Старый Петербург: Адмиралтейский остров: Сад трудящихся - Пётр Столпянский

«Из медицинской канцелярии сим объявляется, чтоб приехавшего сюда недавно зубного лекаря» и объявленного в прошед ших ведомостях под № 10 от 4 февраля, которого помянутая канцелярия не знает и не экзаменовала и к лечению зубных болезней позволения она ему не давала, никто к себе в силу указов, прежде публикованных о неэкзаменованных лекарях, не призывали, дабы вместо желаемой пользы не получить какого вреда».

Таким образом, «апробованной лекарь» должен был отправиться в медицинскую канцелярию, выдержать там экзамен, получить разрешение и тогда только начать практику. Надо думать, что этот случай произвел сильное впечатление, так как последующие врачи в своих объявлениях усиленно подчеркивали, что «по хорошему знанию в пользовании страждущих зубною болезнею людей» — им дано от государственной медицинской коллегии позволение лечить зубные болезни.

Первым из зубных врачей, более подробно изъяснившим свои приемы лечения, был парижский врач Ле-Ноар, прибывший в Петербург в 1775 году. Оказывается, что Ле-Ноар «имеет способ испорченные зубы сохранить; он может жестокую их боль через минуту укротить. Вырывает оные с особливым искусством, также и сломанные зубы и коренные. Он очищает рот так искусно, что ни малейшей боли не чувствительно. Укрепляет шатающиеся зубы, приводит их в порядок, наполняет пустые зубы свинцом, расставляет те, кои плотно стеснены, при надлежащем порядке, вставляет также подделанные зубы, которые никогда не переменяются и с натуральными так сходны, что они и от больших знатоков не иначе могут быть признаны: словом, он знает от всякой зубной нечисти хорошие способы»[361].

Из способов Ле-Ноара против «всякой зубной нечисти», заслуживает внимания способ заливания пустых зубов свинцом. Таким образом, первые пломбы, которые начали делать в Петербурге, были свинцовые, искусство делать золотые пломбы, как кажется, привез в Петербург Самуэль Бернд, который в 1821 г. получил разрешение от Дерптского университета на практику зубного врача, — по крайней мере этот дантист заявлял: «пустые зубы» наполняет золотом, так что в оные не может проникнуть воздух и произойти дурной запах или гниль[362].

Уже Ле-Ноар указывал, что он вставляет поддельные зубы, которые даже и знатоки не смогут отличить от настоящих, но как Ле-Ноар, так и большинство врачей ХVШ века не поясняли публике, как и из чего делаются эти искусственные зубы, по крайней мере мы нашли только одного врача из Парижа Шоберта[363], который в 1778 году предлагал вставлять «натуральные и искусно подделанные зубы» — под словом «натуральные» он, конечно, подразумевал здоровые человеческие зубы. Дантисты начала XIX века, наоборот, усиленно подчеркивали, что они вставляют «искусственные зубы», причем эти зубы делаются не из кости, но «из изготовленных в чужих краях из самой крепкой массы», причем подчеркивалось, что эти зубы имеют весьма искусно шлифованную тонкую эмаль, которой цвет никогда не переменяется[364]. Вскоре эта «крепкая масса» перестала выписываться из-за границы, — «два зубных врача Фонси и Гаму привилегированный врач их королевских высочеств герцогов Ангулемского и Беррийского, вступили в компанию и стали на Екатерининском канале в доме Гадле против государственного банка делать, землено-металлические непортящиеся зубы»[365]. Первое время зубные врачи рисковали вставлять зубы поодиночке, затем они указывали, что им безразлично, как вставлять: поодиночке или целыми рядами, наконец в 1822 году[366] «иностранец Розенталь, российско-императорский экзаменованный зубной врач», извещал почтенную публику, что он вставляет «одинокие и целые ряды зубов, приготовленных из разных масс, кои у него получать можно даже в таком случае, если у кого нет ни одного зуба. Эти весьма искусственные зубы не подвержены ни перемена цвета, ниже дурному запаху».

Известный петербургский врач ХVШ века Бахерахт применял к зубной болезни нечто совершенно особое, — он стал лечить зубы помощью магнита. Предоставим слово самому творцу этого оригинального способа лечения[367]: «магнитную силу от зубной болезни нашел я чрез многие опыты столь надежною, что мне об оной не осталось уже никакого сомнения. Сие средство показалось мне сперва весьма слабым, потому что я действия оного понять не мог, чего ради не намерен я был чинить оным опытов; однако ж к тому почти был принужден, будучи позван к некоторой женщине, одержимой жестокою зубною болезнью. У ней гнил попорченный зуб; ничто муки ее не облегчало, и я не знал ей дать другого совета, как чтоб она тот зуб велела у себя вырвать; токмо упомянутая женщина, несмотря на жестокость болезни, на то не склонялась. Я взял, наконец, искусством сделанной магнит и, оной приложив к больному ее зубу, держал несколько минут, после чего, к крайнему моему удивлению, боль ее менее нежели в полчаса миновалась. Сей опыт чинил я и над другими людьми и нашел, что во всех родах зубной боли магнит совершенное имеет действие».

Как видим, Бахерахт указывает, что он нашел способ лечения зубной боли магнитом совершенно случайно, даже более того, он не хотел и пробовать этот способ лечения, так как «действие оного понять не мог», но обстоятельства заставили его применить магнит, и результаты получились блестящие. Но, достигнув таких результатов и принимая во внимание, что «не всякий может применять сие средства», а во-вторых, что «весьма многие страждут оною болезнею», Бахерахт открыл у себя прием бесплатного лечения зубной болезни магнитом. Для этого больные должны были приходить к нему на квартиру по утрам в восьмом часу. Бахерахт при этом указывал, что сперва «больные чувствовали при оном небольшую боль, после великий холод и стук в зубе, а, наконец, зуб совсем онемел, и боль вдруг прекращалась. По сие время я ни одного еще не видел больного, добавлял в заключение Бахерахт, у которого бы после того зуб опять заболел».

Почти через сто лет «магнит Бахерахта» заменился в Петербурге способом поручика Бородина[368]. Когда врачебная управа требовала у Бородина докторский диплом, то отставной поручик показывал на богатейший перстень, который блестел у него на руке — перстень был подарок великого князя, супругу которого Бородин вылечил от зубной боли. Врачебная управа примирилась с такою аргументациею, а отставной поручик продолжал свое лечение.

Пациентов у него было видимо-невидимо, брал он за лечение громадные деньги и наносил большой ущерб практике дантистов того времени, так что один из них знаменитый дантист 50—60-х годов прошлого столетия Вангенгейм предложил Бородину двадцать пять тысяч рублей, чтобы он прекратил свою практику. Поручик Бородин только рассмеялся в ответ на такое предложение, указывая, что он зарабатывает в месяц не менее семи тысяч рублей.