В долине слез. О великих узниках Карлага - Валерий Могильницкий

Но откуда Пешковой было знать о Долинке, ее узниках? Ведь письма Тарле не дошли до Москвы, их арестовывали тут же, вынимая из почтового ящика. Как пояснил мне Виктор Васильевич Горецкий, каждое письмо в Карлаге вскрывалось, прочитывалось сталинскими паханами и зачастую подшивалось в личное дело зэка, чтобы со временем на его основе создать новое дело. Это называлось «изучением» настроений политических заключенных.

Доходили до адресата только те письма, которые передавались родственникам или близким, живущим на свободе. Те ехали в Москву и передавали жалобы прямо Пешковой в руки.

Это вскоре поняла Тарле. Ибо ее вызвали в оперчекотдел и пригрозили: если напишешь еще раз Пешковой, то пеняй на себя. Что это означало? Расстрел.

Тогда она пишет в Ленинград своему двоюродному брату Евгению Викторовичу Тарле. Жалуется, что ее используют в Карлаге не по назначению, она могла преподавать иностранные языки в местной школе или работать переводчицей, а ее держат разнорабочей на метеостанции.

И опять угрозы в оперчекотделе: прекратите писать жалобы, мы и так все знаем. Ишь, чего захотела: работать «учителкой». А лопату держать умеешь? Полоскать белье? Камни таскать? Научим! Это тебе не на французском говорить. То-то, малогодная, неспособная. В грех не вводи!

Но жив еще был бунтарский дух в Тарле. Она снова предлагает провести голодовку, ее уже поддерживают многие заключенные. Но намеченному не удалось сбыться. Всех, кто собирался на квартире Веры Михайловны Ермолаевой (а это одиннадцать политзаключенных) ведут на допросы, обвиняют в контрреволюционном заговоре против Сталина. Несколько дней оставалось до выхода на свободу Вере Михайловне Ермолаевой, ее уже отвезли в бараки Карабаса, откуда обычно заключенных выпускали на волю. И вдруг что-то поломалось, Веру Михайловну запихивают в «воронок» и везут обратно в Долинку. Там ей предъявляют обвинение в том, что, отбывая наказание в Карлаге НКВД, вошла в состав контрреволюционной группы, предоставляла последней свою квартиру для сборищ, являлась связисткой между членами этой группы. Подобные обвинительные заключения были состряпаны и на остальных так называемых врагов народа, в том числе и на Иду Вениаминовну Тарле. Она со слезами на глазах сказала следователю: «Вы же знаете, что мы ни в чем не виноваты. Сколько же можно мучить? Когда правда восторжествует, вы будете прокляты…»

Она не знала-не ведала, что в то время в Карлаге усиленно проводилась работа по высвобождению мест. Лагерь был переполнен, начальство не знало, куда девать потоки дешевой рабочей силы. Начальник УНКВД по Карагандинской области, капитан госбезопасности Адамович дает в Москву телеграмму: «Москва, НКВД СССР. Ежову. Прошу увеличить лимит расстрелов врагов народа».

И лимит увеличивают до невероятных размеров. Беспощадная рука НКВД поливает свинцовым огнем всех живых за колючей проволокой. А на их место прибывают новые жертвы… Английский писатель Мартин Эмме в своей книге «Сталин Иосиф Грозный» (Москва, изд-во Эксмо, 2003 год) пишет: «Широкомасштабное применение смертной казни – нечто такое, к чему Сталин питал почти болезненное пристрастие… Вождя увлекали сами масштабы репрессий, их размах, то самое стремление к негативному совершенству, которые побуждали Сталина мучить и мучить новые жертвы».

Когда на небе заполыхали зарницы, они – все одиннадцать – были расстреляны. Перед своей гибелью Ида Тарле крикнула:

– Господи, оставь хоть в живых моего брата Женю!

Видимо, Бог внял ее просьбе – Евгений Викторович Тарле прожил 80 лет, радуя нас новыми книгами, насыщенными большим фактическим материалом, глубоким историческим анализом. Он пережил Ежова, Сталина, Берия… Говорят, где-то в 1954 году Евгений Викторович приезжал в Долинку, чтобы поклониться праху двоюродной сестры, унесенной жестоким ветром сталинского террора в небытие.

Глава 2

Падения и высоты Чижевского

Пришло время, когда можно узнать всю правду о пребывании крупного ученого с мировым именем Александра Леонидовича Чижевского в Казахстане. В архивах отделения спецфондов информационного центра при УВД Карагандинской области мне показали два личных дела заключенного А.Л.Чижевского. Первое начато 22 января 1942 года и закончено 22 января 1950 года. Именно столько лет понадобилось советскому ученому, чтобы отбыть свой срок в печально известных лагерях ГУЛАГа и КарЛАГа. Второе дело на Чижевского было заведено Карагандинским управлением МГБ СССР 25 января 1950 года, сразу же после выхода из лагеря и определения его ссыльным в Караганду.

