Льдом и мечом - Олег Фомин

— Камалия! — обращается старший жрец к женщине. — Отправишься с ними!

— Но…

— В круг, живо!

— Тиморис! — Эгорд ищет глазами. — Быстрее сюда!

Тиморис у западного окна, по лицу слезы от зрелища в Старге.

В городе пожар, крыши под огненным ковром, черные тучи дыма подпирают со всех сторон, мешают разглядеть хоть что-нибудь. Стена похожа на жалкие огрызки, потоки демонов перетекают ее легко, быстро, заливают и заливают город смертоносной плотью.

— Ивисса! — стонет Тиморис, рука тянется за окно. — Родная моя… Ее же…

Эгорд оттаскивает воина в круг, тот до последнего удерживает взгляд на Старге, будто надеется увидеть в дыму лицо жены.

— Ее смерть не будет напрасной! — берет Тимориса за плечи. — Мы об этом позаботимся!

Эгорд, Тиморис и Камалия берутся за руки.

Ладони жрецов устремлены на троицу, окружают со всех сторон, пальцы излучают свет.

Шепот заклинания накрывает приятной паутинкой, Эгорд ощущает спокойствие.

Башня рушится, красные молнии бьют в камень, венок щупалец разлетается на глыбы, стены осыпаются, превращаются в лавины серого крошева, зал тонет в пыли.

Тела троицы покрываются сияющей пленкой.

Огромная острая глыба прокатывается рядом, разрубает двух жрецов, кровавые хлысты обжигают других, но те продолжают невозмутимо выговаривать слова с чужой кровью на одежде и губах, заклинание все громче, голоса наполняются гневом. Пол у стены проваливается, плита за плитой, камни исчезают рядами, пропасть быстро приближается.

Эгорд успевает заметить, как старший жрец становится вдвое ниже, ноги уходят вниз, будто сквозь пол.

Вспышка.

Глава 3

Свет рассеивается.

Над головами задымленное небо.

Троица на краю огромной дыры, вместо дна — чернота, у ног острые камни.

Вокруг простирается чудовищных размеров кратер, берега громадной ямы где-то высоко над горизонтом, она усеяна пропастями как муравьиными норками.

Впереди упираются в небо скалы. Подошва ближайшей скалы сожрана ямой, внутренности каменного гиганта тоже изрыты пещерами.

— К скале! — Эгорд тащит растерянного Тимориса.

— Демоны заметили! — дышит рядом Камалия.

Эгорд задирает голову. Берега и впрямь обрастают демонами, словно красным мхом, лавины когтисто-зубасто-шипастой плоти валят по склонам, огибают пропасти. Потоки рычат, чувствуется их жажда сомкнуться на троице, поглотить, порвать.

Тиморис наконец осознает, что произошло, несется рядом, встречный ветер сушит лицо.

— Могли хоть предупредить, что будет телепортация!

— Не убежать! — кричит Камалия. — Демоны быстрее, догонят в пещерах!

— Значит, будем драться! — Эгорд ускоряется, камни из-под сапог летят в бездну.

Троица оббегает один остров пустоты за другим, приходится вилять, каменные пасти так и норовят поглотить. Скалы приближаются, беглецы ныряют под тень гигантского бурого навеса. Шипение демонов ближе, кажется, дышат в спину…

— К той пещере! — Эгорд указывает пальцем, помогает Камалии забраться на крутой склон.

Грохот, под ногами трясется, Тиморис балансирует, чтобы не упасть. В чем дело?! Эгорд оборачивается.

Демоны-жуки!

Великаны с разбега прыгают в кратер, сворачиваются, шары из панцирей с грохотом катятся, мелочь с визгом превращается в кровавые пятна. От ударов о выступы шары подпрыгивают, летят через разинутые каменные рты. Некоторым не везет — застревают, проваливаются… Но не меньше трех докатятся, раздавят беглецов…

Эгорд выбрасывает руки вверх с яростными словами заклинания.

К навесу летит поток ледяного пара, заволакивает выступ молочной пеленой. Следом летит толстый ледяной клинок. Звонкий треск, из облака град прозрачных осколков…

Навес падает.

Беглецы успевают прыгнуть в пещеру, мимо входа сверху вниз проносятся острые тени, гром закладывает уши, тьма нагромождается, высится стеной. Гаснет последний луч солнца.

Эгорд поднимается, ступни ощущают пологий склон и мелкие камушки, вокруг — кромешная тьма. Рядом кряхтит Тиморис, наверное, пытается встать. Воин-маг наполняет черноту шепотом заклинания.

Меч наливается солнечным светом, будто вынут из горна, лучики прорезают тьму.

Тиморис помогает Камалии подняться, отряхивается, вокруг танцуют пылевые призраки, норовят опять вселиться в ткань.

