Хозяйка «Логова» - Ардмир Мари

– У вас сложности с наследованием. Я права?

– Отчасти, – ответил Суо.

– Что-то значимое?

– Бесценное, – подтвердил старик и, сокрушаясь, проговорил: – Реликвия передается от первенца к первенцу, но Таллик сгинул в небытие, и теперь к родовому артефакту потянулись чуждые ему руки.

Дори заскрипел зубами и вскочил, желая высказать свое мнение, но лишь беззвучно прокричал его. Жилы на шее вздулись, ноздри расширены, на лице самый настоящий оскал, а сказать ничего не в силах. И по его гневно сверкающим глазам видно было – маг поплатится за временную немоту Инваго Дори.

– Господин крайне возмущен наглостью этих лиц, – объяснил Суо, указав на медленно звереющего воина и его многозначительные жесты. – Как видишь, он всех хочет нарезать на куски и затолкать им в глотку их же… – И уже укоризненно тарийцу: – Вам не стоит опускаться до подобных угроз в присутствии невестки.

Это было последней каплей.

Дори схватил искусника мрака за грудки и вынес на вытянутых руках вначале в коридор, а уже оттуда через двор в конюшню. И ничто его не остановило, ни усталая и в то же время лукавая улыбка мага, ни запертая с ночи дверь, ни разбушевавшаяся с новой силой метель.

– Хоть бы не помер, – покачала я головой, невольно записав старика в покойники.

– Что случилось? Кто собр-р-рался умир-р-рать? – в кухню из кладовой ворвался встревоженный оборотень, напугал меня своим рыком и чуть не получил кувшином по волчьей морде. Правда, вряд ли бы этот снаряд его остановил. Хвостатый нелюдь по размерам не уступал вампиру, а может, и превосходил его. По виду он был тяжелее и шире, что в груди, что в бедрах, шея так вообще – бычья, голова – как три мои. Словом, огромный и массивный, или это только кажется из-за шкуры. В книгах говорилось, что ни ходить как люди, ни говорить двуликие не могут, шкура на несчастных сморчках нарастает клочьями, взгляд безумен, пена капает изо рта. Эх, видели бы они экземпляр, что стоит передо мной, постыдились бы писать клевету на красавца с наглой мордой и возмущенным взглядом умных карих глаз.

– Тора! – сердито отфыркиваясь от пролившегося на него отвара, Асд уже человеком преодолел оставшиеся метры до стола. Со стуком поставил почти пустой кувшин и навис надо мной. – Прежде чем тарой кидаться, ты бы хоть опустошала ее.

– Некогда было! – прошипела я, прижимая руку к сердцу, выпрыгивающему из груди. – Бестолочь, хоть бы знак какой подал, прежде чем ко мне врываться, да еще в таком виде.

– В каком виде? – переспросил он, а затем смекнул. – А, в этом виде. Так привыкай, мы с Гилтом теперь часто будем здесь… защищать тебя, присматривать за «Логовом».

– А смысл? Если я выйду замуж за пропавшего брата Дори, то меня, как вдову, защищать будет род.

– Какого брата? – не понял Асд и тоже сел. – Нет у него брата.

– Сейчас нет, а раньше был, но сгинул. И звали пропавшего Таллик.

Оборотень мотнул головой, хотел сказать что-то явно важное, но тут дверь отворилось, и к нам влетел Гилт.

– Чего ссидишь? Я дал клич к ссбору еще минуту назад! – Этот своего истинного вида также не стеснялся, но кувшин поймал аккуратнее, ни капли не пролил. Водрузил на стол, заметив коротко: – Не стоит хозяйсской утварью кидатьсся. Дори не оценит.

– Инваго – нет, а Таллик – вполне, – хмыкнула я, уже мысленно представляя многочисленные плюсы этого брака. Ведь чем знатнее род, тем больше возможностей открывается для носителей его имени. А значит, все товары из Тарии я теперь могу заказывать по сниженной цене.

Последнюю мысль явно произнесла вслух, и вампир фыркнул:

– Это меньшее из вссего, что сстанет для тебя досступным. Но я понять не могу. – Он, как и оборотень, обернулся человеком и сел за стол. – Ты сказала Таллик, а не Инваго. Почему?

– Он мертв, – сообщила я, вызвав у нелюдей кривые ухмылки, – ну или пропал, потерялся. Да какая разница! Главное другое.

Что другое, они слушать не стали, переглянулись и поднялись, а я и не собиралась рассказывать. Краем уха уловила Тимкин кашель, прихватив растирку и питье, ринулась на помощь. Пока возилась с хрипящим братцем, то и дело бросала взгляд на Торопа, смирно лежащего на второй койке. Мой названый отец давно проснулся и, как всегда, первым делом разрабатывал кисть, возвращая чувствительность немеющей со сна правой руке. Ранее он попутно обдумывал и проговаривал план действий на день, а сейчас решил по полочкам разложить провалившийся план побега.

– Тора, они нас выставили до того как уснули, но я был уверен, что ты успеешь сбежать.

– Я тоже.

– Так почему задержалась? – говорил он тихо, почти скрывая скрип голоса. – Неужели из-за Гайны?

