Снежный шар - Пак Соён
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Эй, Чобам! – Сотрудница почты Суджи широко улыбается, будто ждала, что я приду.
Суджи старше меня на два года. У нее с детства парализованы ноги, и она на всю жизнь прикована к инвалидному креслу, поэтому работает на почте, а не на электростанции.
– Послушай, Суджи…
Но не успела я заикнуться о Чо Мирю, как почтальонша вручает мне позолоченный конверт.
– Посмотри с обратной стороны.
Повернув конверт, я вижу, что письмо запечатано красным сургучом, на котором четко отпечатан логотип с надписью «Ли Бон». Корпорация «Ли Бон Медиа Групп» – таково ее полное название – принадлежит древнему клану, создавшему всю инфраструктуру современного Сноубола.
– Это от Юджин!
При этих словах Суджи мои глаза округляются, а челюсть отвисает. Я кручу в руках конверт размером с две ладони, и он играет золотыми отблесками.
– Эй, подожди удивляться, это еще не все! – Суджи отъезжает немного назад в своем кресле и движением фокусника сдергивает серую ткань, прикрывавшую какую-то груду вещей на полу.
Первое, что бросается мне в глаза, – это пирожные брауни в огромном пластиковом контейнере, размером с таз, который стоит у нас в ванной. Я ни разу в жизни не пробовала брауни, но знаю, как они выглядят, ведь это любимое лакомство Ко Хэри. Мало того, эти брауни необычные: они украшены красным и зеленым кремом и на них изображена рождественская елка.
Суджи со списком в руках перечисляет все, что Юджин прислала нам в подарок:
– Вон те десять бутылок – это апельсиновый сок, а в той коробке – клубника.
От нахлынувших чувств у меня начинает щипать в глазах. Син Юджин – вторая за десять лет актриса, которая отправилась из нашего поселения в Сноубол после Чо Мирю. И всего через два месяца после своего отъезда моя славная подруга присылает мне такой красивый конверт из золотой бумаги и целую гору подарков.
– Ой, кстати… Для Чо Мирю… То есть для этой женщины, случайно, ничего не приходило?
От радости я чуть не забыла, зачем пришла.
Суджи смотрит на меня с таким выражением, будто я сказала что-то немыслимое.
– А, да кому придет в голову ей писать?
Я киваю, бережно, словно сокровище, прижимая к груди письмо Юджин.
– Тут так много всего. Возьми наши санки и лыжи, – предлагает Юджин, погрузив ящик клубники на красные сани.
– Син Юджин прислала целый ящик клубники?
Онги помогает мне засунуть сани в багажное отделение автобуса, а сам весь дрожит от возбуждения, и по его лицу видно, что ему не терпится хотя бы на секундочку заглянуть под красную влагозащитную ткань, в которую тщательно упаковали посылку. Обернувшись к своему наивному братцу, я жестом показываю ему, чтобы вел себя потише. В автобусе полно работников электростанции, наших соседей и просто знакомых. Едва ли кто-то из них в своей жизни хоть раз пробовал клубнику. И если мы не планируем делиться ей со всей округой, лучше бы держать язык за зубами. Но Онги слишком простодушен. Громко хлопая дверцей багажного отделения, он как ни в чем не бывало продолжает меня расспрашивать:
– И сколько апельсинового сока она прислала?
– Девять бутылок, – отвечаю я беззвучно, одними губами, решив не упоминать о том, что одну бутылку я оставила в подарок Суджи. При мысли о том, как мы с мамой, бабушкой и братом будем пить апельсиновый сок и пробовать брауни с клубникой, рот мой наполняется слюной.
– Странно…
Мы выходим на своей остановке, я смотрю по сторонам, но Чо Мирю нигде не видно.
Небо, затянутое облаками, уже потемнело, и мы достаем из карманов курток налобные фонари и сразу крепим их на головы.
– Почему она не пришла? – Сделав луч фонарика поярче, я свечу вокруг остановки.
– Ты почему меня не слушаешь? Хватит о ней беспокоиться!
Онги вщелкивает ноги в лыжи, а я обматываю вокруг его пояса веревку, второй конец которой привязан к саням. Как-никак благодаря моему умению дружить и правильно выбирать друзей нам выпал шанс окунуться в роскошь, а мой брат решил взять на себя перевозку нашего сокровища.
– Ну что ты такое говоришь! Я же ей обещала, как мне теперь не беспокоиться?
Напоследок я решаю еще раз оглядеться. И тут замечаю то, что не заметила минуту назад: за деревьями, не двигаясь, лежит что-то темное.
– Эй, ты куда?
Оставив позади Онги, которому быстро идти мешают лыжи на ногах и груженые сани за спиной, я направляюсь к темной фигуре, с трудом переворачиваю ее и тут же узнаю Чо Мирю. Лоб ее залит застывающей кровью. Без лишних раздумий я срываю с нее защитную маску и приближаю ухо к губам. К счастью, она еще дышит, а на лице нет признаков обморожения.
– Ты что творишь?! Отойди от нее!
Онги бросается ко мне, но, поскользнувшись, валится в сугроб.
– Очнитесь! – Я изо всех сил трясу Чо Мирю, и она приоткрывает глаза и понемногу приходит в себя. – Только не спите! Нельзя засыпать!
Резкими рывками я пытаюсь тащить Чо Мирю туда, где остался Онги, но две пары перчаток мешают мне как следует уцепиться за ее одежду. Сорвав с себя перчатки, я зажимаю их в зубах, и мне наконец удается крепко схватить Чо Мирю за край пальто.
– Ты что делаешь?! – кричит Онги. Бросив санки и подбежав ко мне, он крепко стискивает мне руку.
– Освободи санки! – кричу в ответ я, сама не понимая, что делаю. Я и представить не могла, что человек, валяющийся без сознания, словно мешок, может быть настолько тяжелым. Но, видимо, оттого, что сердце мое бешено стучит от страха, я чувствую невероятный прилив сил и неумолимо приближаюсь к дороге. – Надо скорей отвезти ее на станцию!
Отвезти Чо Мирю к доктору на станцию поздно вечером можно только на санях. Единственный транспорт, который туда ходит, – это автобус, но он появится здесь только перед рассветом, чтобы доставить на работу первую смену.
– Ты с ума сошла?! Зачем нам помогать убийце?
– Ты что, хочешь ее тут умирать оставить?! – Я сверлю Онги взглядом, мой голос срывается, и брат, кажется, уже готов сдаться, но вдруг еще
