Алоха из ада - Ричард Кадри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Обещаю.
Я выхожу на балкон, закрывая за собой дверь.
На парковке иностранные студенты по обмену играют в баскетбол и едят буррито из припаркованного на улице фургона-закусочной. Пара достали ноутбуки и болтают по видеочату со своими семьями.
Я направляюсь в нашу с Касабяном комнату. Кто-то хлопает меня по плечу.
— Эй.
Кэнди обходит и встаёт передо мной:
— Родившись в горящем доме, ты считаешь, что весь мир в огне. Но это не так.
— Что это?
— Это мне сказал Док. Сначала я не поняла, но позже в этом появился смысл. Я подумала, может, это тебе поможет.
— Спасибо.
Я киваю на дверь.
— Зайдёшь?
Она слабо улыбается и кивает. Мы заходим внутрь. Там беседуют Видок, Аллегра и отец Травен. Двое сидят на кровати, а Травен в кресле напротив. Касабян за своим компьютером слушает их и курит. Кэнди подходит и садится рядом с Аллегрой. В углу маленькая односпальная кровать. Она никогда не используется, так что на неё просто сваливают всякий хлам. Журналы. DVD. Грязную одежду. Несколько бутылок «Джека Дэниэлса». Я смахиваю всё это на пол и собираюсь присесть, но не судьба.
— Это моя прощальная вечеринка или поминки? Потому что если предполагалась вечеринка, то всё не так.
— Мы знали, что ты есть ты, что просто ускользнёшь в ночи, словно вор, — говорит Видок, — Так что решили на некоторое время навязать тебе свою компанию, прежде чем ты уйдёшь.
Я смотрю на Видока.
— Ага. Ты прав. Я бы так и поступил, так что вам не пришлось бы смотреть, как я дёргаюсь до заказа.
— Что будет на закате? — спрашивает Аллегра.
— Я поступлю как Роберт Джонсон[144] и отправлюсь на перекрёсток.
— Это то, что сказала Мустанг Салли? — спрашивает Кэнди.
— Да. Там я найду чёрный ход в ад.
— Кто такая Мустанг Салли? — спрашивает Аллегра.
— Святая покровительница дорожной ярости.
Видок кладёт руку ей на плечо.
— Важный местный дух, я расскажу тебе о ней позже.
Я стою посреди комнаты как идиот. Они все таращатся на меня, словно я сделан из ломкого арахиса и могу в любую секунду развалиться на части. Мне хочется вышвырнуть всех вон. Мне нужно собрать мозги в кучу перед адом. И Чёрной Георгиной. Я стараюсь не думать об этом. Меня убивали сотней способов, но никогда в автомобиле, и мне никогда прежде не приходилось по-настоящему умирать, чтобы сработало какое-то худу. Что, если всё пойдёт не так? Что, если в итоге я окажусь просто ещё одним клубком мясного фарша и хрома на обочине автострады? У меня будет отличный некролог. «Подозреваемого в убийстве своей давней подруги Элис, человека, которого официально объявили мёртвым семь лет назад, находят по-настоящему мёртвым в угнанной машине, обвитой вокруг опоры автострады, когда он торопился на чайные посиделки с дьяволом».
Мейсон был бы рад, если бы я застрял в аду. Просто ещё один чёртов мёртвый засранец. Как и все генералы и аристократы, которых я не успел убить, а также друзья и родственники всех адовцев, которых я убил. Если я окажусь там мёртвым, это будет один долгий бесконечный дантов гэнг-бэнг[145]. Доставайте бензопилы и передавайте мятные джулепы[146]. На юге вечеринка.
— Почему бы тебе не присесть ненадолго? — говорит Кэнди.
— Даже Сэндмену Слиму не по силам заставить солнце садиться быстрее, — присоединяется Аллегра.
— Я собирался топнуть ногой и задержать дыхание, но, наверное, ты права.
Я сажусь на маленькую кровать.
— И что теперь? Кто-нибудь принёс торт? Или это вечеринка с ночёвкой, и мы собираемся сделать друг другу маникюр?
— Не будь таким, — говорит Кэнди, — твои друзья просто беспокоятся, вот и всё.
— Я ценю это, но, если хотите помочь, мы должны поменяться кроватями. Мне нужно достать кое-что из-под этой.
Кэнди, Аллегра и Видок направляются к маленькой, а я обхожу их и подхожу к большой кровати. Неуклюжая маленькая кадриль, но мы справляемся. Проходя мимо, Кэнди пожимает мне руку и шепчет на ухо: «Не будь сучёнком». Это лучший данный мне совет за целый год.
Я снимаю пальто и бросаю его на кровать. Вытаскиваю всё из пальто и карманов. Отбрасываю наличные в сторону. В Даунтауне от них не будет никакой пользы. Ключ от этой комнаты и от комнаты Кэнди. Бросаю. Телефон. Бросаю. Кусочек свинца толщиной с карандаш, которым я иногда пользуюсь, чтобы нарисовать магические круги. Снова бросаю. Я таскаю с собой кучу всякого дерьма. Достаю из кармана брюк серебряную монету и гладкий кусочек янтаря размером с горошину. Серебряная монета размером с четвертак и старая. Даже старинная. Из тех, что носил бы с собой Док. Теперь янтарь. Он недостаточно крупный, чтобы чего-то стоить. Никогда прежде не видел ни того, ни другого. Должно быть, кто-то сунул мне их в карман. Я понимаю. Серебро — это защита от зла. Янтарь — для исцеления. Я не смотрю на Кэнди. Просто кладу их обратно в карман.
— Дай-ка я убежусь, что всё верно понимаю. Твой великий план состоит в том, чтобы сделать в точности то, что велел тебе делать Мейсон? — спрашивает Видок.
— Практически. Я прокрадываюсь, хватаю Элис, бью Мейсона по башке и возвращаюсь как раз вовремя, чтобы застать «Битлз» на шоу Эда Салливана[147].
— Мейсон прирождённый лжец, и ненавидит тебя. Зачем ему говорить тебе правду?
Я отбрасываю в сторону матрас и начинаю доставать оружие из кроватного бокса.
— Потому что правда хуже лжи. Он забрал Элис однажды, убив её. Теперь хочет показать, насколько он лучше меня, сделав это снова. Детский сад, но всё так и задумывалось.
Забавно видеть разложенные пистолеты и прочие игрушки. Старинный револьвер Кольт Нэви, пушка прапрадедушки Дикого Билла Хикока. Револьвер Ле Ма. Довольно громоздкий и бесполезный, но он мне нравится. Обрез Уиппет в стиле Клайда Бэрроу. Сувениры, которые я снял с Таящихся и всяких подонков. Деревенский рынок оружия. Тазеры. Кастет с сердечками-валентинками на рабочей поверхности. Китайские ножи-бабочки и диковинной формы кинжалы Таящихся, предназначенные не для человеческих рук. Заострённый козий рог. Из любимого — серебряный кол, сделанный мнящей себя истребительницей вампиров школьницей. Она изготовила его, заострив плоскую отвёртку и окунув её в кастрюлю с расплавленными десятицентовиками. Идеальное оружие против пожирателей савана. Только маленькая
