Похождения в Амстердаме - Крис Юэн

Сломать пистолет я не мог — вот и начал думать о том, куда его спрятать. В прошлом я раз или два уже прибегал к такому приему. Проблема, понятное дело, заключалась в том, что в спальне я мог спрятать пистолет только в сундуке, но меня не покидало ощущение, что хозяин квартиры будет искать его именно там. Конечно, я мог взять пистолет с собой, но мне это решительно не нравилось. Представьте себе: у двери дома меня останавливает полицейский, обыскивает, находит набор отмычек и пистолет. Такая перспектива мне радужной не казалась.

Но, если на то пошло, не следовало тратить время, раздумывая, что делать с пистолетом. В конце концов я пришел сюда за гипсовой обезьяной, и найти ее было сложнее, чем стенной сейф. Квартира заставлена мебелью, скорее, наоборот, но статуэтку высотой не больше десяти сантиметров могли запрятать, куда угодно. При условии, что она все еще в квартире. Американец настаивал на том, что я найду статуэтку под подушкой, а ее там не оказалось.

Я вновь посмотрел на часы. Почти половина десятого, то есть час до встречи с американцем и полчаса до того момента, как Дохлый и Бритоголовый поднимутся, отужинав, из-за стола. Времени оставалось в обрез даже при условии, что американец не попрощается со своими гостями раньше, чем намечалось. А разве такого не могло быть? В конце концов американец не знал, что я передумал, хотя наверняка на это надеялся.

Десять минут. Это все, что я мог себе позволить. Дольше задерживаться в квартире я не имел права. Но с чего начать? Я покачал головой и вскинул глаза к потолку, возможно, надеясь, что кто-то из небожителей просветит меня. И нашел даже нечто лучшее, чем подсказку свыше, — чердачный люк.

Располагался он аккурат над моей головой, а не заметил я его по простой причине: крышку выкрасили тем же цветом, что и остальной потолок. Сундук стоял прямо под люком. Интересно, почему?

Я сунул пистолет за пояс брюк, закрыл сундук и встал на него. Затем, вытянув руки над головой, приподнял крышку люка и осторожно сдвинул в сторону. Потом кончиками пальцев ощупал чердачный пол вокруг люка. Шершавые, неструганые доски покрывала пыль. Нужную мне вещицу я не нашел. И тем не менее интерес к люку у меня не пропал, скорее, усилился. Я сунул ручку фонарика в рот, подпрыгнул, схватился за края люка, подтянулся. Голова оказалась на чердаке, но я забыл включить этот чертов фонарь. Пришлось подтягиваться выше, пока я не завис на локтях. Теперь уже кисти освободились, и я смог включить фонарик. Луч осветил холодный, пахнущий сыростью чердак. Опираясь на локти, с болтающимися в воздухе ногами, я начал перемещаться по периметру люка и, почти обогнув его, увидел обезьяну. Широко раскрыв от изумления глаза и закрыв передними лапами рот, она лежала на губчатой изоляции, толстый слой которой покрывал чердачный пол между балками. Я потянулся к ней, схватил и успел подумать, стоят ли ее поиски таких усилий.

В этот самый момент в коридоре что-то с грохотом упало. Потом грохнуло второй раз и послышался треск ломающегося дерева.

Глава 4

Дерево продолжало трещать, но уже не так яростно, словно кто-то очищал от щепок проделанную им дыру в двери. Потом я услышал, как открываются замки, и предположил, что незнакомец добрался до них, сунув в дыру руку.

Но, как вы понимаете, все это время я не висел над сундуком, дожидаясь, пока его появление докажет мою правоту. После первого же удара я забрался на чердак и установил крышку на положенное ей место. Сквозь щель по периметру пробивался свет, но я не сомневался, что крышка лежит, как должно. А если ошибался, то выяснилось бы это очень скоро.

Я включил фонарь, убедился, что стою на одной из деревянных балок, к которым крепится потолок, погасил фонарь и замер.

Дверь внизу открылась, кто-то вошел. Постоял, возможно, удивленный тем, что везде горит свет, гадая, что бы это значило.

— Эй?

Мужчина, похоже, голландец. Я подумал, а не откликнуться ли мне — может, звук моего голоса обратит его в бегство. Но тут же решил, что идея глупая и таким в моей голове не место.

Мы оба ждали, а потом незнакомец, видимо, решил, что квартира, как он и предполагал, пуста, и двинулся в моем направлении, звук его шагов отдавался в балке, на которой я скрючился.

