровно сорок две минуты до аварии, и если бы вы видели то, что я видела, когда Рита Свейн выпустила канарейку, вы бы заговорили по-другому.

— Как она упустила канарейку? — спросил Мейсон, всеми силами стараясь лишить свой голос заинтересованности.

— Рита стояла перед самым окном. Жалюзи были подняты, и она должна была бы знать, что я могу ее видеть, если случайно выгляну из окна столовой. Не подумайте, что я целыми днями торчу здесь и заглядываю в чужие окна. Нет, у меня нет никакой охоты совать свой нос в чужие дела. Однако же я не слепая, и если молодая леди обнимается и целуется с парнем перед окнами, она не должна потом жаловаться на то, что я это видала. Великий Боже, какое бесстыдство! Я не собираюсь закрывать свои ставни только потому, что мои соседи забывают о скромности. Современные молодые женщины вообще не понимают, что это слово значит. Когда я была девушкой…

— Значит, молодой человек обнимал ее, не так ли? — Мейсон поспешил снова направить разговор в нужное русло. — Это было, по-вашему, объяснение в любви?

Миссис Надоеда резко выпрямилась.

— В наше время подобное не называли «объяснение в любви». Тоже мне любовь! Впервые вижу, чтобы люди так непристойно себя вели прямо среди белого дня.

— Но не ошибаетесь ли вы в отношении канарейки? — спросил Перри Мейсон.

— Я не могла ошибиться. Рита держала птичку в руке. Она как раз начала подрезать ей коготки, когда молодой человек облапил ее и начал целовать. А то, как она бесстыдно к нему прижалась, заставило меня покраснеть. Я никогда не видела подобного. Такие страстные объятия… Чему только учат в школах? Она просто…

— А что случилось с канарейкой?

— Канарейка летала по всей комнате, с перепугу билась о стекла.

— Вы говорили, что молодой человек еще оставался в доме и потом?

— Ну да. Рита упустила птичку по его вине, Рита разнервничалась, стала ловить канарейку и никак не могла поймать ее. А молодой человек прошел в соседнюю комнату. Но тут как раз произошла автомобильная авария, и я перешла к другому окну.

— Ага, понимаю, к переднему. — Да.

— Что было потом?

— Понимаете, когда молодой человек вернулся в дом, я опять прошла к окну в столовой. Меня мучила мысль, что он и миссис Прескотт…

— Разве миссис Прескотт тоже там была?

— Нет-нет. Я оговорилась. На какую-то секунду мне показалось, что это была миссис Прескотт. Понимаете, на Рите Свейн было надето платье миссис Прескотт. Это платье было куплено в прошлом году на «пестрой распродаже». Я знаю его так же хорошо, как собственные туалеты, потому что я часто видела его на соседке. Они с Ритой похожи друг на друга, как две горошинки из одного стручка. Так что сначала, увидев знакомое платье и не разглядев лица, я подумала, что это была миссис Прескотт. Подумала: хорошенькое дельце, молодой человек так себя ведет с замужней женщиной. Что ж, я рада, что ошиблась.

— Может быть, это все-таки была миссис Прескотт?

— Нет, потом мне удалось рассмотреть ее лицо.

— И вы уверены, что это была действительно Рита Свейн?

— Уверена, — с глубоким разочарованием сказала достойная миссис Андерсон. — Так же уверена, как в том, что сейчас сижу на этом кресле.

— Вы начали рассказывать о том, что произошло после столкновения машин.

— Молодой человек возвратился в дом Прескотта. Его, по-видимому, что-то напугало. Тут он дал Рите Свейн пистолет.

— Пистолет?

— Да… Ох, я не хотела об этом говорить… Вы…

— Какой пистолет?

— Может, и не пистолет, а револьвер. Синевато-черный. Он вынул его из заднего кармана и протянул Рите, а она выдвинула ящик в огромном бюро, которое стоит в углу комнаты, и засунула револьвер в самую глубину, а потом задвинула ящик и заперла его.

— Что было дальше?

— Я позвонила в полицию и сообщила об аварии и раненом человеке, решив, что про револьвер я расскажу, когда они придут ко мне. Но они даже не соизволили.

— Скажите, когда вы звонили в полицию, раненый человек по-прежнему сидел в машине?

— Нет, его уже увезли в больницу.

— Скажите, через сколько времени после вашего звонка появилась полиция?

— Минут через пять, не больше. Возможно, конечно, прошло минут семь-восемь, но мне показалось, что очень быстро.

— Что они прежде всего сделали?

— Осмотрели легковую машину, списали номера, а тут из дома вышел молодой человек. Они проверили его документы, после чего отпустили. Сели в машину и уехали, не потрудившись хотя бы на пару минут зайти ко мне. Это у меня просто не укладывается в голове. Я вызвала полицию, а полиция даже не поинтересовалась, что мне известно об этом деле.

— Но ведь вы не видели самого столкновения?

— Во-первых, они этого не знали. Во-вторых, я видела все же достаточно много.

— Да, вы совершенно правы, — задумчиво проговорил Мейсон. — Кому еще вы про это рассказывали?

— Никому, кроме миссис Вейман.

— Миссис Вейман?

— Это моя ближайшая соседка по Четырнадцатой улице. Они переехали сюда полгода назад. Наши задние двери почти касаются одна другой. Я ей рассказала про аварию сразу же. Она милейшая женщина. Как жаль, что у нее такой неудачный муж.

— Что плохого в ее муже?

— Пьяница! В трезвом состоянии он о’кей, но стоит ему выпить, как он начинает нарываться на неприятности. Либо он с кем-то подерется, либо его самого изобьют до полусмерти. Надо было видеть, в каком виде он явился домой как раз в тот момент, когда я рассказывала его жене про аварию. От него разило виски, он шатался из стороны в сторону. Наверняка успел с кем-то подраться. Даст Бог, это наконец послужит ему уроком. Кажется, ему сильно досталось.

— Он сам так сказал? — спросил Мейсон с улыбкой.

— Ему не нужно было ни о чем говорить. Стоило взглянуть на его разбитый в кровь нос, порез на щеке и синяк под глазом. Ему пришлось пойти к врачу и сделать перевязку. Хорошенькое дело так напиваться и оставлять дома беззащитную крохотную женщину, которая плачет целыми днями напролет, не зная, что ей делать! А ему и море по колено, дня три продержится и снова валяется по канавам.

Мейсон сочувственно покачал головой.

— Возвращаясь к событиям в доме Прескотта… — Мейсон случайно выглянул в окно и увидел широкоплечего мужчину с короткой шеей, который явно направлялся в сторону домика миссис Андерсон. — Прошу вас сказать вы хорошо разглядели Риту Свейн? Вы действительно не могли обознаться?

— Разумеется. Ей все-таки удалось поймать канарейку, и она остановилась у самого окна лицом в мою сторону. Мне показалось, что она зачем-то ищет самое освещенное место в комнате. Можно было подумать, что она делает важную операцию. Столько шума из-за коготков у канарейки!

— Хотелось бы проверить, миссис Андерсон, насколько вы внимательный наблюдатель…

— Мне думается, молодой человек, мое зрение меня еще Не подводило!

— Не могли бы вы сказать, например, какую именно лапку подстригала Рита Свейн, когда она подошла к свету?

Миссис Андерсон зажмурилась, вспоминая, потом с уверенностью сказала:

— Правую.

— Вы уверены?

— Да. Я ее сейчас представила себе, как она стоит у окна, держит в левой руке канарейку, лапками вверх… Да, она подрезала коготки на правой лапке.

— Уже после того, как ушел молодой человек?

— Да. Я успела сходить к миссис Вейман… Подождите, сюда еще кто-то идет. Интересно, чего он хочет? Святые угодники, ну и выдался же сегодня денек!

Мейсон встал около окна, а миссис Андерсон быстрыми нервными шагами пошла к входной двери. Едва сержант Голкомб прикоснулся к кнопке звонка, как она уже отворила дверь, спрашивая:

— Чего желаете?

— Вы Стелла Андерсон?

— Да.

— Я сержант Голкомб из отдела убийств. Мне сообщили, что вы видели, как молодой человек в доме напротив отдал женщине револьвер, который она спрятала.

— Да, — ответила несколько растерявшаяся миссис Андерсон, — только я не понимаю, каким образом вы могли об этом узнать? Я никому об этом не рассказывала, кроме миссис Вейман и человека, который сейчас зашел ко мне.