…в этом мире несчастливы… Книга вторая - Е. Черносвитов

Физически и психически род отца и матери были здоровыми. В роду много долгожителей. Несмотря на тяжелые ранения, отец умер в 82 года. Никогда не болел. Мать и братья тоже к врачам практически никогда не обращались.

Старший брат был высоким, широкоплечим, с сильными руками и ногами и рельефными мышцами. На пляже женщины засматривались на него, мужчины считали его культуристом. Он, за всю свою жизнь не прикоснулся ни к одному спортивному снаряду, даже в школе прогуливал уроки физкультуры. Такая фигура и не дюжая сила достались ему по наследству. Был он чрезвычайно красивым мужчиной, от него веяло мужским, сильным духом, надежностью и отвагой. Характер у него был вспыльчивый, капризный, заносчивый, упрямый, нрав крутой. Если бы не характер, то природная смекалка, хитрость и отвага, доходящая до авантюризма, сделали бы его в наше время очень богатым. Авторитетом среди самых крутых мужчин он пользовался огромным. Но, интеллект у него был средний. Художественную литературу за всю свою жизнь он не читал, ни одной книги. Путал имена русских классиков, и их произведения. Еще от природы ему досталось умение драться и стрелять из огнестрельного оружия. Никакой цели в жизни у него не было. Несмотря на то, что он часто избивал мать и брата, по-своему он их любил, и, не задумываясь, мог бы убить каждого, кто поднял бы на них руку.

Мать была – типичная рафинированная русская интеллигентка. К старости стала «божьим одуванчиком». Безропотно сносила все тяготы жизни. В праздники, обняв за плечи сынов, могла часами петь русские народные песни, или веселы французские и ирландские народные песни. Она знала несколько иностранных языков, и, несмотря на ставшее плохим с годами зрение, много читала, в том числе на иностранных языках русских и зарубежных классиков. Вела переписку с коллегами из стран западной Европы и Южной Африки.

Младший сын, «герой» этого рассказа, был среднего роста. Фигура у него была квадратная, шеи почти не было. Руки большие, а ноги маленькие, толстые, не пропорциональные ни рукам, ни туловищу. Но, «самая неудачная часть его фигуры», была голова. Яйцеобразная. С низким лбом. Редкими, всегда жирными и покрытыми перхотью, волосами. Никакие западные шампуни не помогали, хотя голову он мыл два раза в сутки. Зубы у него были тоже страшные, в два ряда, они заполняли ему весь рот. Но такие крепкие, что он легко открывал зубами бутылки пива. А, однажды, так случилось, перегрыз колючую проволоку. Себя он называл – «женоподобный Квазимодо». Так как стеснялся своего огромного, «женского» зада, и «женской», по его мнению, походки. Он «прекрасно понимал, почему от него ушла жена». За всю свою жизнь, он ни разу не испытал спонтанной эрекции, и, вообще, считал себя в половом отношении слабым. После ухода жены, он ни разу не посмотрел на женщину, как женщину, хотя был единственным мужчиной в своем трудовом коллективе.

Он боготворил своего отца, как и всех советских воинов, победивших Гитлера в Великой Отечественной войне. Считал, что «ВОВ вознесла наш народ на Олимп Славы навечно!» Летом он возглавлял отряды следопытов, состоявшие из старшеклассников, которые в лесах и болотах разыскивали останки воинов, в том числе и немецких, и хоронили их в братских могилах, оповещая родных и близких. Тысячи погибших, неизвестных солдат, благодаря ему и его следопытам, обрели имена и вечный покой, «вернулись» к родным. Он был награжден медалями СССР, России, и Германии. Среди родственников бывших врагов, останки которых он нашел и захоронил, у него появилось много настоящих друзей. Они приезжали на похороны своих родных, гостили у него много раз. Со своими следопытами, он тоже побывал в Германии у родных фашистских солдат, которым он вернул имя и покой.

