Жи-Ши - Сергей Четверухин

К ним в дверь звонят! Они долго препираются, кто пойдет открывать. Хозяйка каждые десять секунд повторяет, что ей – лень, что у нее – месячные и вообще, свободная жилплощадь – ее посильный вклад в сегодняшнее веселье, поэтому – отвяжитесь. Наконец, встает качок и нехотя направляется в прихожую, бросив на ходу длинноногой блондинке:

– Маня, я тебе вчера секс проспорил. Вместо этого иду открывать дверь. Учти и запомни.

Блондинка фыркает прямо в коктейльную трубочку. Лабрадор торопливо слизывает капли виски пополам с яблочным соком с ее лица. Конечно, она нуждается в утешении. Нет тех, кто не нуждается.

Качок, не спрашивая «кто там?», распахивает дверь и мутным взглядом встречает двоих неизвестных артистической наружности.

– Вы кто?

– Потомки тех, кто уже умер, и предки тех, кто еще не родился, – серьезно отвечает девушка в малиновой пилотке, заколкой пришпиленной к редким прямым белесым волосам. Она выглядит таинственно, но не так, как резидент шпионской организации. А так, как девушка, прочитавшая роман о резиденте шпионской организации. Несмотря на зимний вечер, на ней – солнцезащитные очки в зеленой оправе и оранжевые босоножки. Она невысокого роста, но все, что у нее между очками и босоножками, вызывает аппетит и тахикардию. Рядом с ней – высокий крепыш, который, попади они в другую историю, мог бы сойтись с качком в равном спарринге. Не случилось. На гостях надеты футболки с изображением веников, совков и надписью «Мэджик вижн».

– Шу-у-утка! – крепыш жизнерадостно хохочет и подает качку руку, – я – Никита, а она – Илона. Мы из компании «Мэджик вижн», устанавливаем новые пакеты спутникового телевидения. Объявление читали? – Никита вполне мог бы заменить Брэда Пита на съемочной площадке фильма «Калифорния». Партнерши по съемкам не стали бы протестовать.

– Да я… не читаю. Не местный я. Эй, Томка, – орет качок в комнату, – к тебе – спутниковое телевидение!

– Пусть проходят! – доносится из комнаты.

Никита с Илоной входят в комнату.

– Всем привет, – Никита распахивает куртку, внутренняя сторона которой увешана гирляндами отверток, щупов и прочей мишуры, – как говорится, «джаст э момент», то есть «вэйт э минэт».

Он решительно наступает на телевизор с пультом управления наперевес. Телевизор пасует и отключается.

– У-у-у, обломал! – компания разочарованно гудит и пытается искать поддержку в бокалах с виски.

– Не волнуйтесь, мы очень быстро, одну песню пропустите, не больше, – Илона заполняет паузу. Она вопросительно смотрит на худощавого интеллектуала: – Мсье, не нальете мне виски?

Вопрос попадает в цель. Бокал с виски оказывается в ее протянутой руке раньше, чем худощавый интеллектуал ловит недовольный взгляд своей подкрашенной подруги.

– Ну, за Африку! – Илона выпивает, не чокаясь. Все выпивают. – Вас действительно так волнует эта тема?

– Да нам просто песни нравятся. Концерт посмотреть по приколу, – отвечает интеллектуал.

– Да ты что! Там такие дети несчастные, – возмущенно машет на него ответственная квартиросъемщица, – нас очень беспокоит Африка!

– Африке реально надо помочь, – качок подспудно начинает соревнование с интеллектуалом за внимание новой самки в стае, – мы, русские, всем поможем! Всегда помогали…

– Так в чем же дело? Почему не помогаете? – Илона перемещает на лоб свои зеленые очки, и всех собравшихся, кроме копающегося в пыльном чреве телевизора Никиты, удивляют ее глаза. Слишком больные глаза. Невозможно сразу сказать, какого они цвета. Потому что ее белки, навыкате, исчерканы кривыми линиями лопнувших сосудов. Оттого кажется, что глаза у Илоны ярко-красные, как два светофора в режиме запрета. – Не обращайте внимание. Много читаю по ночам, компьютер и все такое. Так почему не поможете Африке?

– А чем мы можем помочь?

– Мне мать с сестрой содержать надо…

– А мне самой в фирме платят, как африканке!

– Нежелание – тысяча причин! Желание – тысяча возможностей! – Илона возвращает очки на место.

– А что, компания «Мэджик вижн», кроме установки спутниковых пакетов, занимается воспитанием населения? – язвит худощавый, – бонусом, так сказать? Вы сами-то для кого-нибудь что-нибудь когда-нибудь пожертвовали?

