Первокурсница - Виктория Ледерман

– Чего-чего? Куда я должен пойти?

– Рождественский вечер в нашем институте, называется Крисмас. «Рождество» по-английски. Для английского отделения, для всех курсов. Я там выступаю, между прочим. После концерта будут танцы. Ты сделаешь так, чтобы она не вертелась рядом с ним. Изолируешь ее. Понимаешь?

– Понимаю, что ты сошла с ума, – заключил Кирилл.

– А что тут такого? – удивилась я.

– У меня беременная жена, а ты заставляешь меня крутить шашни с какой-то девчонкой!

– Ой, подумаешь! Ты же только потанцуешь с ней немного, чтобы я смогла наконец с ним поговорить. Ничего с твоей беременной женой не случится. Скажешь, что пошел смотреть мое выступление.

– Сашка, ты спятила, – покачал головой Кирилл. – Я же тебе говорил, больше я в твоих авантюрах не участвую.

– Ну Кирилл! Последний раз!

– Несчастные влюбленные! Живут себе спокойно и не знают, что на них надвигается тайфун по имени Александра Барс.

– Будешь мне помогать? – рассердилась я. – Или я ухожу!

– Сашок, не морочь мне голову.

– Да или нет?

– Ладно, – сдался Кирилл. – Я приду. И потанцую с твоей…

– Ольгой, – обрадованно подсказала я. – Платошиной Ольгой.

– Но больше ничего делать не буду, так и знай!

– А больше ничего и не надо! Смотри, на двадцать четвертое ничего не планируй. После шести ты мой.

– Все, Сашок, мне надо работать, – сказал Кирилл и включил монитор.

– Ухожу, ухожу. Меня уже нет. – Я поспешила к выходу. Возле двери я остановилась и, подняв указательный палец, провыла утробным голосом:

– Запомни! Двадцать четвертое!

Кирилл сделал вид, что собирается запустить в меня мягкой игрушкой. Я изобразила панический ужас и шмыгнула за дверь.

Когда я одевалась в прихожей, меня окликнула Настя:

– Саш, ты котеночка не возьмешь?

– Я бы взяла, – вздохнула я. – Но если я принесу домой животное, мама с ума сойдет от радости. А зачем мне сумасшедшая мама?

Мама, на свое счастье, в тот вечер так и не увидела меня в новом облике. А то у нас по ночам проблемы с машинами скорой помощи. Она позвонила около двенадцати, когда я уже выучила громадный текст по английскому и забралась в постель с электронной книжкой и бутербродом.

– Саша, я сегодня останусь у тети Лены, – сказала она. – Мы ходили в кино, и теперь поздно ехать домой. Я забегу утром, перед работой, но надеюсь, что ты не проспишь и тебя уже не будет. Заведи будильник. Ты помыла посуду?

– Я вовсю сплю, – сообщила я. – Ты меня разбудила.

– Это значит, что посуда грязная?

Мама не переносила, когда посуда не мылась сразу же после того, как была использована. По ее мнению, отправив последнюю ложку в рот, нужно вскакивать, нестись к раковине, без промедления мыть тарелку и эту самую ложку и только тогда спокойно существовать дальше.

– Ну, мам, я потом помою, – сказала я, стараясь жевать потише. Ведь, по легенде, я уже видела десятый сон.

– Когда потом? – В ее голосе послышались недовольные нотки.

– В следующей серии.

– Саша!

– Ладно, не будем терять драгоценные минуты отдыха…

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. Привет тете Лене!

Я положила трубку. Потом убрала книжку и выгребла из постели крошки. Потушив лампу, скользнула под теплое одеяло. «Мы с тетей Леной ходили в кино»! Будто я не знаю, что у этой «тети Лены» рыжие усы и лысая макушка. Так бы и говорила – пошла к своему Сергунчику. Тем более что встречается с ним с апреля. Тем более он разведенный. И чего шифруются? Она ни разу не привела его домой, во всяком случае при мне. Наверное, не хочет, чтобы он узнал, какая язва у нее дочь. Мне до лампочки, пусть конспирируются, если им так нравится, но неприятно, когда тебя держат за идиотку.

Утром я, конечно же, проспала, потому что надо мной не стояла мама и не дергала меня за одеяло через каждые две минуты. Я пулей носилась по комнатам, одеваясь, перекусывая на ходу и время от времени подбегая к кухонному столу, чтобы хлебнуть кофе. В конце концов я выскочила к лифту, забыв учебник по английскому, но не забыв устроить маме суперсюрприз. Я выложила на журнальный столик свои отрезанные волосы вместе с запиской, написанной печатными буквами левой рукой: «Ваша дочь похищена. Ждите звонка с дальнейшими указаниями».

Глава 6

Перед первой парой меня обступили девчонки из нашей группы, пораженные моим новым обликом. А Горохов показал мне два больших пальца и картинно закатил глаза. Всеобщее одобрение так воодушевило меня, что я блистала на английском, заработала целых две пятерки и устную похвалу Данилевского.

