Твоя навсегда - Кэти Максвелл

Это Саманту нисколько не удивило, потому что она хорошо знала старого герцога. Ему всегда нравились красивые женщины.

– Ты похож на нее? – спросила Саманта.

– Да, но лучше бы я был похож на отца. Тогда, может быть, мне жилось бы намного легче. Их брак оказался сплошным недоразумением. Отец с матерью постоянно ссорились. Вейланд хорошо относился к моей матери, а вот Твайла ее просто ненавидела. Ей в то время было лет семь или восемь. Однако хуже всего то, что моя мать была из тех девушек, которые никогда не превращаются во взрослых женщин. Такие, как она, всю жизнь остаются детьми. Даже мне это было понятно. Ей хотелось, чтобы о ней кто-то постоянно заботился. Конечно же, у нее были слуги. Подожди немного, и ты сама увидишь наш дом в Лондоне. Там даже у слуг есть свои слуги. Однако она требовала, чтобы отец все время занимался только ею одной. Кончилось все тем, что он просто возненавидел этот ее глуповатый лепет.

– Неужели он не любил ее?

– При чем здесь любовь? Это довольно странное понятие, – сказал он. – Ах да, я и забыл… Ты ведь веришь в любовь.

– А ты разве не веришь?

– Я редко верю тому, что нельзя пощупать, попробовать на вкус или хотя бы увидеть.

– А как же чувства? – спросила Саманта, беспокойно заерзав на кровати.

– Чувства обманчивы, Сэм, – резко ответил он. – Помнишь, тебе тоже показалось, что ты любишь меня?

Да, так оно и было… И Саманта решила, что он прав.

– Расскажи мне эту историю до конца, – попросила она, обняв подушку.

– Да тут уже и нечего рассказывать. Отец надеялся, что у него будут еще сыновья. Мама и родила ему сына. Герцог всегда ценил в людях ум и здравомыслие, а так как моя мать не обладала ни тем, ни другим, она вскоре до смерти надоела ему. После моего рождения он вообще перестал с ней общаться. Когда мне было шесть лет, она умерла от сыпного тифа. Вот и вся история.

Однако Саманта услышала еще и то, что он не высказал словами.

– Мне было очень тяжело, когда я потеряла свою мать год назад. Я просто не могу себе представить, что бы я чувствовала, если бы была шестилетним ребенком, – сказала она. Сейчас она лежала почти на самом краю кровати. С этого места она хорошо видела Йеля.

Он молча смотрел на горевший в камине огонь. Пожав плечами, он произнес:

– Тогда я потерял не только мать. Я потерял почти все. После ее смерти меня немедленно отослали из дома, отправили в школу. Отцу не хотелось, чтобы я болтался у него под ногами, напоминая о неудачном браке. Кроме того, я никогда не соответствовал его представлениям об идеальном сыне.

– И каковы же эти представления?

– Что? Они все воплотились в Вейланде. Он всегда делал то, что требовал от него отец, и никогда не задавал лишних вопросов.

– А ты, наверно, слишком часто задавал ему всяческие вопросы?

Йель что-то тихо пробурчал, а потом ответил ей:

– С годами я, наконец, понял, что глупо дразнить зверя в его собственном логове. Конечно, теперь, когда я стал старше, я лучше понимаю отца. Он во многом был прав. Особенно в том, что касалось меня. Он называл меня мечтателем, – сказал Йель, улыбнувшись Саманте. – По его мнению, это самое худшее, что можно сказать о человеке. Он часто повторял, что все мечтатели – глупцы.

– Но это не так, – возразила Саманта. Убрав назад волосы и опираясь на локоть, она свесилась с кровати. – Я всегда завидовала мечтателям. Эти люди видят то, чего не видим мы, и поэтому наш мир им кажется лучше, чем он есть на самом деле. Мой отец был мечтателем. Я же всегда была человеком практичным. И как я ни старалась измениться, у меня так ничего и не получилось. Похоже, я не способна на безрассудные поступки.

– Люди меняются, Сэм. Это очень непросто, но вполне возможно. Возьмем хотя бы меня в качестве примера. Я – законченный прагматик.

– И ты уже больше не мечтаешь?

– По крайней мере, я в этом не признаюсь.

– Это, наверное, тяжело – быть таким, каким ты хочешь? – спросила она.

– Такие люди обречены на одиночество, – сказал Йель. – Когда отец дал объявление в газеты о том, что лишает меня наследства, все мои друзья моментально испарились. Хозяин квартиры, в которой я жил, выставил меня вон. Даже моя любовница дала мне пинка под зад.

Проведя пальцами по краю матраса, Саманта сказала:

– Я чувствовала то же самое, когда жители Спраула хотели выселить меня из дома викария. До сих пор злюсь на них за то, что они так жестоко со мной обошлись. Как же ты справился со всеми своими несчастьями?

– Я напился в стельку и записался на торговый корабль, который плыл в Китай. Я бы не советовал тебе этого делать.

Она улыбнулась.

– Это просто невозможно. Я не могу представить себя работающей возле огромной корабельной мачты.

– Сейчас я бы тоже так не поступил. Когда я протрезвел и осознал, что я натворил, то попытался сбежать с корабля. За это меня жестоко избили.

Услышав, как Саманта сочувственно вздохнула, он покачал головой.

– Для меня это стало самым лучшим уроком. Я был идеалистом, ничего не понимающим в жизни. Той ночью, зализывая раны, я поклялся, что докажу всем и каждому, что они во мне жестоко ошибались. Я решил найти свою дорогу в жизни, и мне это удалось.

Зевнув, он потер лицо рукой. Похоже, ему очень хотелось спать. С Саманты же весь сон как рукой сняло. Она обдумывала его слова.

– Почему ты вернулся в Англию? – спросила она, подперев подбородок рукой.

– Что ты имеешь в виду?

– Почему ты вернулся именно сейчас?

Он долго молчал. Саманта уже подумала, что он не ответит на ее вопрос. Однако она ошиблась.

– Чтобы доказать отцу, что я достойный сын, – сказал он, горько усмехнувшись. – Я собирался проплыть на своем корабле по Темзе и пригласить отца подняться на борт. Я хотел, чтобы отец убедился в том, что я богат, и понял, что поступил со мной несправедливо. Однако этому не суждено осуществиться, – тихо и немного печально сказал он. – Отец умер, и теперь все это уже не имеет никакого значения.

Саманта прикоснулась к руке Йеля. Она была мягкой и теплой.

– Он гордился тобой, – прошептала она. – Он горько оплакивал твою смерть. Твой отец часто приходил к нам в дом и подолгу беседовал о тебе с моим отцом. Я подслушивала их разговоры.

Йель молча смотрел в потолок. Саманте даже показалось, что на его глазах заблестели слезы.

– Спи, Саманта, – наконец сказал он. – Нам предстоит долгая дорога. Завтра мы должны быть в Лондоне, поэтому мы будем ехать целый день.

Однако Саманте не хотелось спать. Ей нравилось разговаривать с ним вот так откровенно, можно сказать, по душам. Она глубоко вздохнула.

– Что случилось, Сэм? – раздраженно спросил Йель.

– Как ты узнал, что я не сплю?