Как ограбить швейцарский банк - Андреа Фациоли

– Еще как нашла! Он себя вовсю рекламировал, пел с рок-группами, путешествовал, заводил детей. Но с Бразилией не было договора об экстрадиции, так что его никак не могли схватить.

– А теперь? – тихо спросил Сальвиати.

– Теперь он в тюрьме.

– А-а.

– Вернулся в Англию, чтоб его полечили: ему почти восемьдесят, и он дышит на ладан. Вы только представьте себе: сорок лет человек скрывался от правосудия!

– И все-таки его поймали, – сказал Сальвиати.

– Ну, он дал себя поймать. И продал свою историю таблоидам. Но как знать, скольким ворам удается провернуть дело и исчезнуть…

– У нас получится! – воскликнула Анна. – Мы разработаем безупречный план! Нужно только хорошенько изучить расписание поездов…

– Да, но как мы остановим поезд?

– А мы не будем его останавливать: выбросим мешки с деньгами из окна!

– И кто-нибудь будет наготове, чтобы их подобрать!

– Но охрана?

– Достаточно заменить мешки заранее, когда их грузят в поезд.

– Будь у нас форма железнодорожника…

– А почему не полицейская? Тогда можем войти в вагон с деньгами.

– А у тебя, Жан, есть какие-нибудь идеи? – спросила Анна.

Сальвиати улыбнулся. Глаза Анны блестели в темноте. Довольно самой малости, думал он, самой малости…

– О, я слабоват в этих вещах, – сказал он, поднося спичку к трубке. – Вряд ли я мог бы вам помочь.

– Найдем роль и для тебя, – сказал Филиппо.

– Я буду мозгом банды! – воскликнула Анна. – Ты, Филиппо, займешься расписаниями и распределением времени, ты ведь знаешь, что я не пунктуальна. А ты, Жан, мог бы собирать информацию. Ну, там, спрашивать, как на вокзале организованы смены, и так далее.

– Отлично, – пробормотал Сальвиати.

– Надо сохранять хладнокровие и быть готовыми ко всему, – заметил Филиппо.

– Нда! – Сальвиати покачал головой. – Нет у меня способностей к ограблениям…

– Да мы тебя научим! – улыбнулась Анна. – Мы как Бонни и Клайд!

– Нет, вы ее послушайте! – воскликнул Филиппо. – Она говорит так, будто всю молодость только и грабила банки!

Все трое засмеялись, причем и смех Сальвиати был неподдельным. Смех садовника со старой провансальской виллы. А вдали, над морем, луна окрашивала ночь, глубокую и полную цикад, ароматов. Время от времени ветер легонько теребил листву в саду и замирал на балконе.

– Хорошо здесь, правда? – снова сказала Анна. Ее муж кивнул. Сальвиати выпустил дым и сказал:

– В самом деле, прекрасный вечер.

Позднее, возвращаясь домой на своем старом скутере, Сальвиати вспоминал о трепе на балконе. Светская игра всегда завершалась возвращением к безмятежности, к отпускному ритму.

К счастью. Если бы все, мечтающие совершить ограбление, исполняли свою мечту, никаких тюрем не хватило бы. Сальвиати их покинул и был этому очень рад. В общей сложности он отсидел почти десять лет. Деньги ушли быстро, вместе с любовью к риску. И еще ушел тот дух приключения, который предшествовал ограблению, и та ленивая удовлетворенность, которая за ним следовала.

Сальвиати ехал сквозь теплую ночь, напоенную прихотями и запахами, быстро двигаясь по слабо освещенным улицам. В какой-то момент, спускаясь с холма, он подумал о дочери. Позднее он спрашивал себя, не было ли это предвидением. Если дочь страстно увлекалась игрой, разве не он был в этом виноват? Разве не он передал ей этот вкус к азарту, к неожиданному выпаду?

Ответа он себе так и не дал, потому что, едва добравшись до дома, был вынужден перейти к действиям.

Сальвиати жил в доме на краю парка. Это была солидная постройка, с толстыми стенами, небольшая, но хорошо расположенная: рядом был родник, который давал свежую воду круглый год. Поставив скутер, он зажег фонарь на веранде и зашел в холл. Письмо лежало на полу, под дверью. Сальвиати подумал, что его принес Жильбер, подсобный рабочий, который время от времени помогал ему в саду.

Сальвиати вошел на кухню. Аппетит у него еще остался: он съел ломоть хлеба и немного сыра. Потом выпил глоток воды и наконец раскрыл конверт. В этот миг все смешалось: годы ограблений, раскаяние, небо Прованса, мысль о дочери и то, что партия еще не окончена. Нет, он еще не мог выйти из игры.

Жан Сальвиати,

у меня есть проект, который тебя заинтересует. Знаю, что ты хотел бы мне отказать. Но поскольку Лина у меня в гостях на неопределенное время, думаю, ты мог бы взглянуть на это дело иначе.

