Меланья и колдун (СИ) - Ди Тома

Если бы она знала, что вернуть, отдала бы сию минуту. Но она ничего не знала…

Тёмный потолок начал смещаться по спирали, Саша чувствовала, что её затягивает в сон. Одновременно с этим, она почувствовала на своей шее ледяные костлявые руки. От страха всё тело вконец оцепенело, и от отчаяния она во весь голос закричала. Кричала громко и протяжно, переходя на визг, но только крика не было. Рот открывался, гортань напрягалась изо всех сил, в голове кружило от перенапряжения, а крика не было.

Костлявые пальцы всё сильнее и сильнее сдавливали шею. Сашка задыхалась. К счастью, соседка по палате услышала хрипы, проснулась, зажгла свет и позвала медсестру. Снова осмотр дежурного врача, снова укол и скоро отключка. Похоже, сегодня ночью она точно задохнётся. По щекам Саши текли слёзы. Она просила Бога о помощи, совершенно не помня слов хоть какой-нибудь молитвы.

— Боженька, сохрани хотя бы жизнь моему мальчику, пусть старуха меня заберёт, а мой малыш живёт дальше. Я буду с неба на него глядеть и радоваться. Боженька, пожалуйста, пощади хотя бы его…

* * *

Мила почти всю ночь не спала. Оставив Лёху на перроне, она направилась к Лерке. Ещё из поезда ей звонила, и та согласилась приютить рыжую ведьмочку на пару ночей в своей художественной студии. Встретившись, девчонки долго болтали. Лера рассказывала про выставки и конкурсы, в которых принимала участие, про вдохновение и новые картины, про обучение различным техникам и встречи с интересными людьми. А Милка в основном молчала и отшучивалась, не хотелось ей посвящать воздушную художницу в подробности своей жизни.

Наконец поток новостей иссяк, скулы сводила навязчивая зевота, и Валерия, показав Миле, где можно взять постельное бельё, попрощалась и ушла. Меланья подошла к окну. Как много здесь огней: здания, улицы, везде подсветка и мерцающие рекламные вывески. По дороге вереница горящих фар сливается в одну светящуюся линию. Это вам не в деревне.

Мила прошлась вдоль стен студии, полюбовавшись работами подруги, может ещё не поздно попробовать рисовать? Нет, уже не хочется, да и дел много. Даже в достаточно удалённой от городов деревне, её находили люди и обращались за помощью. Мила никому не отказывала, единственное — с чернотой она не связывалась. Как только чувствовала, что человек своими действиями хочет другим вред нанести, то не бралась. Сглазы снимать — это пожалуйста, а вот порчу наводить — сразу выгоняла. Крепко запомнила того демона и бессонные ночи, испытывать судьбу повторно совсем не хотелось

Ладно, полночь уже близко, пора начинать. Мила достала из своей дорожной сумки необходимую атрибутику. Сейчас она поколдует немного, и окончательно снимет с парня наваждение. А на крест защиту крепкую поставит. После этого колдуну уже будет сложнее голову морочить своими заговорами.

Тот крест, с груди Лёхи, был явно заговорён, Милка это сразу почувствовала, как только он в разрезе рубашки показался. Маленький, серебряный, на тонкой цепочке. Ничего особенного на первый взгляд в нём не было, крест как крест. Но веяло от него чужой силой, и совсем не той, которой церковь наделяет. Чтобы не брать на себя чужую энергетику, девушка высыпала в стакан со святой водой содержимое пакета и подождала, когда закончат подниматься воздушные пузырьки, от цепочки. Она повертела стакан, поднеся его совсем близко к глазам, и заметила тонкую чёрную нитку, повязанную на украшении. Эту ниточку плотным кольцом окружали прозрачные шарики воздуха. Мила покачала стакан, пузырьки не поднимались.

«Значит огнём», — подумала она и стала искать подходящую ёмкость, в которой можно бы было развести небольшой костёр. В художественной студии, где кухней служил небольшой островок, не было ни одной подходящей миски.

«Вот засада», — негодовала Меланья, обшаривая полки стенных шкафов в прихожей и ванной. — «Придётся над свечой держать, неудобно…»

Она выбрала место в комнате подальше от стен, где рядами стояли готовые и недоделанные работы Леры, на чайное блюдце поставила перекрученные церковные свечи, закрыла глаза, настроилась и прочитала нужную молитву. Потом подожгла свечи, и когда огонь хорошо взялся и перестал трещать, Мила вытащила крест на цепочке из стакана и подняла над пламенем.

