Августин. Беспокойное сердце - Тронд Берг Эриксен

Со смертью второго правителя в 361 году, Юлиан стал единодержавным главой империи. Он стремился воссоздать mos majorum (обычай предков), что по сути дела означало поклонение древним римским богам. Возрождение язычества Юлиан Отступник намечал осуществить по образцу организации Церкви. Более того, он находился под влиянием своего главного врага и в богословских вопросах. Он называл сутью религии philanthropia, или «человеколюбие». Этим греческим словом пользовались многие христианские богословы, рассуждая о Божией благодати и милосердии. Юлиан был прекрасно знаком с Библией и богословским мировоззрением, однако не разделял его.

Вот почему он хотел подорвать влияние христианства, заменить его политические функции обновленной верностью старым богам, т. е. фактически хотел повернуть время вспять.

За время своего недолгого правления император Юлиан разрешил иудеям снова отстроить храм в Иерусалиме, но землетрясение сорвало их попытки восстановить разрушенное Титом в 70 году. В 363 году, прежде чем Юлиан успел осуществить намечавшиеся гонения на христиан, его настигла внезапная смерть. Верующие торжествовали, а язычники поговаривали о том, что за этой смертью стоят христиане. В последующие пятнадцать лет в Римской империи царила подлинная свобода вероисповедания, которую обеспечили императоры Иовиан, Валентиниан и Вале нт. Рим переживал тогда период национального пробуждения, повлекшего за собой интерес к его древней истории. Самосознание нации, прежде чем его окончательно подавят, обычно на некоторое время обостряется. Значительная часть дошедшей до нас классической римской литературы сохранилась благодаря так называемому «антикварному ренессансу» в Риме, который пришелся на вторую половину IV века. Уже тоща был сформулирован лозунг «Назад к античности!». Возрождение древних обычаев и текстов шло параллельно с распространением христианства и служило противовесом его победам.

Борьба за настоящее происходила в виде борьбы за прошлое. Христиане также пытались навести мосты между эпохой преследований и периодом, когда их вера стала привилегированной имперской религией. Им необходимо было увериться самим и уверить друг друга, что Церковь осталась прежней и в условиях, радикально изменившихся по сравнению с тем временем, которое сплотило их. Точками опоры для новой религиозной культуры стали поклонение святым и реликвиям, церковные праздники и монументальная архитектура. Христианство стремилось — и могло—соперничать с язычеством на всех уровнях. Многие ощущали свою принадлежность к обоим лагерям. Они переходили из одной группировки в другую в зависимости от ситуации, не понимая, что такой выбор по сути дела исключает оба варианта.

Распространившаяся терпимость способствовала тому, что начали набирать силу аскетические и особенно фанатичные секты христиан. Истовые верующие были разочарованы отсутствием гонений со стороны властей. Раньше именно преследования вынуждали набожных отшельников селиться вдали от римской цивилизации, отказывавшей им в свободе совести. Теперь тех, кто мечтал о совершенстве, гнало в безлюдную глушь официальное признание христианства: им хотелось доказать, что они предъявляют большие требования к себе, нежели другие верующие.

В 378 году на Балканы пробились вестготы. После Валента, который пал в борьбе против них, империя перешла к Грациану (его убили в 383 году) и к Феодосию Великому. Император Феодосий был талантливым полководцем и организатором Востока. Он возродил религиозную политику Константина и в 381 году созвал очередной собор в Константинополе, где Никейский Символ Веры был объявлен распространяющимся на все христианство. На соборе Грациана с помощью красноречия и энергичной закулисной поддержки победили епископ Римский Дамас (366–84) и епископ Миланский Амвросий (374–97). Грациана принудили следовать в том же направлении, которое избрал на Востоке император Феодосий. Оба вынашивали планы превращения христианства в главенствующую, если не единственную, религию для всей империи.

Одним из символических событий стала борьба между христианами и римскими сторонниками более традиционных верований, развернувшаяся в 384 году вокруг алтаря богини победы Виктории в здании сената. Отголоски этой полемики можно найти даже в трактате «О граде Божием» (IV, 14 и 17). В конце концов статуя Виктории была, невзирая на ожесточенные протесты, выдворена из сената. Жертвенник был установлен в сенате Юлианом Отступником как символ его отступничества . Но статую и алтарь воспринимали и как реальную божественную защиту империи от вражеских армий. Присутствие богини Виктории было гарантией того, что в решающем сражении Римской империи всегда будет обеспечена победа. Император Грациан настаивал на удалении богини из сената на вечные времена. Римский епископ Даше и миланский епископ Амвросий устно и письменно поддерживали императора.