Отвечай мне на почтовый ящик 4980, 6900 Лугано. И приложи это мое письмо к своему ответу.

С уважением,

Лука.

Лука Форстер. Скупые фразы, никаких подробностей. Но Сальвиати ничего больше и не было нужно. Партия продолжается, вот и все. И ему надо будет просить госпожу Августину о разрешении на отлучку.

5 Возвращение в Лугано

Кто-то сказал, что места обладают собственной памятью.

Но Сальвиати с этим был не согласен. Память – в людях, в их глазах. Или в их вещах. Квартира Лины была маленькой, и в ней пахло затхлостью. Неубранная постель, пакет молока на кухонном столе, одеяло в желто-красную шахматную клетку на диване. Бокалы, оставленные на стеклянном столике в гостиной.

Диск Джона Колтрейна, книга о медитации, видеодиск с Хью Грантом, оставленный на ковре, перед телевизором. Сальвиати медленно обводил взглядом квартиру, ища что-нибудь необычное, что-нибудь не на месте.

Но перед ним был обычный беспорядок. Ничего особенного.

Много бумажек на письменном столе. Счета на оплату, визитные карточки и программки кинофильмов или концертов. Денег – никаких, кроме двадцати франков в ящике тумбочки.

Сальвиати сел за кухонный стол. В квартире не было ни следов борьбы, ни даже следов добровольного отъезда. Правда, молоко было просроченное. И герань на балконе подвяла. Лина не собиралась отлучаться надолго.

Так значит, Лука Форстер причинил ей зло?

Не будем перескакивать к выводам, подумал Сальвиати, выходя из квартиры. Он принес с собой инструменты, чтобы туда проникнуть, но дверь не была заперта на ключ. Он не стал запирать ее и вернулся на улицу. В подъезде не было ни домофона, ни консьержа. Чтобы войти, Сальвиати пристроился к жиличке, увешанной пакетами из супермаркета, поздоровавшись с ней и помогая ей зайти в лифт.

Он шел по улице, идущей вдоль Кассарате. [11] Уже много лет он не заглядывал в итальянскую Швейцарию. Но, шагая, он узнавал улицы, запах города. Стало больше автомобилей, больше иностранных акцентов и лиц. Включая мое, подумал он. Остановился посмотреть на реку. Красный мяч упал под маленький водопад. Приток и отток воды держали мяч недвижимо в одной точке.

Сальвиати это зрелище почти загипнотизировало. Он не отрываясь глядел на мяч, пока голова не освободилась от всех мыслей.

Потом присел выпить пива на балконе ресторана, в нескольких метрах от Кассарате. Теперь все было довольно ясно: Форстер – хозяин положения. И Сальвиати, пока не поймет, где Лина, вынужден плясать под чужую дудку.

День был теплый, над асфальтом стлалась влага. На парковке у Павильона Конца [12] солнце полыхало на полированном металле автомобилей.

Сальвиати пересек перекресток в конце улицы Кассарате и двинулся пешком к центру. Он ответил на письмо Форстера, написав ему просто: «Я в Лугано». И Форстер назначил ему встречу этим вечером в шесть, в квартире в Парадизо. [13]

Когда Сальвиати дошел до центра, было четыре. Он заметил, что построили новый автобусный вокзал. Современная штуковина, пластик и геометрия. Глянул на расписание и разработал маршрут, такой, что привел бы его в Парадизо к пяти. Потом скрасил ожидание прогулкой по центральным пешеходным улицам. Он пытался успокоиться. На улицах народу было немного. Несколько светловолосых туристов, несколько пар с мороженым. Вьетнамки Бермуды. Солнечные очки Дети и самокаты. Потные служащие, галстук – как поводок.

Позднее, подойдя к дому, указанному Форстером, Сальвиати был по-прежнему спокоен, не обременен мыслями. Он обрел нужное состояние души, когда чувства настороже, а эмоции под контролем.

Дом был на холме и смотрел на озеро. Сальвиати прошел по мосткам, подвешенным над садом с гиперикумом и полиантовыми розами. Дверь квартиры распахнулась незамедлительно. Сальвиати узнал обезьяноподобное лицо Элтона. Приветливо с ним поздоровался. В другой жизни они вместе работали по скупке и хранению краденого.

– Господин Сальвиати, рад снова видеть вас, – сказал Элтон. – Замечаю, что вы пришли заранее.

– Да.

– Пойду посмотреть, готов ли господин Форстер к…

– Скажи ему, пусть заходит! – донесся крик Форстера из глубин квартиры.

В кабинете было три безупречно белых стены. Четвертая, полностью застекленная, выходила на озеро. Солнце заставляло щуриться, но казалось почти ненастоящим из-за кондиционированного воздуха, который остужал квартиру.

– Сальвиати, – сказал Форстер. – Давненько не виделись.