Измененный - Борис Руденко

Размышляя о происходящем, я сопровождал его, пока до шоссе не осталось около двухсот метров. И здесь я затормозил всеми четырьмя лапами. Легкий ветерок, дувший со стороны шоссе, донес до моего носа запахи людей, горячего металла, ружейного масла и собак. Собак! Насколько я мог определить, там было пятеро людей и четыре злобные твари, натасканные на охоту за человеком, хотя их взяли, конечно же, из-за меня. Собаки мне были не опасны: древний жуткий ужас, который мы вызываем у их племени, не вытравить никакой дрессировкой. Однако они могли меня учуять. Пока этого не произошло только потому, что я находился с подветренной стороны. По лесу я передвигаюсь почти бесшумно, но сейчас превратился в абсолютно бесплотную тень. Последние десятки метров до рубежа, за которым меня неминуемо обнаружат, я не шел, а скользил, плыл, не потревожив ни листа, ни ветки. Зато отсюда я слышал все, что происходило на шоссе, ветерок помогал мне и в этом: нетерпеливое поскуливание собак, шаги и короткие реплики их хозяев.

– Ты чего так долго? – спросил грубый и хриплый голос. – Они там?

– Там, – с готовностью труса ответил Сергей.

– А эта тварь четвероногая?

– Тоже. На вид вполне добродушный пес.

– Добродушный! – раздраженно сказал Хриплый. – Двоих пацанов в клочки порвал. Один даже до больницы не дожил. Нет, эта девка за все ответит. И старуха тоже.

– Вы же обещали! – занервничал Сергей. – Вы говорили, что если мне удастся ее уговорить, им не сделают ничего плохого. И я ее действительно убедил. Она изменит свои показания.

– А кто говорит о плохом? – вмешался новый голос, молодой тенорок. – С бабами по-плохому нельзя. Только лаской да любовью.

Раздалось довольное ржанье. Почувствовав возбуждение хозяев, затявкали собаки.

– Но вы не можете так поступить! – плачущим голосом заговорил Сергей. – Вы мне твердо обещали...

– Ладно, глохни! – оборвал его Хриплый. – Что обещано, то получишь, я свое слово держу. Вот твоя штука баксов. Бери и вали отсюда.

– Подождите! Не делайте этого! Я вас прошу!

– Ты что, не понял? – мерзким тоном произнес Тенор. – Тебе что, конкретно объяснять надо?

– Нет! Нет! – испугался Сергей. – Я все понял.

– Тогда вали отсюда, тебе же сказали. И не вздумай где-нибудь пасть открыть не по делу. Закопаем. Въехал?

– Да, – покорно отвечал предатель.

– Тогда – иди.

Я услышал торопливые удаляющиеся шаги. Я не видел его, но ясно представлял трусливо сгорбленную спину, опущенную голову и от отвращения негромко фыркнул.

– Не надо было его отпускать, – сказал Тенор.

– Ничего, пусть еще почирикает, – ответил Хриплый. – Ладно, братаны, кончай курить, дело делать надо.

– Не заплутаем в темноте? – спросил Тенор

– Чего тут плутать? – удивился Хриплый. – Одна дорога всего. Не бойся, в случае чего собачки выведут. Ну, пошли!

В тот же момент я развернулся и понесся обратно что было сил. Я не мог остановить вооруженных бандитов. Вся моя стремительность и мощные клыки – слабые аргументы против пуль, потому что собаки не дадут мне приблизиться незамеченным на расстояние броска. Единственное, что мне оставалось – как можно скорее увести девушку с матерью из дома, который очень скоро превратится в ловушку. Сколько у меня в запасе? Пожалуй, не более получаса. Не слишком много, если учесть, что мне предстояло еще сообщить жертвам о приближающейся опасности и заставить следовать за собой. Впервые в жизни я остро пожалел, что вместе с человеческим обликом утратил способность к речи.

Недалеко от перекрестка я старательно пометил дорогу. Это заставит собак сильно поволноваться, а их хозяев потратить некоторое время на то, чтобы успокоить свою свору и заставить продолжить путь. Значит, в моем распоряжении будет еще десять минут.

Дверь, к счастью, была не заперта. Я ворвался в комнату, демонстрируя всем своим обликом крайнюю тревогу. Осторожно, нежно сжал клыками руку девушки, потянув ее к двери. Отпустил, подскочил к матери и точно так же деликатно принялся подталкивать ее мордой в том же направлении. Снова отпрыгнул к девушке, толкнул ее, вернулся к матери и потянул за подол.

– Джек, ты что, Джек? – растерянно и взволнованно спросила девушка.

– Он хочет, чтобы мы вышли на улицу, – пояснила мать, несказанно меня обрадовав, и тут же огорчила. – Может быть, с Сергеем что-то случилось?

Они поспешили на крыльцо в чем были – домашних тапочках и халатиках, что меня никак не могло устроить. Поэтому, прыгнув, я сдернул с вешалки куртку девушки, потом матери, выволок их на улицу, бросил наземь и проделал то же самое с обувью. Теперь уж только совсем тупой не догадался бы, что мне нужно, поэтому реакция обеих женщин – полное замешательство, переходящее в ступор – меня здорово разозлила. Я даже секунду колебался перед искушением: а не куснуть ли их легонько для придания сообразительности и скорости? Но вместо этого я принялся подпрыгивать перед ними на всех четырех лапах, поскуливать и бросаться к калитке.

– Ну, конечно, что-то случилось с Сережей, – определила девушка. – Джек хочет нас отвести к нему. Пойдем скорее, мама!

Они быстро натянули обувь, куртки и выбежали на улицу, явно намереваясь направиться к станции, однако я преградил дорогу и грозно зарычал, заставив их отпрянуть.

– Ты что, Джек? – опять спросила девушка.

И тут возле ворот взлаяли, взвыли, всхрипели собаки. Местная свора отметила появление пришлой и обменялась с ней любезностями. Тревогу, угрозу, опасность несли эти звериные вопли. И женщины наконец услышали их правильно.

– Мама! Мы должны бежать за Джеком! – негромко вскрикнула девушка, увлекая за собой мать.

Приноравливаясь к их скорости, я трусил впереди к маленькой калитке, что выводила из поселка в лес, и думал о том, что преследователи добрались до ворот слишком уж быстро. Собаки не могли не заметить моих меток, если только их хозяева не избрали иной путь.

Лес принял нас, объял и укрыл своим мраком. Женщинам нетрудно было следовать за мной: даже в темноте ночи моя белая шерсть достаточно хорошо видна, я не убегал слишком далеко и старательно выбирал наиболее удобную дорогу. Проблема в том, куда она могла нас привести. Путь к железнодорожной станции и к шоссе был отрезан. Сейчас я вел их на юг, к небольшой деревеньке, на которую наткнулся сегодня во время охоты. Деревенька была из тех, где заканчивается асфальт. Но асфальт там был, а значит, начинался он непременно на какой-то магистрали, которая должна была унести девушку и ее мать от опасности. Беда в том, что от деревеньки нас отделяло около двенадцати километров (менее часа спокойного, размеренного бега для меня), которые для этих женщин сейчас были совершенно непреодолимы.