Впереди — огромное горло пещеры, словно угодили внутрь окаменевшего праотца всех драконов. Сталактиты и сталагмиты гуще травы, некоторые слиты в колонны.

— Не знаю, приведет ли этот путь в цитадель Клессы, но другого нет. — Эгорд наполняет руку льдом, та вновь готова пустить копье замерзшей воды. — Нам туда, идемте.

— Ты хуже бесов. — Тиморис пытается отдышаться. — Нас в башне чуть не придавило, чудом спаслись от толпы бесов, а ты рвешься в новую безнадегу…

— Спаслись не чудом, а ногами и знанием заклинаний. — Эгорд удаляется в недра подземелья. — На чудо надеются лишь безнадежные слабаки.

— Надо же отдышаться! — догоняет Тиморис, Камалия спокойно идет замыкающей. — Осознать, так сказать, миг спасения, насладиться…

— Не хочешь отомстить за жену? — отрезает Эгорд. — За Старг?

Из-за спины у шеи Эгорда скрещиваются сабли, горячая сталь упирается в подбородок.

— Не трогай мою жену! — рычит Тиморис.

— Нападаешь со спины? — Эгорд невозмутим.

— Прекратите. — Камалия еще более невозмутима, проплывает мимо, как дух, мантия шуршит о камни. — Берегите гнев для демонов.

Пара немых секунд, Эгорд и Тиморис смотрят вслед.

Клинки возвращаются в ножны.

— Пошутил, — говорит Тиморис хмуро. — Привычка. И демоны довели. Как вспомню, сколько раз сегодня чуть не погиб, начинаю срываться… Иди, озари девушке дорогу, факелоносец.

— Вспомним всех, кого потеряли, порадуемся победе, отдохнем. Но сперва…

— Знаю, знаю, иди уже… Дай погрустить человеку.

Эгорд и Камалия идут рядом, Тиморис плетется позади.

Каменных кольев все больше, приходится обходить, протискиваться.

У развилки жрица указывает на высокий узкий проем:

— Туда. Мои заклинания рассылают во все стороны невидимых гонцов, они шепчут, там есть… что-то. Не знаю, но нечто иное, чем древние безжизненные камни.

Троица просачивается меж краев прохода, стены натирают плечи, иногда приходится поворачиваться боком, чтобы пролезть. Густая тьма расступается перед лучами меча неохотно, хочет внушить, что идут в тупик, застрянут, поверните обратно…

Открывается простор, Тиморис чуть не падает от неожиданности.

— Ох ты ж… — Сглатывает слово, покосившись на жрицу.

Гигантский зал полон статуй. Они изображают всевозможных чудовищ, Эгорд узнает в каменных фигурах демонов, что так часто мелькали у стен Старга и на пути к башне. Статуи, как и прочие элементы зала, выдолблены грубо, но количество заставляет обомлеть даже невозмутимого Эгорда.

— Демоны здесь давно… — шепчет Камалия. — Нападения начались месяц назад, за такое короткое время нельзя построить все это… О боги… Города жили в мире, на небе сияло солнце, а в центре королевства полчища тварей копили силы, плодились…

— Да, подготовились хорошо, — выдавливает Тиморис, задумчиво чешет шлем. — А мы прямо в их логово, без всякой подготовки…

— Выбора нет, — твердо говорит жрица. — Как бы велико ни было зло, нужно сразиться, иначе… сами уподобимся демонам. Превратимся в тварей, если уступим трусости, нет разницы, какого цвета кожа, белая или красная.

— Ну, тогда… вперед, — неуверенно говорит Тиморис.

— Хорошо, — кивает Эгорд. — Но можно лучше. Верно, друг?

— Верно. — В голосе Тимориса твердости чуть больше. — Вперед с гордо поднятыми головами.

— Очень хорошо…

— Вперед и с песней! — задорно кричит Тиморис, эхо бьет по статуям, сыпется крошка. — Вперед, смелость — наше оружие!

— Прекрасно, — улыбается Эгорд. — Видишь, ты не демон.

— Рад несказанно, а теперь вперед уже, пора демонам головы рубить.

Тиморис вынимает сабли, силуэт через мгновение маячит в глубине зала, жаждущий битвы воин заглядывает за каждую статую, голова крутится во все стороны, аж позвонки хрустят, взгляд ищет врагов.

В прошлой жизни изваяния демонов были, скорее всего, обычными сталагмитами, а те, что висят под потолком, завернувшись в крылья, как летучие мыши, — сталактитами. Зал оканчивается проходом, видно, что стены кто-то обрабатывал, выравнивал. Следующий зал не уступает по величине прежнему, каменные демоны сделаны более искусно, углы чередуются с отшлифованными изгибами, блики ярче.

Находят поочередно пять коридоров, Камалия указывает на последний.

— Там, — ныряет в гранитную пасть. — Ощущаю чье-то присутствие.