Чистильщик - Дмитрий Соловьев

Они доехали до «Маяковской» и пошли пешком,

– Слушай, Дан, – негромко промолвил Малахов, – а чьи шкуры мы должны спасать?

– Свои, – жестко отрезал Волков. – Ты думаешь, что спасешь еще чьи-то? Если да, то зря думаешь.

– Как знать, – сказал Малахов, – как знать.

VIII

Капитан Виктор Николаевич Малахов застрелился на рассвете 17 ноября 1997 года в своем служебном кабинете. Застрелился, после того как я представил доказательства того, что Дикий Охотник впервые появился впоследствии взрыва и пожара на оборонном заводе под Первоуральском. Об этой аварии опять же ничего не было известно ни общественности, ни Комиссии.

Кроме того, по Комиссии гуляла новость об организации новой следственной группы, которая должна была заняться авариями на нефтяных и газовых промыслах. Там просто проваливались вышки. Создавалось такое впечатление, что земля просто расходилась, а потом опять сходилась, – сейсмологи подтвердили это, кстати, было ровно три мощных толчка, по числу исчезнувших вышек. Были, само собой, и взрывы газа, и горящие фонтаны нефти. Были и жертвы. Малахов все это сопоставил. А тут еще я со своею информацией.

Витька все материалы дела «Дикий Охотник» сжег, запустил в компьютеры ВЦ вирус, уничтоживший всю информацию. И выстрелил себе в голову из пистолета «стечкин»

Я не обвиняю его в трусости и не виню себя в его смерти. Правда у каждого своя. Он, как и я, понял, что бороться бессмысленно. И с Природой, и с Промышленностью.

Он умер, не желая и не будучи в силах бороться. Я остался жив.

В тот же день, 17-го, я нагрузил припасами, инструментами и оружием «Урал», погрузил туда Маришку и свой нехитрый скарб. И рванул на восток.

Если вам кто-то скажет, что нет больше мест, где не ступала бы нога человека, то плюньте ему в морду. Есть. Если вам кто-то скажет, что невозможен конец света в отдельно взятом городе, – сделайте так же. Возможен. Но вовсе не значит, что нужно сидеть и дожидаться его.

Малахов не стал дожидаться и умер. Я не стал дожидаться – и жив.

В конце концов, технизированная цивилизация – это еще не венец творения.

Поживем – увидим.

Часть 1

1. САМЫЙ ОБЫЧНЫЙ ДЕНЬ

НЕУСЛЫШАННЫЕ МОЛИТВЫ

В отчяньи, со всхлипами, навзрыд

Мы молимся, но нас никто не слышит

И безнадежным равнодушьем дышит

Церковный свод, как свод могильных плит

«Бойцовые Коты», до этого лениво покуривавшие, прислонившись к колоннам или усевшись прямо на пол просторного вестибюля станции метро и перебрасывавшиеся вялыми шуточками, насторожились, затоптали сигареты и подняли стволы десантных АКМов, удлиненные толстыми цилиндрами пэбээсов. Четыре группы – по пять здоровенных парней в камуфляже в каждой – наглухо блокировали все выходы из тоннеля и были готовы залить потоками свинца все, что бы ни появилось из темноты,

Но огонь так открыт и не был. Стволы дрогнули и поднялись к потолку. Из тоннеля, ведущего к станции «Технологический институт», показался высокий сухощавый парень в заляпанном кровью мешковатом сером комбинезоне. Правда, его высокий рост стал заметен лишь после того, как он бережно опустил на руки стремительно подбежавших к нему «Бойцовых Котов» ватно обмякшее тело в изодранном и пропитанном кровью камуфляже и с трудом разогнулся.

– Что случилось, командир? – спросил его старший пятерки.

Наблюдавший эту сцену сержант милиции, несший дежурство в этот ранний утренний час на станции «Балтийская», удивленно поднял брови – этот сухощавый, хлипкий с виду парень разительно отличался от остальных «Бойцовых Котов». Причем сравнение было не в пользу парня.

– Семейка выворотней, мать их, – ответил парень и сплюнул кровавый сгусток на свежевымытый пол вестибюля. – Злого и Фитиля сходу в клочья, Лома я вытащил. Положили вроде всех. Проверьте.

– Вот б…ство! – выматерился старший пятерки. Парень оглянулся. В тоннель на рысях вбежала свежая пятерка Большого Грызя, растворилась в темноте. Парень мотнул головой.

– Как Лом, Макс? – спросил он у одного из бойцов, возившегося с раненым. Тот покачал головой.

– Почти безнадега.

