Мир в хорошие руки - Татьяна Русуберг

Нервы у меня сдали, когда я разглядел острые частые зубы крылатого – в два ряда, как у чужого из ужастика. С них уже ниточками свисала слюна. Рассудок спрятался в свою раковину, и выскочивший из засады животный инстинкт погнал меня по плоскому, как блин, «космодрому». При виде моей прыти «попугайчик» испустил истошный вопль – что твой орел в фильмах про индейцев. Я обернулся через плечо. Чешуйчатый наддал за мной, хлопая крыльями. На вараньей морде появилось разочарованное выражение, будто мышь, притворившаяся дохлой, вдруг выскочила у ящера прямо из когтей. Я все-таки пискнул: «Мама!» – и заскакал зигзагами. Над ухом вжихнуло лезвие секача.

Наверное, мне повезло, потому что я споткнулся. Проехался пузом по «бетону», надо мной хлопнуло, по спине протянуло сквозняком – крылатый промахнулся и пронесся мимо на полном ходу. Пока он маневрировал, чтобы развернуться в воздухе, я сцапал выроненный волчок. Честно говоря, в этот момент мне было совершенно все равно, куда меня вынесет и в каком виде. Оставалась только одна проблема, о которой я раньше как-то не задумывался. Как покрутить волчок в обратную сторону, когда на оси у него нарезка? Потому он и крутится, верно?

У меня буквально опустились руки. Вот это подстава! Дама в шляпе провела меня по всем статьям! В итоге шляпой оказался я! Сидел и тупо пялился на игрушку, ожидая неминуемой смерти. «Попугай» снова завопил. Я безнадежно поднял взгляд. Да так и остался сидеть с задранной головой. Я никогда раньше не видел драконов, то есть видел, конечно, но только на картинках или в кино. И вот, в бирюзовом небе над моей головой выписывал кренделя самый настоящий дракончик! Белый, с прозрачными, как у стрекозы, крыльями, огромными и, кажется, фасеточными глазами. Но самое главное, возникший в самый критический момент «стрекозел» пытался оттеснить бешеного «попугая» как можно выше и дальше от моей злосчастной личности. «Чужой», в свою очередь, стремился подрубить дракончику крылья.

Шею скоро заломило, но я не сводил взгляд с воздушной карусели: не хотел ничего упустить, тем более что ставкой в этом аттракционе была моя собственная жизнь. Всей душой я болел за «стрекозла». Ну почему он просто не перекусит попугаечного гада пополам? Или огнем на него дыхнет – вроде драконы только этим и занимаются? Словно прочитав мои мысли, дракончик, наконец, поднатужился и дыхнул… То есть, скорее, хорошенько перднул. Из подхвостовой части у него вдруг вырвался ярчайший зеленый луч, который шибанул «чужого» промеж крыльев. Тот взвизгнул и свечечкой устремился к земле. Секач, медленно вращаясь, падал рядом. Сердце наполнило чувство злорадного удовлетворения: так тебе, нечего кидаться на беспомощных пришельцев! Но у самого «асфальта» попугаечный встрепенулся, выровнялся, выворачивая крылья в суставах, и тяжело набрал высоту. Испустив еще пару орлиных воплей, он зашлепал крыльями в направлении «гор». Оружие, сверкнув зеркальной плоскостью, вонзилось в камень с таким шандарахом, что твердь под моим задом дрогнула. «Вот это металл!» – мелькнуло у меня.

Я обнаружил, что весь вспотел от напряжения, и соль засыхает на теле, противно стягивая кожу. Но ничего еще не кончилось. Мой крылатый спаситель снижался кругами, и оставалось только надеяться, что он не голоден. На всякий случай я встал на ноги, крепко прижимая к груди волчок. Интересно, драконы тут говорящие?

«Стрекозел» между тем приземлился неподалеку, растопырив прозрачные крылья и вывалил язык. То есть это был вовсе не язык. Скорее, это походило на трап. Так же, как голова с фасеточными глазами походила на кабину управления, а прочее «драконье» тело – на корпус летательного аппарата. Это открытие настолько меня поразило, что я даже позабыл переместить волчок ниже. Так что когда пилот «стрекозла» появился из глубин «пасти», я предстал перед ним во всей красе.

Водитель «дракона» уверенно направился ко мне чуть раскачивающейся моряцкой походкой. Ростом он был примерно с меня, довольно хрупкого телосложения, облачен, как и полагается летчику, в высокие сапоги, бриджи, кожанку и шлем авиатора, почему-то с вытянутой пимпочкой на макушке. Остановившись в метре от меня, пилот упер руки в боки и смерил мою персону критическим взглядом. Я крепче прижал волчок к груди и невольно поджал пальцы.

– Ну, и что ты делаешь в Дарро? – спросил тоненький девчачий голос.