В столовую я летела как на крыльях. Вот сейчас он меня увидит, и в его глазах вспыхнет интерес. Он поймет, какая я стильная, классная и непредсказуемая. И непременно захочет познакомиться со мной поближе.

Но в столовой меня ждало разочарование – как я ни старалась, не могла разглядеть в очереди знакомую высокую фигуру. Странно. Может быть, их отпустили с пары пораньше и они уже успели поесть? Мой выход в таком случае откладывался до завтра: сегодня у нас не было ни одной совместной лекции с пятнадцатой группой. Но не успела я расстроиться, как заметила в глубине зала Катюху Казанцеву, знаменитую болтушку и сплетницу, которая училась как раз в пятнадцатой английской. Если уж она не знает, где сладкая парочка, то не знает никто. Я взяла себе сок и булочку с маком и присела за Катюхин столик.

– Что это вас сегодня мало? – спросила я, заходя издалека.

– Так у нас сегодня первой пары не было, – сказала пухлая Казанцева, с аппетитом уплетая борщ. – Еще никто не проголодался.

– А ты?

– У меня режим, мне надо есть вовремя. У меня с желудком проблемы.

Я посмотрела на количество тарелок на ее столике и подумала, что такого режима ни один нормальный желудок не выдержит.

– А чего спортсменку не взяла с собой? У нее разве нет режима? – спросила я, имея в виду Платошину, которая играла в баскетбол за наш иняз. – Обессилеет без еды, мячом по кумполу получит.

– А, у нее вообще нет аппетита, – махнула рукой Катя, – она в печали.

– Что так? – Я навострила уши. Соперница в печали – это уже интересно.

– Геныч ногу сломал, – сообщила Казанцева. – Придет только во втором семестре.

Как так – во втором семестре?! Вот тебе и раз! Я застыла со стаканом в руке. А как же мои планы и Крисмас? А как же наш медленный танец? Он будет кружить меня в вальсе, постукивая по паркету гипсом? Ну полный облом!

– Он что, учиться не будет? Сессия скоро, – потерянно сказала я, отодвигая недоеденную булочку. Теперь я тоже была в печали и без аппетита.

– А Ольга на что? – резонно заметила Казанцева. – Все равно торчит у него каждый день. Заодно и помо…

– Адрес Славинского знаешь? – перебив Катюху на полуслове, спросила я.

– Мы одиннадцать лет в одной школе отучились! – оскорбилась она. – Как это я не знаю?

– Пиши, – я положила перед ней свою тетрадь по русскому.

– Хочешь навестить? – понимающе кивнула она.

– Вовсе не хочу. Просто… он забрал у меня флешку с текстом для аудирования, – принялась выкручиваться я. – Сегодня обещал отдать. Мне этот текст вот как нужен!

Я провела рукой по горлу. Естественно, никто у меня ничего не забирал. Но это единственный повод, который мне удалось придумать в такой рекордно короткий срок.

– Сказала бы Ольге, – пожала плечами Казанцева, выводя в тетради адрес. – Она завтра бы тебе принесла.

– Да зачем! – воскликнула я. – Мне как раз по пути.

Я покосилась на адрес. Ага, по пути, как же! Другой конец города. Добираться больше часа. Но упустить такой случай? Никогда! Ради этого можно даже пожертвовать четвертой парой, хотя с преподавателем мировой художественной культуры у нас уже не раз возникали разногласия.

Я отыскала нужный дом и остановилась у подъезда, совершенно не представляя себе, по какой же такой уважительной причине я сюда приехала. Как назло, ничего подходящего в голову не лезло. Оставалось надеяться на то, что мне удастся сымпровизировать.

Не успела я поднести руку к кнопкам домофона, как из подъезда выскочила огромная черная собака и сбила меня с ног. Я с размаху шлепнулась на притоптанный возле крыльца снег. Собака обежала вокруг, затем прыгнула на меня, молниеносно облизала мое лицо и понеслась галопом на ближайшую детскую площадку. Вслед за ней вылетела девчонка лет тринадцати-четырнадцати, натягивая на ходу шапку и отчаянно крича:

– Грей, ко мне! Грей!

«Почему Грей? – пронеслось у меня в голове. – Собака-то черная».

Девчонка бросилась было за собакой, но потом подбежала ко мне и подала руку.

– Извините, пожалуйста, простите, пожалуйста, – затараторила она. – Грей не кусается, он добрый, только хулиган.

– Держать надо крепче, – сердито отозвалась я, отряхиваясь. – Собака Баскервилей тоже не кусалась. Однако трупы были.

– Не могу я его удержать, – жалобным голосом проговорила девчонка. – Он такой сильный! И не слушается меня. Грей, иди ко мне, кому говорю!