Посредник - Андрей Мартьянов

Главное здание в два этажа – псевдоготика постройки времен Луи Бонапарта – стоит в глубине парка. Обычная вилла зажиточного буржуа, какие строились при Второй империи, дом с острой черепичной крышей, декоративными башенками и необходимыми пристройками – конюшня, флигель для прислуги, котельная, более современные гаражи. За деревьями можно рассмотреть шпиль часовни XVII века, уцелевшей после франко-прусской войны и осады Парижа, когда район Сен-Клу был почти целиком стерт с лица земли германской артиллерией.

В северной части поместья можно увидеть постройки, выбивающиеся из общей архитектурной стилистики Гран-Ферме. Четыре обширных ангара без окон, вертолетная площадка, небольшая автостоянка под навесом. Машины дорогие, не для среднего класса. Ангары дополнительно окружены металлической решеткой, поверх пущена проволока под напряжением – сразу видно, хозяевам есть что скрывать.

…– В базу вложены гигантские деньги, – объяснял Иван, проводя первую экскурсию по Гран-Ферме, где Славик с Алёной поселились сразу по прибытию во Францию. Им выделили отдельный домик для гостей, так удобнее, да и занятым людям глаза не мозолишь. – Жоффр начинал в шестидесятых, постепенно привлекал внешние инвестиции, тратил на развитие все свободные средства. Окупаться центр начал совсем недавно, но ведь в нашем деле главное не прибыль, а ответы на вопросы.

Расписание установили строгое: утром завтрак (еду приносили с кухни), до обеда теоретические занятия – отдуваться пришлось Ивану, поскольку Славик французским не владел и страстной тяги к изучению такового не испытывал. Затем практика: владение холодным оружием, верховая езда (увы, но Славик лошадей побаивался) и сопутствующие дисциплины. С кавалерией дело обстояло сложнее некуда: городскому жителю невдомек, что основное транспортное средство прежних времен требует постоянной заботы – чистка, присмотр за состоянием копыт, ковка, проблема фосфорного голодания, выбор седла и так далее, и так далее! Кошмар!

Дисциплина фактически армейская: работа с утра до ночи, один выходной в неделю. Впрочем, в армии Славику доставалось куда меньше – там отсутствовала колоссальная информационная нагрузка: к физической быстро привыкаешь, а вот когда мозги начинают распухать от непомерного объема новых знаний, получаемых в самые сжатые сроки, приходит чувство, что сходишь с ума. Дошло до того, что Славику начали сниться кошмары на тему средневековой Франции – проснулся ночью в холодном поту, узрев, как во сне его не пускают на мост Сен-Мишель, а другой путь в Ситэ забылся…

Из Парижа приехал мсье Доминик Жоффр – обычно он жил в городе, навещая поместье два-три раза в месяц. Состоялся длительный разговор о недавнем приключении в исторической реальности: босс желал получить сведения о «репинской» Двери из первых уст, письменный отчет Жоффра не устраивал.

– Материалы переданы специалистам, – сообщил он, внимательно выслушав. – Причем не только работающим в нашем центре, я счел необходимым поделиться открытиями с бароном фон Фальц-Фейном, как с аргусом, формально контролирующим неидентифицированную Дверь, – на случай, если в дальнейшем возникнут трудности… Господин барон изъявил желание встретиться с вами. Препятствий к этому я не вижу, завтра утром вы вылетите на моем самолете в швейцарский Базель, вас встретят и отвезут в Вадуц – Фальц-Фейн находится в частном госпитале, возраст…

– Что я вправе рассказать? – спросил Славик.

– Всё, что посчитаете необходимым. Во время нашего первого свидания я объяснял, что не считаю барона конкурентом: у нас различные интересы и не сходящиеся воззрения на работу с «червоточинами», но общая опасность объединяет. Кстати… Я вас очень удивлю, если скажу, что часть данных, полученных исследовательским аппаратом, уже обработана? И что основные параметры мира по ту сторону подозрительно коррелируют с известными сведениями о природных условиях Марса – сила тяготения, состав грунта, ускорение свободного падения…

– Марс? – охнул Иван. – Не может быть!

– Отчего же? Марс далекого прошлого. Или будущего? Различий больше, чем сходства, однако исключать саму вероятность мы не вправе. Пока никаких окончательных выводов, одни гипотезы. Забудьте, это не ваши заботы, господа. Сосредоточьтесь на основной программе – времени остается все меньше, «окно» откроется в начале будущего лета, следовательно, внимание должно быть приковано только к центральному проекту.