Так жарко мне никогда еще не было. Краска бросилась в лицо, уравнивая баланс температур. Теперь и снаружи, и внутри меня было градусов под сорок. Судя по ощущениям, полыхали также уши и шея. Как в слоу моушен, я переместил волчок ниже пояса. К моему ужасу, карие глаза последовали за ним. Когда они снова встретились с моими, в шоколадных радужках горели насмешливые искры.

– Чего не отвечаешь? Ты немой?

Я нашел в себе силы помотать головой.

– Чего от тебя хотел каннам?

Сообразив, что каннамом, очевидно, назывался кровожадный «попугай», я умудрился одновременно мотнуть башкой и пожать плечами.

– Так, – сочувственно подвела итог девушка-пилот. – А имя у тебя есть?

Я кивнул и пролепетал языком-тряпкой:

– Лиан.

– Это что еще за имя такое? – вздернула брови под буденовку летчица.

В этот момент я сообразил, что хоть и понимаю без труда мою собеседницу, говорит она вовсе не по-русски, и слово «лиан» на ее языке обозначает «легкий». М-дя, в этом мире мое несчастное имя имело не больше смысла, чем в родной стране.

– А я, как ежик, – решил я отшутиться, – сильный, но легкий.

– Какой еще ежик? – подозрительно выпятила нижнюю губу девица.

Я понял, что сморозил глупость. Кто знает, водятся ли вообще ежики в… Дарро?

– Да из анекдота, – я потупил взор. Как ни странно, это прокатило.

– А-а, – протянула моя спасительница. – Этого я еще не слышала. Ладно, по пути расскажешь.

Девушка развернулась на каблуках и промаршировала к торчащему из «асфальта» секачу. Крестовидная гарда была шириной с ее плечи и высилась на уровне груди. Не смущаясь этим фактом, летчица поплевала на перчатки и ухватилась за витую рукоять. Видно было, как напряглись мышцы под плотно сидящей курткой. Секач не двинулся с места.

– Ну, что стоишь? Помоги! – крикнула девчонка через плечо. Мне совсем не улыбалось изображать короля Артура. К тому же ради этого пришлось бы выпустить волчок, хотя он и так, в общем-то, мало что прикрывал. Я сделал несколько робких шажков в сторону летчицы:

– Я соврал, что я сильный. Я только легкий.

Девушка фыркнула:

– Хочешь тут остаться и подождать своего приятеля-каннама?

Я уже привычно помотал головой.

– Тогда помогай! – рявкнула она и снова ухватилась за рукоять.

Подойдя ближе, я увидел, что гладкое, как зеркало, лезвие застряло – глубоко и прочно – в одной из покрывающих «асфальт» трещин. Перспектива возвращения каннама, причем с возможным подкреплением, заронила в душу семя беспокойства. Я напряг мозги.

– Слушай, если тебе так нужна эта штука, почему бы ее драконом не вытащить?

– Каким… ф-ф-х… драконом? – пропыхтела летчица, упершись плечом в рукоять снизу и используя свой вес, как домкрат. Получалось у нее не очень.

– Вот этим, – ткнул я в «стрекозла» подбородком.

Ноги у девчонки вдруг подкосились, и она рухнула на землю, захлебываясь смехом. Не видя особой причины для веселья, я стоял, тоскливо переминаясь с ноги на ногу. Отсмеявшись, девица уставилась на меня снизу вверх, как на курицу, снесшую страусиное яйцо:

– Ну ты даешь! Дракон! Это же Су-13. Ты с какой грани Запада?

На мой взгляд, летающее средство было меньше всего похоже на Су, под каким бы номером оно ни значилось. Я открыл было рот, чтобы объяснить, что к Западу не имею никакого отношения, но водительница «стрекозла» решительно вскочила на ноги:

– Впрочем, в твоей идее что-то есть!

Махнув мне рукой, она направилась к Су-13, по-военному печатая шаг. Я поплелся следом. По сравнению с залитым ярким солнцем «космодромом», в кабине царил отрадный для глаз полумрак. Едва шагнув через порог, я наткнулся на уставленный мне в грудь палец:

– Куда?! А ноги вытирать?!

Я глянул вниз и, к полному своему изумлению, обнаружил мохнатый коврик, на котором вязью было выведено «Добро пожаловать!». Я кое-как зашаркал по этому рукоделию распухшими подошвами, а моя провожатая исчезла в низкой дверке, вырезанной в задней стенке кабины. Оттуда донеслись звуки лихорадочной возни, что-то бухнуло на пол, металлически забрякало и покатилось, из-за двери ушибленно ойкнуло. Наконец, дверка снова открылась. Оттуда высунулась голова в буденовке набекрень и раздраженно рявкнула:

– Вяжи веревку!

Моток этой самой веревки шмякнулся у моих ног. Голова снова исчезла в недрах Су-13. Я не спешил следовать приказу.

– Слушай, э-э… А штанов там у тебя, случайно, нет?

За дверкой сердито завозилось, фыркнуло:

– Штаны ему, видали! А ключей от зажигания не надо?