Корона Российской империи - Анатолий Галкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Скажи, Шурик, ты Трубача знаешь?
– Ну…
– Слышал, что он со мной в одном доме живет?
– Ну…
– Хочешь про него хохму расскажу?
– Ну…
– Сегодня утром моя Валька встретила его бабу. Так вот та рассказала, как ночью встретила Трубача скалкой по башке. Мужик явился грязный, как черт, и дура-баба решила, что он соседку на чердаке пользовал… Ты, Шурик, еще не понял юмора?
– Не…
– Оказалось, что соседка три дня, как в деревню уехала. А Трубочист весь в саже потому, что на дело ходил.
– Понятно… А кого он тогда на чердаке трахал?
– Никого! Трубочист вообще не был на чердаке.
– А где он тогда сажу взял?
– Где, где… В трубе!
Хилькевич заказал какие-то закуски, но когда их принесли, то соседняя компания начала расходиться. А их нельзя было упускать! Особенно того, кто рассказывал Шурику про Трубочиста… Они живут в одном доме!
Как нормальный криминалист, Вадим всегда ходил в джинсовом жилете. В таком, у которого тридцать семь карманов – пять на липучках, а остальные на молниях… Это неподражаемая вещь! Если ты запомнил, что в каком кармане, то можно справиться с любой проблемой.
Багира рванулась за соседями, которые неторопливо продвигались к выходу, шатаясь от стола к столу. При этом им удавалось сохранять гордую осанку… Глядя им вслед, Хилькевич из одного кармашка вынул прозрачные пакетики, а из другого карманчика – горсть разноцветных резинок.
Из хлеба, огурцов и принесенного мясного ассорти Вадик быстро монтировал бутерброды, запихивал их в пакетики и стягивал резинками. Одновременно он над головой размахивал свободной рукой, призывая официанта…
Ирину он догнал в ста метрах от ресторана… А мог бы и не догнать! Вадику просто повезло – по непонятной причине Шурик завалился на газон и не хотел вставать. Трое его спутников пытались поднять тело, активно помогая себе ненормативной лексикой. Проще говоря – матерились во всю Ивановскую!
Шурика провожали очень долго. Он вел себя неадекватно, и друзья с трудом наставляли его на путь истинный. На путь, который вел к дому.
Потом трое оставшихся решили проводить лопоухого «аспиранта», поскольку тот был сегодня виновником торжества.
Двое последних долго не хотели расходиться, а Ирине с Вадимом пришлось притаиться за мусорными баками и отслеживать прощальные поцелуи сентиментальных братков.
Потом тот, который рассказывал про Трубочиста, поплелся назад и вошел в подъезд дома, соседнего с трактиром «Три тополя»… Если он не трепался, то именно в этом доме живет человек, который прошлой ночью ходил на дело, вернулся весь в саже и получил от жены скалкой по башке… Таких совпадений быть не может! Если не Трубочист грабанул корону, то в мире вообще нет логики!
Не было смысла сторожить неизвестного вора у его дома. Все решится завтра. Утром Хилькевич установит злодея, днем его захватит группа мосонов, а вечером на допросах он расколется и выдаст корону.
Выруливая с Плющихи, Вадик вдруг вспомнил старую песенку Высоцкого о шахматном матче с Фишером. Вспомнил и один куплет пропел в полный голос:
Ох, мы, крепкие орешки!
Мы корону привезем.
Спать ложимся – вроде пешки.
Ну, а просыпаемся ферзем!
8
Паша Муромцев был удивлен, но только третий ювелир оказался евреем. И именно он жил не в роскоши, а в скромной квартире на Композиторской улице – это задворки между Новым Арбатом и просто Арбатом.
Михаил Соломонович выглядел, как совершенно одинокий старик. И это несмотря на известную всемирно известную фамилию Абрамович… Очевидно, ювелир был не из тех Абрамовичей.
Из кухни тянуло запахом жареной рыбы, чесноком и еще чем-то приятным и очень домашним… Сам Михаил Соломонович был в очень уютных штанах на подтяжках и в распахнутой полосатой рубашке. Естественно, что из этой одежды выпирал солидный животик и хилая грудь с рыжим чубчиком в самом центре.
– Вы простите, уважаемый, что я в таком пляжном виде. Но на кухне так жарко, как на Лонжероне после обеда.
– Где, простите?
– На Лонжероне. Это шикарный одесский пляж. Это лучшее в мире место… Вы, молодой человек, бывали в Одессе?
– Нет, Михаил Соломонович, не приходилось.
– Несчастный человек! Если так, то вы очень много в жизни потеряли. Я считаю, всю землю можно делить на два места – Одесса и все остальное. И все знают, что в Одессе жить хорошо, а в других местах можно, но с переменным успехом… Пойдемте на кухню. Я уже поджарил скумбрию, а сейчас готовлю икру из синеньких.