– Из-за нее, – я всегда удивлялась проницательности бывшего вояки и мало что могла скрыть от него. Потому и говорила прямо, без утайки: – Плащ ее увидела и добрых двадцать минут искала глупую.

– Нашла.

– Да. В гостевых покоях, четвертая дверь справа.

– Лазила по сундукам? – нахмурился Тим, предположив самый большой, по его мнению, грех помощницы. В свои десять он о других пороках еще не знал.

– Действительно лазила, – кивнула я. – А в сундуке была… защита очень сильная, так что «Логово» лишилось гостевых покоев, а Гайна всех своих волос.

– Так ей и надо, – подвел итог малец и широко зевнул. – А с комнатой что?

– Закрыта. И в ближайшие полгода вход туда воспрещен.

– Почему?

– Потом расскажу, – пообещала я, уже точно зная, что наплету ему страшную сказку о злом черном лорде и долге, который живому отдать не под силу. Уж лучше испуг в шесть месяцев длиной, чем мальчишеский интерес и смерть; если повезет – быстрая. Я уложила зевающего, но все еще прислушивающегося к разговору Тимку, укрыла его одеялом и потрепала по макушке.

– Поспи еще немного, а потом я завтрак принесу.

Дождалась тихого сопения братца и пересела с растиранием к нашему вояке. Попросила оголить спину и грудь, а он с места не сдвинулся, продолжил допрос:

– Вернулась почему?

– Сато Суо обманул.

– Проклятый искусник мрака! – процедил Тороп сквозь зубы, с точностью распознав в старике одаренного. Уверена, мой названый отец вычислил мага, как только увидел тарийский отряд небритых и немытых. И как всегда промолчал ради нашего с Тимкой спокойствия.

– И чем Суо тебя зацепил? Как заставил вернуться?

– Сказал, что вы остались в «Логове».

– И что с того? Остались бы ненадолго, потом бы выбрались. Я же тебе не раз говорил, нам с Тимкой уйти легче легкого, где бы ни держали, а ты… – И что сказать в свое оправдание? Что меня как дуру развели, сыграли на чувстве страха за близких?

– Я… он…

– Ну! – рыкнул грозно. И я, прикусив губу, глазами указала на спящего в другом углу ребенка. Вояка наш без уточнений все понял. – Ясно. Тебе пригрозили расправой над пацаном, а ты и повелась.

– Но я…

– Все еще в мужиках не разбираешься, – закончил за меня Тороп и укоризненно добавил: – Ничего бы они ему не сделали. Сама вспомни, Асд в прошлую зиму Тимку от медведя спас. А ближе к весне этот… как его? Гилт. Собственноручно набил Тимкиному дядьке морду, за то, что тот на мальца руку поднял. Такие люди служить верой и правдой бесчестному командиру не будут.

– Они не совсем люди… – прошептала я и даже рот прикрыла ладонью. Неужели они не видели, кто их с поля в «Логово» вернул?

– Ты уж не стесняйся, говори прямо.

– Я и сказала. Они совсем не люди, то есть, настоящие нелюди. Один вампир, второй оборотень, с ними маг и…

– Значит, мне не показалось, – прохрипел Тороп и с прищуром посмотрел на меня. – А ты тем более могла бы смекнуть, что нелюди вряд ли будут служить скоту. А раз Дори не скот, то и отряд его отнюдь не свора вшивых псов.

О том, что их принадлежность к хвостатым и клыкастым обнаружилась много позже, я не сказала. Да и нужны ли эти уточнения, если Дори сам непонятно что или кто, и замуж я выйду за его брата.

– Какого брата? – насупился вояка, едва я сообщила об этом.

– Старшего. Таллика. Пять лет назад он затерялся у нас в горах во время первой военной кампании тарийцев.

– Что-то я об этом слышал, а сейчас и не припомню толком. – Поначалу брови его сошлись на переносице, а затем резко взлетели вверх. – Так ты что же, замуж пойдешь? Не боишься, что тот… узнает.

– Скорее всего, я лишь бумаги подпишу.

– Вряд ли! – В дверях нарисовался довольный командир отряда. Мокрый, в давешней рубашке и штанах, единственной одежде, оставшейся от гардероба. – Вставай, одевайся. За потеряшку пойдешь, задним числом.

– Ты же против был! – с недоумением воззрилась я на него.

– Передумал. – Кивком головы Дори поприветствовал Торопа и подскочившего на кровати Тимку, а мне сообщил: – К слову, надень что-нибудь светлое, мы выдвигаемся в храм.

Светлое…

Светлого у меня не было. Ну разве что ночные рубашки и исподнее, и это вполне объяснимо. Когда я открыла харчевню «У ЭлЛорвил», прачечных на заставе не было, гладильных – и подавно, чего не скажешь о повышенной конкуренции в нашем деле. Вот почему для привлечения клиентов я застилала все кровати белым бельем. Но чтобы оно дольше радовало глаз, мне приходилось его вымачивать, выпаривать, отбеливать, отглаживать, а после этого еще и защищать от любителей грязи. Четырнадцать скандалов, девять обещаний отравить, одна попытка поджечь и с десяток – опоить в конечном счете привели к тому, что даже очень уставшие постояльцы вначале принимали ванну, а затем уж лезли в кровать.