Чистосередечное признание, или Птицы не умирают - Мара Паулини

Самой трудоемкой операцией любых выборов оказалось их проведение по месту жительства пожилых, инвалидов и больных. Она начиналась ближе к вечеру, когда основной поток избирателей редел, и сопровождала основную церемонию, проходящую на избирательном участке. Бригада из нескольких членов избирательной комиссии, вооружившись набором необходимых бланков и небольшой урной, обходила квартиры в соответствие с заранее составленным списком.

Процедура утомляла не столько физически, хотя побегать приходилось изрядно, сколько морально. Перед глазами молодых мам разварачивались истории самых несчастных, «обиженных и оскорблённых», и любая из них могла со временем, оказавшись вдруг в подобных обстоятельствах, переживать нечто подобное.

С некоторыми из пожилых избирателей члены комиссии были знакомы по предыдущим выборам, и от одних выслушивали рассказы о насущных проблемах уже не первый раз, а от других – подробности новых. Для стариков это мероприятие стало одной из дополнительных возможностей редкого общения, и они не торопились опускать избирательный бюллетень в урну, не наговорившись со спешащими официальными лицами.

В одном из покосившихся домишек на окраине города женщины долго не могли достучаться до уже знакомых пенсионеров, а когда наконец проникли внутрь, узнали, почему. Пожилым супругам было не до выборов: они только что вернулись из соседнего города, где похоронили единственного сына-наркомана. Им предстояло доживать свой век с чувством полной бессмысленности существования и сознанием того, что их сын гораздо раньше их самих поторопился освободиться от земной ноши.

В квартире капитального дома, которую молодой мужчина получил в качестве компенсации за приобретенную на производстве инвалидность, ничего не изменилось. Попавший на ремонтируемом объекте под высокое напряжение, которое предварительно забыли отключить, он потерял почти половину сгоревшего тела. Парик скрывал деформированный лысый череп, собранный из собственных осколков и металлических пластин. Парень чудом остался жив, и закономерно не проявлял никакого интереса к навязываемой процедуре, которая угнетала членов комиссии не меньше.

Им пришлось задержаться у ещё не старой женщины, которая, как обычно, не торопилась выполнить свой священный долг. Её однокомнатную квартиру, располагавшуюся на первом этаже, члены комиссии посещали одной из последних, когда сил для беготни по ступеням многоэтажных домов уже не оставалось, и знали о проблемах хозяйки. Ничего не изменилось и в этом душном, наполненном запахами тления и разложения, доме после предыдущих выборов: те же мутные, годами немытые стекла окон, тот же набор развалившейся старой мебели и на одной из кроватей – обросший взрослый мужчина. Он уже несколько десятилетий неподвижно проживал свою виртуальную жизнь, далекую от реальной земной, и никак не реагировал не только на приход гостей, но и ни на что другое, происходящее вокруг.

Женщина обрадовано засуетилась и в очередной раз стала рассказывать одну и ту же историю о сыне-инвалиде, о том, что благодаря своим бывшим начальникам, которых вспомнила всех поименно, она получила эту квартиру. Хозяйка говорила без умолку и очень быстро, боясь пропустить что-то очень важное, и на стол, сопровождая рассказы, традиционно посыпались почетные грамоты и памятные значки, полученные когда-то передовой работницей. Временами женщина прерывала свои рассказы, чтобы метнуться к сыну, как будто для того, чтобы проверить, не готов ли он подняться и поучаствовать в разговоре.

– Это мой сынок, он сейчас болеет, – пояснила она.

– А я вот баночки помыла к пасхе, – показала она на перевернутые для сушки стеклянные банки разных емкостей, составленные на столе.

Какое отношение эти банки имели к пасхе, было непонятно, но начинать разговор ещё и на эту тему было опасно, и слушатели послушно закивали. То был образец одного из самых страшных образцов тотального, безнадежного одиночества, и Карина с ужасом представляла себе дальнейшее развитие событий, когда безутешная мать вынуждена будет доживать свой век в тех же обстоятельствах.