– Нет. Но я не сочувствую Африке. И не смотрю концерты в ее поддержку, – парирует Илона. – Если бы сочувствовала, сделала бы то, что может сделать любой, в том числе и вы. Завербовалась бы волонтером в Зимбабве, продала бы квартиру, а на деньги купила бы лекарства… на безрыбье хоть телевизор вот этот отослала бы. В Африку!

– Да иди ты сама в Африку!

– Да-да, нечего нас учить! Сделали телек и валите подобру!

– Мы уж сами разберемся, что нам с квартирой делать!

– Так разберитесь! Сделайте, пожалуйста, хоть что-нибудь, – просьба Илоны отнюдь не звучит как насмешка. Наоборот, в ней слышится искренность, – сделайте что-нибудь! Хоть что-то!

– На фига? – не выдерживает качок.

– Чтобы стать героями. Чтобы рассказать летописцам, что однажды совершили подвиг. Простой бытовой героизм. Повседневный и будничный, как этот виски…

Илона разворачивается и выходит из квартиры, пристроив пустой бокал на тумбочку. Никита спешит следом, на ходу бросает:

– Теперь у вас одним каналом больше. Наслаждайтесь, герои.

Понаблюдайте-ка за людьми двести десять лет подряд, и ваша интуиция будет гораздо утонченнее моей. Вас интересует, почему я все время возвращаюсь в апартаменты 15, когда вокруг происходит так много всего любопытного? В третьем подъезде вешается разоблаченный милиционер-оборотень Какорин. Нет-нет, он не хочет всерьез умирать, просто душа его требует поступка. Конечно же, он надеется, что его спасут. И его спасает звонок в дверь.

– Кто там?

– «Мэджик вижн».

В восьмой квартире пожилая пара только что зачала ребенка, которого они безуспешно пытались родить на протяжении двенадцати лет. Они пока в неведении, изможденные и потные, сжимают друг друга цепкой хваткой опоссумов на супружеском ложе. Они узнают о зачатии через три недели, когда она, встревоженная, а скорее, обнадеженная, не веря и боясь обрадоваться отсутствию месячных, придет на прием к своему гинекологу. И никто пока не знает, что у них родится гениальный физик, благодаря которому половина научной фантастики, которую сочиняет в данный момент букеровский лауреат в апартаментах 5, станет реальностью.

И писатель, и супружеская пара довольно раздраженно воспринимают звонки в свои двери. Писатель даже пытается игнорировать звонок, кричит:

– Никого нет дома!

Но и он, вопреки своему настроению, не устоит перед паролем:

– «Мэджик вижн»! Открывайте!

Так много интересного происходит в разных квартирах. Почему же я все время возвращаюсь в апартаменты 15?

Когда в одиннадцатой квартире, бывший когда-то символом пижонства большого города, красавец и атлет Миша Крейсер курит по две пачки синих Gauloises в день и страдает от мучительного раздвоения собственной натуры. Каждый день в настоящей жизни Крейсера похож на шоссе, две половины которого движутся в разные стороны и разделены двойной сплошной точно посредине. В первую половину дня Крейсер переполнен здоровой злостью и потусторонним энтузиазмом. Стиснув зубы, он миллиметр за миллиметром, ползком движется по комнате, упражняя сломанный два года назад позвоночник, которому врачи вынесли категорический вердикт: «Не заработает!» На вторую половину дня сил у Крейсера не остается. Ни физических, ни душевных. До глубокой ночи он лежит в постели, как больной, ест все подряд без остановки, как больной, и до самозабвения смотрит в телевизор, как больной. Такова цена его ежедневной депрессии. К нему звонят, стучат, но он не открывает. У него просто нет сил выбраться из постели:

– Какой «Мэджик вижн»? Идите в жопу!

Так почему же я зациклился на апартаментах 15?

У меня нет ответа на этот вопрос.

– Есть идея! – в апартаментах 15 татуированный Слава курит у окна, сверкая белыми зубами в лунных отблесках. – А что, если затащить какого-нибудь бомжа к нам, и пусть Лерка перепихнется с ним. А мы позвоним… к примеру, оболтусам из «Роллинг Стоуна», деликатно зазовем в гости, как бы выпить с нами, а тут Лерка с бомжом! Они увидят это дело и обязательно напишут! Представляете заголовки: «Под кем стонет российский шоу-бизнес?! Поп-звезды сосут у бомжей! Россия на грани катастрофы! Мадонна заявила: „До такого блядства я не возвышалась даже в лучшие годы!“ и обвиняет Белку в дискредитации профессии!»? А? Точно, вся страна от нее после этого отвернется.

– Сам соси у бомжа! – брезгливо морщится Лера-Белка, – я не самоубийца… подхватишь еще… разрушитель…

– У тебя социальный снобизм. Ты и детям Африки, я заметил, не сильно сочувствуешь…

– А у тебя – социальный цинизм. Такие эксперименты проводить над бомжами, пользуясь их униженным положением!