Однажды, будучи в таком походе со старшеклассниками, они заблудились в болоте, и попали в проливной дождь. Им грозила реальная опасность, ибо болото было непроходимое. Несколько раз его следопыты, ребята и девчонки, проваливались по шею в трясину, и их вытаскивали часами, под проливным дождем, в темноте. Шли, привязав себя одной веревкой. Ступая по кочкам и корням деревьев. Он шел первым. Отряд замыкал его ученик. Двухметровый гигант, самбист. Когда они вышли на крепкую землю, то, не разбирая палатки, повалились гурьбой на траву, накрыв себя палатками сверху. Чтобы согреться, тесно прижались друг к другу. Девочки к девочкам. Мальчики к мальчикам. Его ученик-гигант оказался рядом с ним. Он, обхватив его огромными ручищами, крепко прижал к своей широкой груди. Скоро раздался дружный храп. Но он уснуть не мог. Вдруг остро почувствовал тепло могучего молодого тела. Запах мокрой одежды парня вмиг опьянил его. Голова закружилась. Он ощутил себя в этих сильных объятьях, очень слабым, хрупким существом. Он вдруг почувствовал себя, к своему «страшному удивлению» «женщиной в объятьях сильного мужчины». И ему, «о, ужас!», «сильно захотелось, чтобы этот мужчина, который так крепко и нежно обнимал его и согревал своим теплом, взял бы его, как женщину! Больше того, он почувствовал «огонь в своей прямой кишке, нестерпимое желание, чтобы этот мужчина ввел бы туда свой большой, напряженный, пульсирующий член!» Это были настолько отчетливые ощущения и желания, как будто он хорошо знал то, чего так сильно сейчас хотел! Не в силах сдержать себя, он, притворившись, что крепко спит, медленно развернул свой зад и крепко прижал его к низу живота парня. Ему, показалось, что парень также вплотную придвинулся к нему, и еще крепче его к себе прижал. Но, напряженного полового члена парня, он не почувствовал, и едва сдержал себя, чтобы не отыскать его.

На утро, он боялся посмотреть своему ученику, с которым провел ночь, в глаза, заговорить с ним. Но, парень сам, как ни в чем не бывало, заговорил с ним, и сразу неловкость и напряжение у него пропали. Стали обсуждать, где разбивать лагерь, ставить палатки. Всего в отряде было двадцать человек, четырнадцать девочек и шесть ребят. Он был седьмым мужчиной. Все были единомышленники, и с энтузиазмом, порой, с риском для жизни, ведь, рисковали не только утонуть в болоте, но и взорваться на поржавевшем снаряде или мине. Хотя, каждый из отряда имел такой опыт обращения со снарядами и минами, что мог бы работать сапером. Никто в отряде не курил, с собой было несколько бутылок питьевого спирта, для медицинских нужд. И несколько бутылок шампанского, которое, по традиции, пили, когда удавалось найти останки бойцов, опознать их, и приготовить к захоронению. Поиски велись с ведома военкома. А финансировались, чуть ли не генеральным штабом России и министром обороны. Так, военные давали им транспорт, обмундирование, снаряжение, деньги на продукты. Захоронение производили всегда с помощью солдат и под салют. Только немецких солдат хоронили без салюта. Немцы, и частные лица, и разные организации, готовы были заплатить большие деньги, и очень высоко ценили их работу. Но, директор, ни под каким видом эти деньги не брал. Только ради ребят, чтобы «увидели мир», принимал приглашение отряда в Германию. Куда и ездили несколько раз на отдых.

Палатки, в которых жили следопыты, были четырех и двух местные. Обычно преподаватель жил один в двух местной палатке. Девочки жили с девочками, а мальчики с мальчиками. Но, нередко, рано утром из девичьих палаток выползали ребята, а из ребячьих – девчонки. Директор смотрел на это сквозь пальцы. При такой физически и морально тяжелой работе, которую выполнял отряд, еще и монашеские порядки, было бы, по его мнению, слишком. Тем более, все были старшеклассники, и уже отвечали за себя. За семь лет, как образовался отряд следопытов, несмотря на то, что ежегодно он пополнялся подросшими новичками, ни одного эксцесса на сексуальной почве, не было.