…Весь день просидел я в информационном центре, знакомясь с уникальными документами, проливающими новый свет на личность А.Л.Чижевского, его трагедию. Сразу скажу: еще не издано ни одной книги, ни одной статьи, в которых бы подробно рассказывалось о черных днях «врага народа» Чижевского. Многие исследователи жизни и творчества ученого до сих пор стыдливо умалчивают, пропускают факты необоснованного ареста и пребывания его в Карлаге, а также в ссылке в Караганде вплоть до 1958 года. Даже в книге В.И.Ягодинского «Александр Леонидович Чижевский», выпущенной в издательстве «Наука» в Москве в 1987 году, его период жизни 1942–1958 годов отмечен так: «Работал на Урале и в Казахстане. Продолжал исследования по аэроионизации с внедрением их в производство; провел серию работ по гелиодинамике, подготовил материалы рукописей по аэроионификации и структуре движущейся крови». И все. А ведь это целых 16 лет напряженного поиска в невероятно тяжелых условиях. И все эти годы он не порывал не только с наукой, но и с поэзией, живописью. И все эти годы он боролся за справедливость, поруганную честь, свободу мысли!

Что же ему вменили? Первое личное дело начинается с выписки из протокола особого совещания при НКВД СССР от 20 марта 1943 года. В нем постановление (цитирую дословно): «Чижевского А.Л. за антисоветскую агитацию заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на восемь лет, с 21 января 1942 года, с конфискацией библиотеки». А дальше в постановлении идет юридическое обоснование приговора. Мол, будучи сыном царского генерала, А.Л.Чижевский вел антисоветскую пропаганду. Крамолу против сталинщины следователи нашли и в дневниках, и в стихах Александра Леонидовича. Кроме того (какой ужас!), Чижевский, оказывается, вел переписку и встречался с корреспондентами иностранных газет. Наконец, он… занимался научной работой на дому. Позже ко всему этому «летописцы» из Карлага в личное дело ученого чего только не вписали! Один сообщает: «Из материалов дела видно, что Чижевский, будучи сыном царского генерала, враждебно встретил Великую Октябрьскую социалистическую революцию». Другой комментирует: «Свои антисоветские настроения Чижевский излагал в течение ряда лет в высказываниях в присутствии окружающих лиц». Третий, не моргнув глазом, пишет: «Имел переписку с учеными США, за что был представлен к Нобелевской премии». А четвертый дописался до того, что сочинил (уму непостижимо!): «Характер преступления Чижевского – связь с китайской разведкой».

А что же сам Чижевский говорил о своих «преступлениях»? Недавно я разыскал в Караганде чуть ли не единственного теперь свидетеля пребывания Александра Леонидовича в Караганде, его друга Ирину Николаевну Кулакову, пенсионерку, но и поныне работающую в Карагандинском межобластном Центре онкологии. Она трудится здесь с 1947 года. В послевоенные годы Ирина Николаевна заведовала лабораторией диагностики злокачественных опухолей. В этой же лаборатории после отбытия срока в Карлаге работал на полставке А.Л. Чижевский (иной должности ему еще тогда не доверяли!).

Ирина Николаевна буквально боготворила Александра Леонидовича. В свое время она много читала о нем в газетах, когда еще училась в медицинском институте в Ленинграде, даже хранила вырезку из газеты «Правда» от 11 апреля 1931 года, где было опубликовано постановление Совнаркома СССР о работе профессора А.Л.Чижевского. Подписали его тогдашний председатель Совета народных комиссаров СССР В.Молотов (Скрябин) и управляющий делами Совета народных комиссаров СССР П.Керженцев. В нем, в частности, говорилось: «Заслушав сообщение Наркомзема СССР об изобретении профессора Чижевского в отношении воздействия ионизированного воздуха на рост животных, переданном профессором Чижевским в распоряжение правительства, Совет народных комиссаров СССР постановляет:

1) одобрить мероприятия Наркомзема по широкой организации применения изобретения профессора Чижевского в совхозах…

2) премировать профессора Чижевского выдачей ему единовременно 10 тысяч рублей».

В библиотеке И.Н.Кулаковой хранилась и книга А.Л.Чижевского «Земное эхо солнечных бурь», а также книга К. Э.Циолковского «Ракета и космическое пространство» со вступительной статьей А.Л.Чижевского.

И ей было абсолютно непонятно, как же над таким крупным ученым устроили закрытый политический процесс, на основании никчемных анонимных доносов бросили в лагеря смерти… Но узнала она об этом от самого Чижевского позже. Вначале же она приняла Александра Леонидовича за однофамильца профессора Чижевского. А он поддержал ее версию в первые дни: