Девушка: В одиночку - Пирс Блейк

На улице уже развиднялось. Несмотря на пронизывающий морозный воздух и проливной дождь, из-за которого она промокла с ног до головы, Элла видела мрачную красоту в тенях, словно мир преобразился, пока она была в помещении.

Она всегда этого ждала, и – бог свидетель – она собиралась взять быка за рога.

Получив свой билет в один конец, Дарк направилась прямиком к выходу 31. Было около 9.30 вечера, поэтому очередь на предполетный досмотр была небольшая. Однако когда Элла встала в конец очереди, один из работников аэропорта отвел ее в сторону и провел вперед без каких-либо вопросов. Ей еще никогда не доводилось наслаждаться первоклассным обслуживанием, но это было приятное преимущество. Ее провели прямо через шаткий рукав на борт самолета, в сияющий зал бизнес-класса. Кожаные сидения кремового цвета были расположены в ряд друг против друга напротив длинных прямоугольных окон, а между ними находились начищенные до блеска белые столики. Дальше по коридору стоял мраморный стол с сияющей белой кофемашиной в углу.

– Новенькая? – послышался голос. – Ты новенькая?

Элла обернулась на голос в дальнем углу. Там сидела женщина с огненно-рыжими волосами в черном костюме и замшевых туфлях на шпильке и отпивала из миниатюрной бутылочки. У нее были светлые глаза и резкие, выразительные черты лица. На вид женщине было слегка за пятьдесят, хотя Элла не могла точно определить ее возраст. Она отметила, что женщина была в отменной форме, словно учитель йоги. На ее ногах и предплечьях отчетливо проступал мышечный рельеф. На лбу и щеках было несколько участков сухой кожи – вероятно, последствия курения или злоупотребления алкоголем. Элле казалось, что Рипли вряд ли могла курить, если судить по ее работе. Когда же она заметила, что в миниатюрной бутылке было ничто иное, как бурбон, ответ стал очевиден.

Элла была слегка ошеломлена. Ей еще никогда не доводилось встречаться с Мией Рипли лично.

– Да, я новенькая, агент Рипли. Рада с вами познакомиться.

Строгая женщина в ответ жестом пригласила ее присоединиться к ней на сидении напротив.

Позади них начали посадку остальные пассажиры. Элла заняла место, и другие пассажиры торопливо заполнили салон. В бизнес-классе они по-прежнему были одни.

Рипли прищурилась, читая что-то с экрана ноутбука, а затем закрыла его с неожиданным хлопком. Истории о героизме Рипли были известны всем в организации. Она поймала самого известного убийцу-садиста из Айовы, Люсьена Майерса, выследив его по следам до фермерского дома. Когда ребенок во Флориде взял в заложники своих соучеников, именно Рипли отговорила его. Но наиболее удивительным, по крайней мере, для Эллы, было то, что Рипли однажды составила настолько точный психологический портрет преступника, что предугадала, что, когда они поймают убийцу, на том будет двубортный костюм и черный галстук. Именно так и случилось несколько дней спустя.

В ней определенно было нечто шикарное. Элла хотела начать разговор, но не могла придумать как. Комплимент? Спросить ее о деле? Спросить, правдивы ли все эти истории?

– Так кто ты такая и почему мы работаем вместе? – спросила Рипли, пронзив Эллу взглядом изумрудных глаз. – Раньше приходилось работать в полевых условиях?

– Элла Дарк. Двадцать восемь. Аналитик в разведывательном отделе последние три года.

– И?

– Я работала только в офисе, но всю жизнь мечтала стать специальным агентом.

– Мечтала?

– Вы не представляете как.

– Так ты никогда не занималась ничем подобным?

Вопрос поверг ее в ступор. Правда в том, что у нее не было ответа. Иногда фантазии лучше оставить фантазиями.

– Мне не представлялась возможность, – солгала Элла. – Должно быть, это захватывающе.

Рипли сделала глоток виски и достала из сумки коричневую папку. Она бросила папку на стол.

