Дама с единорогом - Ольга Романовская

— С Вами точно всё в порядке? — Норинстан поручил её заботам Мелиссы Гвуиллит.

— Уверяю Вас, я просто испугалась.

— В таком случае, полагаю, Вы украсите своим присутствием вечерние танцы. Ведь Вы танцуете?

— Да, — смущённо пробормотала девушка.

— Отлично. Надеюсь, это маленькое приключение не отразится на Вашем здоровье. — Граф с улыбкой покосился на её мокрый подол.

Баронесса покраснела и постаралась незаметно отжать юбки. Боже, какой стыд! Хорошо, что для парадного обеда у неё приготовлено другое платье.

Пол в главном зале Леопадена был выложен каменными плитами разного оттенка; сверху в честь праздника были разбросаны трава и цветы. Через арочные проёмы зал сообщался с чередой смежных крошечных подсобных помещений.

Стены были начисто выбелены и украшены охотничьими трофеями и оружием. В торце зала был гигантский камин.

Следуя указаниям оруженосцев, гости заняли свои места. Во главе стола, в большом кресле с ручками в виде львиных голов восседал граф; по правую руку от себя он усадил барона Уоршела и его дочь. Сигнал к началу пира подал слуга, трубивший воду; чисто вымытые, одетые во всё новое пажи с полотенцами на шеях поднесли гостям тазы с водой, в которых, плавали лепестки цветов. Они почтительно останавливались перед каждым гостем и предлагали омыть руки.

Замелькали слуги, расставлявшие серебряные приборы и закрытые фигурными крышками блюда, клавшие куски хлеба для мяса и разливавшие вино по кубкам. После обычной процедуры проверки безопасности яств, гости принялись за еду.

Норинстан не поскупился на угощение: тут была и жареная оленина, приправленная острым соусом, и обложенные яблоками молочные поросята, всевозможная птица, пироги с крольчатиной, даже жареные лебеди; гости лакомились гранатами, финиками и персиками. Прислужники обходили стол с кувшинами, наполняя опустевшие кубки вином.

— Ты только посмотри, сколько здесь всего! — тихо шептал дочери Уоршел, указывая на выставленные напоказ дрессуары. — И как только он не боится хранить это в таких неспокойных краях? Ты будешь последней остолопкой, если и дальше будешь упрямиться.

Для увеселения гостей в замок пригласили бродячих жонглеров — артистов, услаждавших пирующих пением, акробатическими номерами и игрой на музыкальных инструментах. Первой выступала девушка-танцовщица. В лёгкой длинной одежде, обрисовывавшей формы её гибкого тела, чем-то напоминающая восточную красавицу, она вышла в центр свободного пространства с бубном в руках. Покачиваясь в такт ударам, она начала плавный танец линий и складок. Потом выступали акробаты, игравшие на круте, стоя на голове.

Жанна грустила, хоть и пыталась скрыть это за мнимым интересом к бродячим артистам. Её печаль не ускользнула от хозяина. Когда настало время танцев, он нагнулся к барону Уоршелу и что-то прошептал ему на ухо. Джеральд кивнул. Норинстан осушил свой кубок, встал и, подойдя к баронессе, слегка коснулся пальцами её плеча. Девушка вздрогнула и обернулась.

— Не угодно ли Вам, баронесса, пройтись со мной в la ronde?

Жанна вопросительно взглянула на отца и, получив его молчаливое согласие, вышла из-за стола. Она вздрогнула, когда граф коснулся её руки и вовлёк в мир музыки.

Она не хотела с ним танцевать, но потом даже обрадовалась тому, что отец разрешил ей: она впервые оказалась в центре внимания. Впервые на неё были обращены завистливые взгляды дам, и ей это нравилось.

А Роланд внимательно следил за ней, ловил малейшие перемены настроения на её лице.

Когда мужчины один за другим начали покидать круг танцующих, чтобы взглянуть на интереснейший шахматный поединок, развернувшийся в соседнем помещении, граф спросил Жанну, не желает ли она осмотреть замок; девушка согласилась.

Замок оказался даже богаче, чем она предполагала. Поражённая, баронесса забыла о былом смущении. Радушный хозяин показал ей всё, по желанию отпирая любые сундуки.

Жанна была неравнодушна к роскоши и с трудом скрывала восхищение. Когда в одном из сундуков её внимание привлёк перстень с рубином в оправе тонкой работы, она не выдержала и прошептала:

— Какая прелесть! Он стоит целого состояния!

— Самый дорогой камень — это Вы, — улыбнулся Роланд. Он вытащил перстень из общей груды драгоценностей, повертел в руках и небрежно бросил обратно. — Но каждый камень нуждается в оправе, и я взял на себя смелость подарить Вам вот это.

Граф отпер другой сундук и достал из него несессер. Под крышкой изысканной работы оказались драгоценности.

— Я не могу это принять, — покачала головой Жанна.

— Неужели я не могу подарить такую мелочь своей невесте? — удивился он.

— Но я не Ваша невеста.

— Ваш отец разрешил мне объявить о помолвке, так что шкатулка Ваша.

Это было, как ушат холодной воды. Она не ожидала, что это произойдёт так быстро, надеялась, что помолвке что-то помешает — а всё вышло как раз против её желаний.

— Помолвке? — пробормотала девушка. — Но отец не говорил…

— Мы решили, что затягивать дальше бессмысленно. Вы можете с чистой совестью принять мой подарок.

— Но я…

— Надеюсь, наша свадьба состоится после Великого поста.

Жанна невольно стиснула руки и отвернулась, чтобы скрыть от него внезапную бледность. Граф поставил несессер на каминную полку и подошёл к ней.

Девушка отступила на шаг.

— Наигранно или всерьёз? Неужели она действительно меня боится? — спрашивал себя Роланд, внимательно следя за выражением её лица. — Если всерьёз, она достойна стать графиней Норинстан. Чертовски хороша собой — и целомудренна…

Он ещё раз взглянул на свою невесту и поймал себя на мысли, что внимательно рассматривает её фигуру. Интересно, какая у неё будет грудь? Сложно сказать, но под платьем уже кое-что наметилось. Видимых изъянов нет. Только вот характером, пошла в отца — вспыльчива и упряма. И, в то же время, мягка, наивна и боязлива.

Роланд любовался ей, стараясь запомнить каждую черточку, чтобы потом обрисовать портрет невесты матери.

Жанна опустила голову. В голове пронёсся недавний разговор с Мелиссой, и она снова подумала: «Неужели это правда?».

Она так и стояла перед ним, опустив голову и крепко сжав руки. А потом, видимо, что-то услышав, повернула голову в профиль. Тогда Роланд впервые подумал, что она удивительно хороша и не смог отвести от неё взгляда.

Это было так странно — смотреть и смотреть на неё, стараясь запечатлеть в памяти каждую черточку. Смотреть и каждую минуту находить что-то новое, будто он её никогда не видел.

Он не понимал, что это, ведь перед ним стояла всё та же Жанна Уоршел, его невеста. Ей предназначено вести его хозяйство, исправно рожать детей — и больше ничего! Да и что ещё, если он женился по расчёту?