Первая экспедиция - Антон Первушин

Лицо Лары чуть порозовело, и она перестала кусать губы. Подняла глаза, осмотрелась. Потом сказала с придыханием, которое выдало болезненно сдерживаемые чувства:

– Мальчики, мне нужна ваша помощь.

– Что случилось? – быстро и громко спросил Плюмбум, подавляя намечающийся галдеж.

Казалось, сейчас Лара разрыдается, но она справилась с собой и только ругнулась зло:

– Дрянь! Дрянь мелкая! Пакостница!

– Кто? – спросил Лёлек, глупо таращась на Лару.

– Алинка! Кто ж еще? – в яростном голосе зазвучали сварливые нотки. – Дрянь! Никогда мать не слушалась! В Зону сорвалась – дура молодая. В Зону, слышите?!

Все, конечно, услышали. И вновь наступила тишина. Даже наглые воробьи притихли, почувствовав, видимо, серьезность момента.

Плюмбум быстрым движением ладонью отер лицо и задал первый необходимый вопрос:

– Когда и с кем?

Лара посмотрела на него сначала отстраненно и непонимающе, а потом в глазах у нее зажегся огонек надежды.

– Пять суток, – доложила точно, словно на полигоне или в поле. – Экспедиция Физического института.

– Цель экспедиции? Задачи? Глубина проникновения?

Губы у Лары задрожали.

– Не знаю, Витя, не знаю. По электронке пыталась ее шефу писать, Аркадий Семенович такой, старый крендель. Так он, сволочь, не отвечает. Звонила по всем каналам – молчат, как партизаны, или прячутся. Тот вышел на пять минут, этот в отпуске, этот на больничном…

– Тогда откуда знаешь, что Алина в экспедиции?

– Письмо она оставила, стервь! В духе Островского. «Или тебе радоваться, мама, или ищи меня в Волге».

– От Зоны до Волги далеко, – глубокомысленно изрек Лёлек.

Лара обдала его испепеляющим взглядом. Лёлек тут же притих – даже дышать перестал.

– Думаешь, очень умно? – поинтересовалась у него Лара, голос ее опасно зазвенел. – Думаешь, пошутил удачно? Типа остроумным себе показался? Думаешь, можно плюнуть в душу, и все утрутся? Думаешь…

Плюмбум понял, что она специально себя заводит, чтобы через истерику выплеснуть на несчастного Лёлека накопившиеся гнев и страх, и поспешил перехватить инициативу.

– Письмо! – требовательно сказал он. – Ты привезла письмо? Дай!

Лара остановилась. Было видно, как она борется с собой. Передышала, перемогла. Достала из нагрудного кармана ультратонкий ПДА, сунула его под нос Плюмбуму. Тот принял мини-компьютер с осторожностью, быстро прочитал сообщение.

Любимая мама!

Я уезжаю с научной экспедицией в Зону. Извини, что не предупредила заранее. До последнего момента говорили, что не возьмут. Но взяли!

За меня не бойся – экспедиция продумана до мелочей. Мы только туда и сразу – обратно. Планируем уложиться в пять дней.

Знаешь, мама, это не просто приключение. Это не просто первая моя экспедиция в Зону. Если наша гипотеза подтвердится, мы откроем новую эру в физике аномальных структур. Не побоюсь даже сказать, что мы откроем новую эру в истории человечества. Сбудутся наконец твои мечты! И это, заметь, сделает не кто- нибудь посторонний, а твоя родная дочь!

Ты будешь гордиться своей дочерью, мама! Я убеждена в этом.

Целую.

Твоя Алина.

– «Сбудутся наконец твои мечты», – процитировал Плюмбум вслух. – Что за мечты?

– Да не знаю я, – попыталась отмахнуться Лара. – Чушь это! Бред взбалмошной девчонки. Вот ведь выросла – безотцовщина!

– А ты подумай, – надавил Плюмбум. – О чем вы с ней постоянно говорили? Зону ведь по-разному можно склонять. Какой аспект чаще затрагивался? Как это могло быть связано с ее дипломной работой? Кстати, какая у нее тема?

– Трансмутации первого порядка. Что-то там с артефактами игрек-класса… Я не вникала. Да и сама она мне каждый раз истерику закатывала, когда я пыталась выяснить. Дескать, всё сама. Дескать, не лезь в мою жизнь. Дрянь мелкая!

– Я, кажется, знаю, о чем идет речь, – сказал вдруг Болек.

Все, притихнув, посмотрели на него. Болеку ничего не оставалось, как продолжать.

– Я встречаюсь с Алиной, – признался он смущенно. – Обычно по пятницам. В футурополисе на ВДНХ…

Лару даже в краску бросило от возмущения.

– Ты?! С Алиной?! – Ее голос опять зазвучал с надрывом. – Ах ты, сволочь! Я ж тебе запретила! Раз и навсегда! Не твоя это дочь, запомни! Не твоя!

– Лариса! – На этот раз Плюмбуму пришлось одернуть женщину. – Дай ему сказать! Теряем время!

– Мы говорили с Алиной о разном. – Болек потупился. – Учеба, кино, музыка, о жизни вообще… Ну и говорили, конечно, о проектах Физического института. Алина всегда небрежно отзывалась о своем дипломе. Мол, все это вторично, малоинтересно, кабинетный проект. Но всегда с восторгом отзывалась о Лаборатории трансформации континуума. Вроде бы там передний край науки о Зоне. Якобы там будет создана технология, которая откроет новую эру в истории человечества. И тому подобное. Вот я и думаю, что речь идет именно об этом.

– А подробности она излагала?

– Да, были какие-то подробности… Но я ж в мутантах специалист, а не в физике аномальных структур. Понял только, что речь идет о каких-то пространственных карманах. Помню, она говорила, что если теоретические соображения найдут подтверждение, то это позволит создать принципиально новую транспортную систему для космоса. Ведь ты, Лара, всегда мечтала слетать в космос?

– Мечтала – размечтала, – зло отозвалась Лара. – Дурость сплошная!

– Об экспедиции она что-нибудь говорила? – спросил Плюмбум.

– Нет, ничего внятного. – Болек развел руками. – Но это можно выяснить в Лаборатории, я думаю.

– Хорошая идея, – согласился Плюмбум. – Составишь мне компанию?

– Конечно.

– Итак, – Плюмбум деловито оглядел друзей, – вечер воспоминаний отменяется. Будем прокачивать дело Алины. Кто участвует?

– Я, – раньше остальных сказал Привалов; он даже поднял руку, как школьник.

– Вот тебя мне только не хватало! – сказал Плюмбум. – Ты-то тут при чем, математик?

Это была очень старая и очень злая шутка, но Привалов снес оскорбление не моргнув глазом. Что очень понравилось Плюмбуму. Значит, Саша настроен серьезно.

– Я могу Сеть «Холмсом» прочесать, – предложил Привалов. – Если экспедиция большая, должны были изрядно наследить.

– Это хорошая идея, – сказал Плюмбум. – Это нужно сделать в обязательном порядке. Но, возможно, придется идти в Зону. Сколько у тебя зарниц, Саша? Две? Три? Значит, балласт, уж извини.

– Я настаиваю!

– Имеешь право. Но учти, в Зоне с тобой никто возиться не будет. Самому придется шевелиться.