То, что пламя ярко вспыхнуло и увеличилось в размерах раз в пять, Мелану не удивило, а вот дальше начались непонятные мерцания. Пламя то поднималось вверх, обнимая цепочку, то начинало плясать влево — вправо, того и гляди собираясь потухнуть. Мила до того увлеклась наблюдением за этим странным танцем, что не заметила как сильно нагрелась цепочка, за которую она держала крест. С резким криком она отбросила её в сторону и посмотрела на пальцы. Ожога нет, небольшое покраснение, ничего страшного. Где крестик? Вот глупая, нужно было не рукой держать, а хотя бы платком. Ищи его теперь, куда улетел?

Цепочка висела на подрамнике одной из картин, а крест… Мила от негодования аж застонала в голос. Крест соскользнул с цепочки и размазывал глаз симпатичного юноши, изображённого на портрете. Этот портрет был написан маслом, Лера похоже поставила его сушиться, а Лёхин крест замечательно впечатался в изображение. Вздохнув, Меланья отлепила ногтём остывший металл от картины, окинула взглядом масштаб бедствия и ещё раз вздохнула.

Что ж, придётся перед подругой извиняться. Юноша, изображённый на портрете, имел уверенный, целеустремлённый взгляд. Короткие темные волосы, худощавое телосложение, черная куртка, а на плече крыса.

— Фу, — вырвался звук отвращения, — терпеть не могу крыс. Неужели он ей позировал прямо с этим хвостатым убожеством на плече, гадость. Где здесь у художника растворители?

На часах уже была половина второго ночи. Наконец, крест отмыт, Лёха свободен.

Теперь нужно подумать, как облегчить страдания Сашки, пока старухе не вернут украденную вещь. Первое, что приходило в голову — нужно перебросить вину с Сашки на кого-то другого. В идеале — вернуть обратно колдуну, но для этого нужна какая-нибудь его вещь. А этого нет. Звонок Лёхе?

— Алё, — раздался в трубке хриплый голос сонного парня.

— Лёш, у тебя есть какая-нибудь вещь твоего Леща? Мне нужно для обряда.

— Мил, ты на часы смотрела? Сейчас ночь, давай утром.

— Ах ты бревно бесчувственное, — разозлилась Меланья, — у него жена беременная в больнице мучается, а он дрыхнет. Резко вставай и обыщи всю квартиру, наверняка есть что-нибудь забытое. Вы же вечно всей толпой по хатам бухаете.

— Ладно, ладно, не ори, сейчас посмотрю, — Лёха повесил трубку.

Не прошло и пяти минут, раздался входящий звонок:

— Нашёл? — первой спросила Милка.

— Да, куртка его уже полгода висит, наверное, забыл про неё.

— Срочно вези её мне, записывай адрес, — командовала рыжая.

— Мил, я вечером выпивал, — простонал в трубку Лёха.

— Такси вызывай и ко мне, — не терпящим возражений голосом отрезала Мелана.

— Хорошо, жди.

Через час в дверь студии раздался звонок. Мила посмотрела в глазок, на лестничной площадке был он, её бывший, а ныне муж той, кого нужно спасти. Она повернула ручку замка и впустила парня в квартиру.

— Вот, — Лёха сунул ей в руки черную кожаную куртку. — Я домой не поеду, здесь останусь, где тут можно поспать?

— Ладно, вон там диван, — Мила указала в сторону комнаты.

— А ты где спать будешь, — зевая во весь рот, спросил парень.

— На нём же, рядом ляжем, не бойся — не съем, — Меланья теребила в руках чужую куртку, не понимая, откуда та ей так знакома. Чёрная кожа была на ощупь холодная, а на груди декоративная наклейка в виде оскалившейся крысы. — Лёшка, подойди сюда, посмотри кое-что.

— Ну что ещё? Я и отсюда хорошо вижу, говори, — парню явно хотелось поскорее заснуть.

— У меня странное ощущение, связи между курткой и портретом. Ты не знаешь того, кто здесь нарисован? — Мила указала на портрет юноши, с размазанным глазом.

— Знаю, — приглядевшись, ответил Лёха удивленным голосом. — Это Лещ, тот самый, которого ты колдуном называешь.