Маленькая спальня не привлекла его внимания, он сразу прошел в большую и остановился в нескольких футах от меня. Я оставил что-нибудь внизу? Я так не думал. Более того, не сомневался, что ничего не оставил. Матрац, простыни, одеяло и подушка лежали на прежних местах, сундук я закрыл. Оставалась вероятность того, что на пол просыпалась потревоженная моими руками чердачная пыль, но незнакомцу требовалось очень уж острое зрение, чтобы заметить ее на полу.

Я упомянул об этом потому, что в одном из моих ранних романов был схожий эпизод. Мой серийный герой Фолкс забирается в вентиляционную систему одной берлинской художественной галереи с тем, чтобы дождаться ее закрытия, спуститься по струне и украсть нужную ему картину. Но случайно задевает что-то в коробе и пыль сыпется через вентиляционную решетку под ноги наблюдательному старику охраннику. Охранник поднимает голову, заподозрив неладное, но Фолкс, он у меня парень находчивый, скребет ногтями по коробу, имитируя убегающую крысу. Получается убедительно, охранника передергивает, и он идет дальше. Я, правда, не знал, какая мне польза от всего этого в сложившейся ситуации.

Да и что он сейчас делал внизу?

Очень осторожно я нагнулся, приложил ухо к крышке люка. Не помогло — только усилило гул бегущей по венам крови. Я попытался воспользоваться узенькой щелью, но увидел только расплывчатый свет. Выпрямился, вновь прислушался, надеясь, что ударам сердца не удастся заглушить все остальное. Что-то внизу происходило, но я не мог сказать, что именно. Я предположил, что незнакомец обыскивает постель. Этим не пошумишь.

Ба-бах!

Матрас, похоже, подняли и отбросили в сторону, чтобы посмотреть, что под ним. Шаги, скрип, тихие удары. Должно быть, он обыскивал сундук. На это много времени у него не ушло. Потом он сдвинул сундук в сторону, чтобы посмотреть, а нет ли под ним тайника. Я до этого не додумался. Чуть позже послышалось, как рвется материя. Я подумал, что незнакомец принялся за одеяло, режет его — значит, он пришел с ножом.

Наличие у незнакомца ножа мне определенно не понравилось. Я хочу сказать, что нож носит с собой только тот, кто готов пустить его в ход, ведь так? Перед моим мысленным взором тут же нарисовался одноглазый, изуродованный шрамами бродяга, перекидывающий нож из одной руки в другую с твердым намерением зарезать незадачливого взломщика, который забился под крышу у него над головой.

Но, с другой стороны, он мог меня и не найти. А если бы и нашел, оставался шанс, что я как-нибудь выкручусь. Однажды домохозяйка застукала меня в тот самый момент, когда я укладывал в сумку ее лучшее столовое серебро, и тем не менее мне удалось выйти сухим из воды: полицию она вызывать не стала и отпустила меня после того, как я назвал истинную, пусть и приблизительную, стоимость ее коллекции.

Да, о чем это я думал? Господи, ведь у меня за поясом пистолет! И если на то пошло, у меня имелся повод для волнений: я даже не посмотрел, поставлен ли он на предохранитель, просто засунул за ремень, нацелив в собственный пах, а потом принялся ползать по чердаку.

Стараясь не издавать лишних звуков, я перекатился на бок, вытащил пистолет, направил ствол на крышку люка. Если незваный гость сунется на чердак, чтобы пообщаться со мной, я снесу ему голову…

Я держал пистолет в руке так долго, что заныло запястье. Внизу по-прежнему что-то рвали и резали. Потом звуки оборвались так же резко, как и возникли, и незваный гость переместился во вторую спальню. Я положил пистолет на деревянную балку, пошевелил кистью, разминая ее, и направил луч фонаря на часы. Самое начало одиннадцатого, а сие означало, что Бритоголовый может появиться в любой момент. А он, в отличие от незнакомца, про люк знал…

Я перевел луч на статуэтку, гадая, что в ней такого особенного. Обезьяна смотрела на меня, в ее глазах читался ужас, совсем как у человека, которого подвергают жесткому допросу. Она закрывала рот лапами, словно боялась выболтать свои секреты или, того хуже, завизжать и выдать наше убежище. Я уже был готов расколоть эту чертову мартышку, когда вновь услышал шаги — целенаправленные, решительные и, к счастью, удаляющиеся. Потом хлопнула входная дверь, и шум шагов начал затихать, пока совсем не пропал.

Незнакомец ушел, двух мнений тут быть не могло, но я выждал на всякий случай еще несколько минут. Потом, окончательно убедившись, что остался один, встал в полный рост, потянулся, разминая ноги и спину. Убедившись, что все мышцы работают нормально, я сдвинул крышку, сел на край люка, свесив ноги вниз. Поднял изоляцию и, насколько смог далеко, задвинул под нее пистолет. Положил обезьяну в один карман, фонарь — в другой и спрыгнул на пол спальни.