Сенат же сплотился вокруг человека, который впоследствии станет покровителем Августина, — столичного префекта Симмаха. До нас дошла речь Симмаха, сочиненная им для юного императора Валентиниана II, который унаследовал власть в 383 году, когда Грациан был убит Максимом. Речь эту можно считать последним признаком жизни, поданным язычеством. В ней содержались зачатки всех обвинений, выдвигавшихся против христиан в 410 году, после падения Рима. Христиане якобы молились об уничтожении Римской империи, подрывая авторитет древних богов и таким образом отказываясь от их покровительства. Но эти два вероисповедания были несопоставимы. В политеизме Симмаха находилось место и для христианства — он был, например, близким другом поэта Авзония, — тогда как в христианском монотеизме места для богов античного Рима не было. Нетерпимость христианства объяснялась неукоснительным требованием универсальности и исключительности, содержавшимся в понятии о единственном в своем роде христианском откровении.

Христиане никогда бы не воздвигли жертвенник «неведомому Богу», который апостол Павел обнаружил на афинском ареопаге (Деян. 17. 22–35). В разгар конфликта из–за алтаря Виктории епископ Амвросий Миланский пункт за пунктом опроверг речь Симмаха с помощью традиционных риторических приемов, которые теперь использовались во благо новой религии. И Амвросий, и Симмах сыграли значительную роль в жизни Августина. В пространном историческом экскурсе трактата «О граде Божием» Августин, в частности, пытался доказать, что лица, убравшие жертвенник Виктории из сената и таким образом лишившие страну традиционной религиозной защиты, все же не повинны в распаде Римской империи.

Тем временем живший на территории восточной церкви талантливый ритор Либаний (314–393) сочинил трактат «В защиту храмов» (Pro templis), направленный против ограбления древних храмов монахами–христианами. У старых богов все еще находились обладающие даром слова приверженцы как на западе, так и на востоке. Однако с 388 года император Феодосий Великий правил фактически единовластно, а потому во время его правления христианство было официально объявлено государственной религией. Время от времени Феодосий делал своей штаб–квартирой Милан, где еще долго, до 397 года, жил епископ Амвросий. В лице этих двоих мы впервые сталкиваемся с политическим и религиозным властителями, между которыми установились отношения напряженного, но равноправного сотрудничества: влиятельный епископ не склонен был отдавать императору роль главы Церкви.

Амвросий придерживался мнения, что император, будучи христианином, обязан подчиняться его епископской власти. Подобное утверждение было бы неслыханным при Юлиане Отступнике. Его правление словно напомнило Церкви, что ей не следует целиком и полностью доверять политическим правителям — ведь император может внезапно изменить свое отношение к христианской вере. Следовательно, Церкви нужно было учиться стоять на собственных ногах. Амвросий первым из священнослужителей пригрозил императору отлучением, чтобы добиться от него благоприятных для Церкви решений. Он также был первым епископом, который подверг церковной каре верующего правителя. Феодосий вынужден был признать свой грех и молить о прощении за то, что в отместку за восстание повелел убить в фессалоникийском цирке семь тысяч человек. Наложенное епископом наказание научило императора смирению, и впоследствии Амвросий практически стал при Феодосии министром по делам церкви.

Именно Амвросий взял на себя неприятную обязанность ограничить главенство императорской семьи над Церковью. То, что он осмелился проделать это с наипервейшим церковным благодетелем, императором Феодосием Великим, свидетельствует о тонком понимании Амвросием юридических пределов. В ведении императоров — дворцы, в ведении епископов — храмы, утверждал он. Император воцерковлен, но он не стоит над Церковью. В вопросах веры решающее слово в отношении христиан–императоров принадлежит епископу, а не наоборот. Так благодаря историческому бунту Амвросия против своего высокопоставленного покровителя Церковь превратилась в независимое учреждение с собственным кругом ответственности. Фактически угроза Церкви со стороны ее политических союзников была не меньшей, чем прежние угрозы со стороны преследователей.