Когда директор стал разбивать для себя палатку, неожиданно к нему подошел «гигант», и предложил помощь. Директор обрадовался, и спросил, поставил ли он для себя палатку, и с кем будет жить? Парень ответил, что для себя палатку он не ставил, помогал девочкам, а с кем будет жить, пока еще не знает. Палатку поставили быстро. Несколько раз, во время работы, рука директора случайно касалась руки парня. И всякий раз, при прикосновении к горячей большой ладони своего ученика, директор чувствовал, как током пронзает все его тело, и «увлажняется прямая кишка». Так получилось, что для «гиганта» не оказалось свободного места, разве что в палатке девочек, где одно место было свободное. Они, шутя, звали его к себе, на что он ответил: «Я, в этом смысле, не Геракл!» Все дружно засмеялись. Тогда директор при всех просто сказал: «Будешь жить в моей палатке. В ней ведь два спальных места». Парень, молча, кивнул головой. В эту ночь спать легли поздно. Просидели у огромного костра, пили крепкий чай, ужинали, и пели песни. Потом, стали группами расходиться по своим палатам. Последними ушли директор с «гигантом». Молча, разделись, и шмыгнули в спальные мешки. Директору не спалось. Было жарко, душно, хотя на улице было прохладно и сыро после вчерашнего проливного дождя. Он ворочался. Дважды не произвольно у него вырывался стон. Он чувствовал сильнейшее напряжение. Ему казалось, что все тело его окаменело. Сердце билось гулко и часто. Дышал открытым ртом, как рыба, выброшенная на берег. О своем компаньоне старался не думать. Видел в просвет палатки, что начинает светать. Обрадовался, что приходит конец его мучениям в борьбе с бессонницей. Сексуальные мысли отбрасывал. Да, в голове ничего и не было. Она была словно набита ватой. Так, незаметно для себя, он провалился в глубокий, тяжелый сон. Во сне ему вдруг приснилось, что он – маленький мальчик, сидит в тазике с теплой водой, и молодая мама поливает его сверху из ковшика. Вода, растекаясь по телу, вызывает в нем приятное расслабление и блаженство. Это было настолько явственно, что он проснулся. И обнаружил, что находится в объятьях своего ученика, который крепко прижимает его к себе. Они лежали в одних плавках, поверх спального мешка. Парень прижимал его, находясь сзади. Ему пришлось неловко повернуться, чтобы увидеть лицо «гиганта». Повернувшись, он уткнулся взглядом в широко открытые глаза парня. Не успел сказать и слово, как услышал: «Все хорошо! Я же спортсмен. Мы часто так снимаем напряжение друг у друга. Вы последнее время плохо выглядите, я хочу Вам помочь. Это – будет только между нами!» Дальше все произошло, как по нотам. Как будто директор всю свою жизнь только этим и занимался. Испытывая сильную и «сладкую» дрожь во всем теле, какую не испытывал даже в брачную ночь с женой, он резко повернулся к парню, и стаскивая с него плавки взял его член. Член показался ему громадным и раскаленным. От этого его затрясло еще сильнее. Он стал нежно массировать огромную напряженную головку члена, ее края, сдвигая и надвигая на нее крайнюю плоть. Его собственный член был в руках парня, и тоже напряженный и пульсирующий, чего так же никогда раньше не случалось. Некоторое время они лежали, бурно дыша, лаская половые органы, друг друга. Потом, словно читая мысли директора, ученик произнес: «Можете взять его в рот. А я возьму Ваш». Это они сделали очень быстро и ловко. Почувствовав член у себя во рту, а свой – «в пространстве блаженной теплой влаги», директор от такого «нестерпимого наслаждения», стал «словно терять сознание», вновь превращаясь в маленького мальчика, сидящего в тазике голой попкой в теплой воде, поливаемым сверху из ковшика. В ушах зазвенело. Все исчезло, и время, и пространство, и тело. То, что он испытывал, передать словами он не смог бы. Это было состояние, по сравнению с которым, вся его жизнь, вообще, жизнь, вместе с его родными, все, что он знал и чувствовал раньше, вмиг превратилась ни во что. Только сейчас он понял, что такое реальность, настоящая реальность, где бессильно время, события, которая не знает изменений и перемен. В которой, настоящей реальности вообще ничего нет. Кроме ее самой. Было очень тихо. И очень спокойно. Самое интересное, директор поймал себя на этой мысли, он до этого, не знал ни себя, ни жизнь. Потом он почувствовал, как нежно массируют его задний проход. Затем огромное и горячее стало входить в него, заполнять его целиком. У него остановилось дыхание. У него остановилось сердце. Была только одна мысль: «Так не может быть! Так не должно быть! Это – слишком хорошо!» Но, наслаждение нарастало, становилось непереносимым, он закричал, что было мочи. Беззвучным криком. И все исчезло, вместе с ним.