Декаданс - Анна Андрианова

Надо вернуться в орден, понять, что со мной происходит и как с этим жить, чтобы не случился инфаркт. Но перед этим необходимо заехать в главный новый офис, отменить производство косметики, узнать, что там нового, и приготовиться к первому ходу. Ведь игра уже началась. Я решаю не думать об объекте своей сердечной горячки, пока не вернусь в орден.

Я заставляю себя слушать музыку, петь, смотреть по сторонам, читать надписи на вывесках, номера на машинах, всматриваться в лица пешеходов.

Ура, я у цели!

На маленьком стульчике, как всегда, с выражением лица смущенной застенчивости восседает Соня Мармеладова.

– Добрый день! – вскакивает она. – Какая честь!

Я оглядываю свои владения. У мастеров такое выражение лиц, как будто они видят перед собой кентервильское приведение. Они неприкрыто разглядывают меня. Ну да, босс вернулся, ну да, не ждали, ну зачем же так сверлить меня глазами!

– Добро пожаловать! – говорит наконец парикмахер.

– Как вы отдохнули? – улыбается другой мастер.

– Спасибо! Рада вас всех видеть! – говорю я.

И неожиданно понимаю, что я действительно очень сильно по ним соскучилась, что я действительно очень рада их видеть. Они благодарно расплываются в улыбках. Клиенты пялятся на нас в зеркала.

Соня бежит делать кофе.

Я спускаюсь вниз, в кабинет. В старом головном салоне офис и переговорная были наверху, а теперь внизу. Ну ничего, это временно. Думаю, скоро мы займем пентхаус.

В кабинете натыкаюсь на спину Ланы. Она внимательно смотрит в монитор, читает чью-то анкету на сайте знакомств.

– Ну как успехи на любовном фронте?

От испуга Лана подпрыгивает на месте. Инстинктивно хлопает крышкой ноутбука, он, бедный, пикает от ужаса. Лана смотрит на меня и не может выдавить не звука от страха и смущения.

– Неужели нет достойных? – доброжелательно спрашиваю я.

Пауза. Лана не знает, как реагировать на мой тон. Но вдруг отвечает:

– Есть, но на две недели, а дальше? Дальше разговаривать не о чем, секс из праздника превращается в обыденность, а ничего общего не остается. Пустота. Есть мужчины, но нет родных душ! Не звонит день, два, три, четыре, снова залезаешь в сеть, ищешь другого. И натыкаешься там на его анкету, тоже другую ищет. От одиночества аж выть хочется, – у Ланы началась эмоциональная диария.

Я подхожу к ней и обнимаю за плечи, прижимаю к груди. Сама удивляюсь этому жесту, но удержаться не смогла. Пять лет работаем вместе, я все это время знала о ее проблемах, но делала вид, что не замечала. Ведь у меня была своя жизнь, мне было некогда заботиться о других.

– Я прихожу домой, каждый вечер включаю телевизор или читаю книжку, одна засыпаю и одна просыпаюсь, отмечаю праздники с подружками и не езжу никуда отдыхать. Потому что не с кем. Ну что во мне не так, что не так?

Лана плачет, моя блузка становится мокрой, и я чувствую ее боль.

Как можно повысить эффективность бизнеса, не повышая эффективность каждого сотрудника? А как можно повысить его эффективность, не любя его? Как вообще можно что-то делать в этой жизни, не любя? Как можно жить без экстаза?

Как же я раньше жила? Просто существовала.

– В тебе все так, просто ты сама в это не веришь! – я глажу ее по голове, успокаиваю.

Она долго еще молча плачет, хлюпая носом, а когда успокаивается, я приступаю к активным действиям. «Обладать чем-то должен тот, кто может этим правильно распорядиться, а не тот, кто может просто приобрести это», вспоминаю я слова Льва.

– Начиная со следующей недели восемь раз в месяц будет йога, один раз в месяц будем выезжать на Тантру. Оповести об этом всех. Первый месяц всем ходить – в принудительном порядке. Дальше, если кому-то не понравится, тот сможет отказаться. Жизнь каждого в его руках. И как он о ней заботится, с помощью ботокса, диеты или йоги и духовных практик, это его выбор, но он должен сознательно сделать его.

Лана молча кивает, записывая за мной.

– Посмотри по всем салонам, составь список тех, кто не был в отпуске больше года. Отправим их отдыхать за счет салона. Это, разумеется, касается тебя в первую очередь.

Для начала это все!

– Спасибо!

– Ты найдешь его, я уверена! – улыбаюсь я.

– Я столько лет проработала с вами, но никогда, оказывается, не знала, какая вы.

– Я тоже! – я тоже не знала, какая я. – Удачного дня!

Я закрываю дверь. Сейчас мне уже не до новостей, не до того, дают нам деньги на новое здание страховщики или нет. Сейчас это все уже совсем не важно. Нет проблем, которые нельзя решить, кроме той, что находится в сердце и называется запутанное, запуганное «я».

Глава 17

Ритуал свободы

Я бегу по переходам ставшей моим вторым домом организации. Я бегу к греческой статуе, к человеку, который знает ответы на мои вопросы. Я хочу рассказать ему о том, что чувствую, я мечтаю услышать все что угодно, кроме «аничча».

Стучусь в дверь и, на мое счастье, он разрешает войти. Я вбегаю в комнату. Сажусь перед ним. Закрываю лицо руками. С чего начать.

– Я влюбилась! Я никогда, никогда так не чувствовала любовь, я никогда так не чувствовала человека. Я голая перед ним, перед миром, перед собой. Я...

– Чувство и поток фантазий к отдельному индивиду следует обезличивать. Отделять объект от самого чувства. Человек всегда сначала влюбляется, а потом ищет объект любви, – прерывает он.

Я должна склонить голову. Должна выслушать и впитать как губка каждое его слово. Чтобы не опуститься до ревности, чувства собственности, агрессии и что, наверное, самое страшное – закрытости.

Греческий бог поднимает руку и играет тонкими длинными пальцами.

– Но поймите, ваши возможности как творца будут необычайно малы, если вы предпочитаете желать любви только одного человека. Следует постоянно отдавать себя, отдавать свою любовь, бесконечно соединяя свое «я» с тысячами других, только тогда вы будете расширяться сама, только тогда вы по-настоящему научитесь любить, только тогда вы откроетесь.

– Получается, моногамия и любовь до гроба к одному-единственному, это не метод осознания своей сути? Это по-вашему не правильно?

– Я совсем не говорил такого, наоборот: чем больше вы любите одного, тем больше будете любить других. Для начала вы учитесь любить одну себя, потом близких людей, потом коллег, потом знакомых, а потом вы понимаете, что любите весь мир, что все вокруг вас – одна большая неделимая клетка, один живой организм, и вы часть ее. Вы не можете любить кусочек клетки, вы любите ее всю.

– Но ведь все люди разные, и относишься ко всем по-разному. Я не могу любить маму так же, как люблю мужа, и не могу любить прохожего, как люблю друга? – я пытаюсь понять и прочувствовать его мысль, но слышу лишь слова.