– Прежде чем мы начнем, давай кое-что проясним. Это работа не для неженок, и нет, это уж никоим образом не захватывающе. Захватывающим это могут найти разве что больные ублюдки, которые испытывают удовольствие, смакуя вопиющие подробности из рассказов людей, которым приходится сталкиваться с этим вживую, однако любой здравомыслящий человек не найдет в этом ничего захватывающего. У меня два бывших мужа и двое детей, которые выросли без меня, и все потому, что эта работа отнимала все мое внимание. Я похоронила больше коллег, чем ты видела эпизодов «Сайнфелда». Так что не думай об этом, как о бесплатном путешествии по стране, потому что это не так. Тебе придется столкнуться с жуткими вещами, которые будут преследовать тебя каждый день до самой твоей смерти. Поняла?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В воздухе повисла немая тишина. Элла кивнула.

– Поняла. Я здесь для того, чтобы проявить наивысшую степень уважения и профессионализма.

– Хорошо, – сказала Рипли. – А теперь я буду откровенна. Я хотела работать над этим делом в одиночку. Но Эдис сказал, что хочет подключить тебя. Это очередная новая схема этих гениев из поведенческого анализа или что-то вроде того?

– Он мне так и сказал, – ответила Элла. – Для меня это тоже в новинку.

– Я была слегка раздражена, но потом он упомянул что-то о Гринвилльском душителе. Не посвятишь в подробности?

Хотя она ничего не сказала по поводу своей работы, Элла сразу же поняла, что все истории о Мии Рипли были правдой. В глазах женщины пылал неукротимый огонь, словно годы работы в ФБР притупили ее способность наслаждаться радостями жизни. Элла видела тысячи таких копов. Подавленные, озлобленные и злонравные. Не случайно уровень самоубийств среди полицейских выше, чем среди представителей любой другой профессии.

– В прошлом году неизвестный душил женщин в Южной Каролине, – начала Элла. – Непоследовательный социопат. Безрассудный.

– Я знаю, о ком ты говоришь, – прервала ее Рипли. – Какое ты имеешь отношение к этому делу?

Элла принялась впопыхах раздумывать, какую часть истории можно рассказать. Стоит ли сгустить краски, или же лучше быть поскромнее? «Только факты, – подумала она, – и ничего больше».

– Когда я читала о деле в системе, я отметила, что душитель проникал в дома жертв через разбитое окно. В то же время, все жертвы были удушены во сне. Безусловно, звук разбивающегося стекла разбудил бы кого-нибудь, верно?

– Согласна, – сказала Рипли.

– В Японии в 1988 году было загадочное дело с такой же несостыковкой, поэтому я обратилась к криминалистам с просьбой проверить замки на входных дверях жертв. Лично я была убеждена, что они неправильно составили психологический потрет убийцы. Он точно знал, что делает, когда разбивал окна, но детективы сделали неправильные выводы.

Самолет погрузился в темноту перед взлетом. Зажегся верхний свет, придавший коже Эллы и Рипли болезненно-желтый оттенок.

– На самом деле он вламывался через входную дверь, а затем покидал дом через окно, после того как закрывал входную дверь за собой. После этого он разбивал окно снаружи, чтобы отвести внимание от настоящей улики – замка на входной двери.

Рипли откинулась на своем сидении и положила ногу на ногу. Она сидела, скрестив руки, но теперь раскрыла их, чтобы подозвать стюардессу. Она жестом попросила принести им два кофе. Элла отметила эту перемену в языке тела Рипли.

– Интересно, – сказала Мия. – Но как это помогло поймать его?

– Криминалисты сняли замки и нашли следы нейлонового волокна в каждом из них.

Самолет медленно покатился, занимая позицию на взлетной полосе. Элла глубоко вдохнула, стараясь не думать о взлете. По правде говоря, она боялась летать, но сочла, что лучше не упоминать об этом.

– И это напомнило мне еще об одном загадочном деле. Мексика. Убийца использовал гитарные струны, чтобы вламываться в дома к людям. Он сгибал их, как скрепки, и вставлял в замок. Струна принимала форму механизма замка, и он с легкостью открывал его.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Понятно, – сказала Рипли. – Что ж, я этого не знала.

Элла почувствовала уверенность в себе. Она была в своей стихии. Теперь, когда она задумалась об этом, девушка поняла, что ни с кем не говорила о своем вкладе в раскрытие дела о Душителе. Она впервые раскрыла кому-то факты, и это было потрясающе.