– Из чего?
– Из баклажан, молодой человек… Я понимаю, этот овощ имеет фиолетовый цвет. Но в Одессе их упорно называют синенькими… А вы жили когда-нибудь в коммунальной квартире?
– Нет, Михаил Соломонович. Не пришлось.
– Жаль… Значит вы не представляете себе огромный коридор, где на стенах весит все, что может висеть. И двери по обе стороны – десять справа и десять слева. А вдоль стен столики, а на них примусы, на которых сковородки со скумбрией. Все это шкварчит и чадит. Хозяйки стоят спина к спине и обсуждают друг друга открытым текстом… Пойдемте на кухню, молодой человек. Я вас научу, как делать икру из синеньких.
Еще долго Муромцев не мог начать деловую беседу… Наконец они сели за стол. Перед этим Абрамович вытащил из холодильника бутылку с мутной жидкостью. Оказалось, что это настоящий абрикосовый самогон с запахом миндальной косточки. Подарок из Одессы!
От первой рюмки сразу пахнуло горячими мостовыми Дерибасовской, приморским парком и вообще – стало хорошо!
У Муромцева проскочило сомнение, а туда ли он попал… Нормальный ювелир в таком почтенном возрасте должен жить богато. А этот бывший одессит не очень похож на Ротшильда… Правда, бывших одесситов не бывает! Михаил Соломонович родился прямо в квартире на улице Розы Люксембург. И сейчас ему все чаще хотелось впасть в детство – ощутить беззаботное блаженство и все, что с этим связано. Все – обстановку квартиры-муравейника, яркую мелодичную перебранку, звон и скрежет трамвая за окном и все запахи, включая чадящий примус, жареную скумбрию и чеснок в икре из синеньких…
Абрамович оказался не менее сообразителен, чем остальные ювелиры. Он слышал о прибытии короны Елизаветы и сразу понял о чем идет речь.
– Я вам так скажу, молодой человек, ювелиры к этой краже руки не прикладывали. После истории с Эрмитажем все стали пугливы, как портовые крысы… Мы иногда нарушаем закон, но это, когда по маленькому. А так – все ювелиры трусы, и по большому не ходят!
– А кто мог заказать это похищение?
– Ищите среди новой элиты. Это стая непуганых жуликов. Они воруют без совести и без предела… Я их так и называю – бессовестные беспредельщики.
– А кого вы, Михаил Соломонович, имеете ввиду конкретно?
– Я их всех имел ввиду! Тех, кто вдруг разбогател на пустом месте… Всех – от министров и депутатов до футболиста из Лондона… Если вы не поняли, Паша, так я намекаю на своего однофамильца.
9
Для Кузькина самой результативной была встреча с восьмым агентом.
Солидный человек в толстых очках напоминал бухгалтера из прежних времен или инженера из заштатного НИИ.
На самом деле агент «Химик» был подпольным антикваром и немножко – скупщиком краденых ценностей… К химии он, понятное дело, не имел никакого отношения. А псевдоним ему придумал опер, который завербовал его двадцать лет назад. Возможно, что майор был поклонником одноименной хоккейной команды. Но, скорее всего так – в те годы шустрый молодой антиквар так ловко жульничал, так химичил, что и назвать его иначе было невозможно.
Если Химик и сообразил, что речь идет об украденной короне, то вида он не подал совершенно. Да и Лев умело уводил его в сторону камина.
– Ты хорошо подумай, Химик… Мне нужен человек, который ночью лезет в чужую печную трубу. Там крадет что-то антикварное и возвращается весь в пепле и саже.
– Страшная картина!
– Просто тихий ужас… Так ты знаешь такого человека?
– Боюсь соврать, но что-то такое слышал.
– Вспоминай, Химик! А я похлопочу о большой премии.
– Деньги мне не нужны. Деньги – бумажки! А мне славы хочется… Наградите меня орденом.
– Сложно нынче с орденами! Просто тихий ужас… А медаль ты, Химик, не желаешь? Скажем – «За отвагу».
– Понятно! Я не гордый, я согласен на медаль… Человека этого я видел мельком. И то – со спины. Мне на него Ося Шнейдер указал и сообщил, что это спец по дымоходам. И кликуху его назвал – или Печник, или Трубочист… А еще Ося сказал, что этот тип живет в Хамовниках. Все!
– Молодец, Химик!.. А пусть твой Шнейдер подробности выдаст. Едем к нему немедленно!
– Далековато будет, Лев Львович. Ося год назад в Израиль уехал и адреса не оставил… Нет, мы можем поехать и поискать его там.
– Не надо… Особые приметы у него были?
– У Оси?
– На хрен мне теперь твой Ося? Я о Трубочисте говорю!