– Вот б…ство! – полушепотом выматерился парень, ладонью крепко потер узкое длинное лицо, пошатнулся, отшагнул назад к колонне и сполз по ней на пол. Он поднял взгляд на стоявшего столбом напротив сержанта милиции, и тот вздрогнул – зрачки парня, похожие на карандашные точки на белом листе бумаги, медленно расширялись, принимая нормальный размер, превращаясь из угольно-черных в серо-водянистые. Только сейчас сержант заметил глубокую рваную рану на бедре командира «Бойцовых Котов».

Заметив ужас в глазах сержанта, парень подмигнул ему.

– Все, браток, можете дышать спокойно, – с усмешкой сказал он. – До поры до времени.

Крыс с Упырем вынесли Чистильщика на носилках, где-то раздобытых сердобольным сержантом милиции, на привокзальную площадь. Мелкие и редкие пушинки почти сухого снега упали ему на лицо.

– «Скорую» – Лому, – приказал Чистильщик, приподнимаясь, опершись на локоть.

Бойцы затоптались на месте, неуверенно глядя то на него, то на реанимобиль.

– Командир, – робко произнес Крыс.

Чистильщик неторопливо повернулся к нему и глянул на старшего пятерки своими бесцветными глазами так, что у того подкосились ноги и он чудом не выпустил носилки.

– Я сказал – Лома в «скорую», – тихо повторил Чистильщик. – Меня – в санчасть. Прослежу.

И он проследил. И опустил голову на жесткий подголовник носилок лишь тогда, когда «скорая», истошно завывая сиреной, увезла раненого бойца.

Через полчаса он лежал на кушетке и курил, равнодушно глядя в потолок санчасти дежурки «Бойцовых Котов» на Второй Красноармейской. Врач наложил швы на узкую глубокую рану на правом бедре Чистильщика и с максимальной осторожностью ввел катетер в вену на левой руке, Потом, повинуясь повелительному жесту командира «Котов», покинул перевязочную.

Боли Чистильщик все еще не чувствовал. Долгие годы психотренинга и «Лунный Эликсир» способствовали обильному выделению эндорфинов в кровь, изрядно завышая болевой порог. Но Чистильщик знал, что скоро действие естественных наркотиков закончится и боль – горячая и острая – навалится на него огненным шаром. И надо успеть сделать необходимое, чтобы потом можно было провалиться в забытье спокойно. Он дотянулся до специального подсумка и выудил оттуда два пузырька. Изготовление этих емкостей влетело Чистильщику в копеечку, так как пузырьки были сделаны из бронестекла, которое устанавливают на лимузинах разной знатной швали.

Содержимое первого пузырька Чистильщик втер в рану, из второго пузырька уронил две капли в стакан воды и проглотил коричневатое пойло. Резко выдохнул, словно хлопнул стакан водки, и вновь опрокинулся навзничь. Закурил еще одну сигарку. Он ждал боли. И она пришла, не успел он докурить сигарку до половины. Чистильщик, скривившись, бросил окурок в стакан из-под воды и постарался максимально расслабиться, всецело отдаваясь во власть боли. Это ему удалось, и он потерял сознание.

Подразделение «Бойцовых Котов» создали сравнительно недавно – полтора года назад. Собственно, название подкинул кто-то из бойцов, начитавшись Стругацких, а официальное название подразделения было сухим и невыразительным – Группа охраны и очистки подземных коммуникаций ГУВД Санкт-Петербурга. Конечно, о бардаке в тоннелях и мутантной фауне знали многие и давно, но власти зачесались только тогда, когда обходчики тоннелей и прочие рабочие, обслуживающие подземные коммуникации, стали пропадать пачками. Трупы некоторых находили в таком состоянии, что даже бывалые труповозы начинали чувствовать приступы тошноты, глядя на жалкие растерзанные останки.

И тогда ГУВД распорядилось сформировать при отделе милиции по охране метрополитена спецподразделение. Комплектовалось оно в обстановке секретности, дабы не создавать ненужных сенсаций и не вызвать панику у мирных обывателей, пользующихся подземкой. Вербовали демобилизовавшихся армейских спецназовцев и спелеологов с хорошей физической формой. Набрали человек сорок и призадумались – а кого поставить во главе этой разношерстной команды? Мучились долго – ни один кандидат не имел опыта в операциях подобного рода – пока подполковник Лукин не вспомнил про Чистильщика.

Чистильщик очнулся, как включился – резко, без переходных состояний, сразу готовый активно функционировать. Он сел, но не резко, без рывка, а каким-то быстрым и плавным, словно смазанным движением. Врач, сидевший неподалеку, поглядел на него с некоторым страхом. Движение было почти нечеловеческим, так могла бы двигаться большая сытая змея