Слабо разбирающийся в профессиональной терминологии Грау Славик несколько раз слышал от Ивана понятие «окно», но вникнуть в смысл не удосуживался – посчитал, что это обычный способ перехода из времени объективного во время субъективное, шагнул за порог Двери и ты на месте. Но, как выяснилось, дело обстояло куда сложнее.

Каждая из стандартных Дверей создает «червоточину» строго фиксированной протяженности – в случае с квартирой на Мойке разрыв во времени составлял тысячу сто сорок семь лет, пять месяцев, четырнадцать дней и около пяти часов. Дверь в Нотр-Дам де Шанз – семьсот шесть лет с небольшим, в Сен-Клу – девятьсот двадцать три года. У каждой «прорехи» есть свой график «слепых периодов» и «замыканий». Одновременно контролируя несколько Дверей в одном регионе, можно вычислить оптимальный маршрут заброски в интересующую эпоху – не обязательно ждать несколько лет, чтобы очутиться именно в 1307 году, а не десятилетием раньше или полугодом позже, когда все значимые события уже произойдут.

– Представь, что ты хочешь посмотреть на коронацию императора Карла Великого Папой Львом Третьим, – объяснял Иван Славику. – Восьмисотый год по Рождеству, декабрь месяц. Но Дверь – это не машина времени, доставить тебя в нужную точку временного потока она не в состоянии: терминала управления нету и создать его невозможно, потому работать приходится с тем, что под рукой. Наша корпорация контролирует семь «червоточин» в радиусе ближайших пятисот километров, ведущих как в относительно недавнее прошлое наподобие первого десятилетия шестнадцатого века, так и в античную древность – римское владычество над Галлией. Протяженность разрывов вычислена точно, практически до часов. Совмещение переходов через несколько Дверей, с учетом «замыканий», и называется «окном» – отсюда мы прыгаем во времена императора Траяна, там быстренько перебираемся к Двери в Дурокорторуме-Реймсе, оказываемся в наполеоновской эпохе, едем в Компьень, чтобы совершить скачок на шестьсот двадцать лет назад… Словом, при удачном стечении обстоятельств и после полудюжины точно просчитанных переходов мы оказываемся в искомом восьмисотом году. Обратно – тем же способом, дождавшись, когда конфигурация «окна» выстроится зеркально.

– Удачное стечение обстоятельств? – подозрительно нахмурился Славик. – Значит, неудачное также возможно?

– Еще как! От нападения разбойников до нелепых случайностей – попадешься римскому патрулю, который примет за дезертира. С лошади упадешь и расшибешься насмерть. Утонешь при переправе… Для предотвращения такого рода инцидентов и существуют мобильные оперативные группы, обеспечивающие прохождение медиаторов через «окна», – эти ребята многим рискуют, но дело свое знают. Технология отшлифована. Нам повезло, «окно» в нужном направлении задействует всего три Двери: здешнюю, затем в Суассоне и опять в Сен-Клу. Остаемся в исторической реальности на два с лишним месяца, проводим операцию, а потом назад – героями…

– Просто было на бумаге, – покачал головой Славик.

– Никто не обещает, что будет просто. Переход туда-обратно как раз безопасен, схема прикрытия разработана идеально и не раз опробована во время предыдущих забросок. Основную угрозу несет та сторона. Влипнешь – не выберешься. Потому на твои всхлипы я внимания не обращаю и впредь буду гонять в хвост и в гриву. Посмотри на Алёну, она справляется стократ лучше!.. У тебя хоть капля самолюбия осталась? Нехорошо уступать даме по девяти пунктам из десяти!..

Визит в Лихтенштейн ожиданий не оправдал – Славик предполагал расспросить старого барона о некоторых доселе не решенных загадках, касающихся полученного наследства, но Фальц-Фейн был сдержан: прохлада, с которой он принял гостей, свидетельствовала, что старинный приятель Людочки не одобряет сотрудничества Славика с Жоффром и его организацией.

Это был очень пожилой человек с тонкой бледной кожей, зачесанными назад седыми волосами и усталым взглядом. По обширной палате госпиталя «Вальмон-Жинолье» барон передвигался в инвалидной коляске с электромотором, но когда лечащий врач допустил к нему визитеров, встал, чтобы пожать руки. По-русски Фальц-Фейн говорил с легким акцентом, грамотно, без присущих большинству эмигрантов первой волны ошибок. Предложил устроиться на застекленной террасе – там есть плетеные кресла и столик, в палате разговаривать неудобно.