Она возвращалась с плановой процедуры, как из преисподни, полностью опустошенная и обессиленная, с единственным желанием поскорее освободиться от тяжелых бальных туфель Маргариты, но основное сатанинское пиршество ждало её впереди.

7

Сами выборы проходили под контролем многочисленных наблюдателей, заранее зарегистрированных, но самое интересное начиналось после их ухода, когда члены избирательной комиссии по завершении голосования оставались наедине с избирательными бюллетенями. Целью всех последующих манипуляций было точное соответствие результатов выборов разнарядке городской администрации с заранее прописанными в ней результатами.

Заправляли этой основной и самой ответственной заключительной операцией председатель комиссии, отвечающий головой за ожидаемый конечный результат, и его секретарь, которые впоследствии и получали основное вознаграждение. Кандидат на должность секретаря, обеспечивающего качественное оформление результатов выборов, выбирался очень скрупулезно из зрелых одиноких дам, обладающих для этой работы достаточным интеллектом и изворотливостью. Будучи правой рукой председателя комиссии и заложницей тайного вече, она на время проведения выборов становилась для него всем: матерью, сестрой, и естественно, любовницей.

Для окончательного подведения итогов на основании заранее продиктованных городской администрацией из потаенных уголков извлекались чистые бланки избирательных бюллетеней и заполнялись в соответствие с ними. Но было недостаточно заменить «неправильно проголосовавшие» бюллетени из общего набора, извлеченного из избирательных урн, на свежеиспеченные. Необходимо было обеспечить также и необходимую явку избирателей, поэтому параллельно этой работе проводилась другая по заполнению пустующих отметок напротив фамилий неявившихся в списках.

По достижении необходимого баланса бумаги упаковывались и укладывались в мешок, который начальники везли в центральную городскую избирательную комиссию, более значимую, но менее загруженную. Её членам достаточно было сверить запланированные цифры с отчётными и отрапортовать в столицу об очередном успехе – всё в лучших традициях социалистической плановой экономики.

Оставшиеся на избирательном участке рядовые члены не имели право покидать свои рабочие места до возвращения председателя комиссии и секретаря из городской администрации. Время ожидания этого самого счастливого финального момента каждый проводил, как хотел, но чаще всего, все члены комиссии падали на столы и засыпали, измождённые бессмысленной деятельностью в течение целых суток, пока их не будило праздничное ликование вернувшихся. У Карины это время сопровождалось очередной истерикой и, усевшись сверху на избирательную урну, она с удовольствие горланила популярную и всегда актуальную песню: «Выбери меня, птица счастья завтрашнего дня!», вполне соответствующую тематике текущего момента.

Заканчивались выборы под утро празднованием очередной победы свободы и демократии за столом, заставленным яствами и бутылками. Вокруг него, кроме членов избирательной комиссии, собирались различные начальники, не участвующие в самих выборах, но ответственные за их результаты, и начинался банкет, который традиционно заканчивался церемонией основного награждения уставших дам.

Никто никого не насиловал, было и так достаточно желающих получить ещё одно удовольствие, кроме полной уверенности в значимости проведенного мероприятия для счастливого будущего их детей. Карина осмеливалась оставаться в числе воздержавшихся от сладких утех с вышестоящими, привлекая на свою сторону некоторых других и разрушая привычную гармонию парного общения. Но в любом случае максимальную порцию мужского внимания с удовольствием получала основная героиня праздника – секретарь избирательной комиссии.

Не всякая психика могла выдержать щедрости подобных подарков, а кроме того, после выборов Карину дома стабильно поджидал муж, осведомлённый о подробностях регламента этого мероприятия. Постоянно провоцирующий у неё приступы ревности, он при этом сам был достаточно ревнивым и не допускал никакого покушения на свою собственность, поэтому терпеливо дожидался Карину до утра и с удовольствием убеждался в соблюдении ею супружеской верности.

Откреститься от участия в подобных кампаниях Карина смогла лишь тогда, когда осталась единственным инженером в отделе, объединившим бывших два: отделы главного механика и главного энергетика в один энерго-механический, работы в котором ей уже и без того хватало.