Завирусились - Ирина Евгеньевна Кикина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще несколько демагогических пунктов из разговоров на кухне после детского отбоя. «Разваливают экономику», «Проводят под шумок удобные себе законы», «Пилят гос. богатства», «Народ пьет».
Глянула на часы. 4:45. Дописала: «Бессонница». Пока что сплошные минусы. А плюсы?
«Больше времени с мужем». Это точно. Конечно, он работает, но в любом случае, несколько дополнительных часов в день участвует в жизни семьи. «Дети играют с папой».
«Пока что мужу и мне платят», «Запасы есть». И слава Богу, можно купить еще. «Магазины, аптеки, больницы работают». Кстати, можно прогуляться, а если подойдет полицейский, сказать, что шли с детьми в поликлинику. Хотя, наверное, много таких хитреньких сейчас, а записи к врачу ни у одного нет. Да и не захочешь ребенка в такой момент вести туда, где больше шансов что-то подхватить, чем вылечиться.
«Все здоровы». На самом деле, из знакомых Тони вообще никто не заболел. Вспомним эпидемию гриппа. Болели все, никто не прятался. А сейчас? Никто не болеет, а все сидят, как цуцики.
«Свекровь помогает». За что ей огромное спасибо. Большую часть быта и немалую долю ухода за детьми Мария Пална брала на себя, и Тоня могла какое-то время переводить спокойно.
«Дети стали лучше играть вместе». Может, у старшего потихоньку проходит бесконечный кризис трех лет (растянувшийся до четырех), а может, просто младший подрос и брату с ним стало интереснее?
«Илья не пьет». И это большой повод для гордости и великое облегчение.
«Долгов и кредитов у нас нет». Представить страшно: горбатишься, копишь, берешь ипотеку, свои кровные денежки несешь исправно, а потом — БАЦ! Работы нет, платить кредит не из чего. Остаешься и без квартиры, и без денег, и с чувством краха. Слава Богу, обошла их чаша сия. Не всем так повезло.
«Не брали путевок». Сейчас никто бы деньги не вернул.
«Есть жилье», «Есть все необходимое». Правда, дети растут, надо будет покупать одежду и обувь. Но если на улицу нельзя, то весенняя обувь и комбинезоны пока не нужны. А дома и в старой одежде ходить можно.
«Меньше капризов за едой». Раньше старший отталкивал тарелку, визжал: «Дай мне другую еду!» — и Тоня сначала долго уговаривала, юлила, грозила, а потом сдавалась и бесхарактерно несла другое. А сейчас с финансами поприжались, и отказывать получалось легко и правдиво: «Другого нет. Не хочешь это — уходи с кухни».
В соцсетях все писали о скуке, страдали, что фильмы уже пересмотрели. Тоне фильмы смотреть было некогда, но и скучать не приходилось.
«Меньше залипаю в сетях». «Наконец начала что-то зарабатывать, а не сидеть на шее у мужа». «Вычистили квартиру». «Перебрали шкафы».
Тоня перевернула листок. Дальше продолжать список не было смысла. Он нужен был только для того, чтобы привести в порядок мысли, а самое главное — наметить план действий.
Гулять с детьми хотя бы на балконе.
Для этого разобрать балкон, выкинуть хлам (до мусорки с детьми, пусть помогают и дышат).
Делать всей семьей зарядку.
Есть меньше.
Готовить проще.
Отдать свекрови старые наушники и накачать ей в телефон аудиокниг, пусть немного отвлекается от телевизора и быта.
Максимально искать возможности работы.
Не идти на конфликт.
Реже включать ящик, больше читать, играть, рисовать с детьми.
Для полноты списка не хватало одного пункта. И Тоня его быстренько придумала:
Всеми силами МАКСИМАЛЬНО расслабиться. «Все пройдет. Пройдет и это».
С чувством выполненного долга она сложила бумажку, спрятала в карман пижамы. Выпила воды, погасила лампу-прищепку и наконец спокойно-спокойно уснула.
Спросите у вируса
Ученые до сих пор не могут определиться, отнести вирусы к живому или неживому. Надо бы спросить сам вирус, как считаете?
Ну а для того, чтобы спросить вирус, нужна его большая концентрация. Такая как раз подвернулась в одной переполненной китайской больнице. Бойко пошло воспроизведение генетической информации вирионов, а где информация, сами понимаете, там и общение.
Вот тут бы и спросить, вот тут бы и поинтересоваться у вируса, что он вообще себе думает. А что он думает? Как и все паразиты, считает себя единственным разумным существом на планете, а следовательно, единственным существом, имеющим право на жизнь.
Мысли вируса похожи на разговоры в голове у человека с диссоциативным расстройством личности или на затянувшееся обсуждение законопроекта в Парламенте, где половина присутствующих ковыряет в носу, копается в телефоне или мух на потолке считает, а другая половина вяло поддерживает дискуссию и урчит животами.
Вирус думал: Я бог. Я невидим, вездесущ, вечен и всемогущ. Всемогущ, потому что желаю только размножаться, а значит, для себя Я все могу.
Кормовая база расширилась. Это благоприятно.
Сузились границы распространения. Что ж.
Появляются новые мутации. Так и должно быть.
Появляются некие агенты, препятствующие Моему продвижению. Это странно.
Носители помогают синтезу новых вирионов. Так и должно быть.
Неудовлетворительно, что некоторые носители пригодны к использованию однократно. Разобраться.
Носители разрушаются вследствие выполнения своей основной функции — воспроизведения частиц Меня. Вывести более устойчивые носители путем отбора. Выживут и будут успешно размножаться самые устойчивые. Они будут воспроизводить Меня без вреда для себя, будут плодить себе подобных. Это удовлетворительно.
Альтернатива: снизить разрушительное действие для носителя. Как изменить природу Меня? Вывести носителя, который произведет для этого агент. Будет ли ослабление разрушительного действия пагубно для Меня? Нет, это будет благоприятная мутация, если в результате размножение продолжится беспрепятственно.
Холодные, расчетливые мысли лились единым потоком электронов. Вирус начал свой эксперимент длиною во много поколений. Глупые людишки думали, что борются с заразой и ищут верное средство пресечь эпидемию. А мудрый вирус планомерно шел к симбиозу. На то была воля Его.
Одинокая
Поликлиника пустовала вот уже несколько дней. По всему зданию набралось бы, наверное, с десяток дежурных врачей, да еще уборщица, охранник и скучающая студенточка Ева в регистратуре.
Народ резко поздоровел. Коридоры, пропитанные запахом хлорки и холодным светом длинных дребезжащих ламп, были пусты, как в фильме про апокалипсис. Дежурные врачи красили ногти или, подперев щеку рукой, пялились в окно на жутковато-пустые улицы.
Ева в который раз щелкнула кнопкой электрического чайника. Попьешь-пописаешь, попьешь-пописаешь, так и день пройдет. Затишье девушке даже нравилось: приятная перемена после постоянной запарки, толп больных, вечно недовольных теток, которым кажется, что им все должны. Можно и журнальчик почитать, можно и в телефон повтыкать. А зарплата, пусть и скудная, капает себе и капает. У большей части населения сейчас и того нет.
Тут произошло непредвиденное, почти забытое событие: дверь поликлиники со скрипом
