Осколки ледяной души - Галина Романова

— Знаете что… — Зоя поднялась со своего кресла и вышла из-за стола, натянув край короткой кофточки на ремень джинсов. — Давайте-ка вы никуда больше отсюда не поедете.

— Как это? — Степан устало потер глаза. — И что я тут буду делать?

— Ждать. Мы с вами будем ждать Игоря.

— Думаете, явится?

— Если не явится, то позвонит непременно, раз мобильный взял с собой, г-Тут Зоя усмехнулась. — Хотя позвонит наверняка с таксофона. Но позвонит непременно, я в этом уверена. Располагайтесь. Я вас сейчас буду чаем поить.

Предложение выпить чаю он принял с искренней благодарностью. Хоть здесь-то, раз в собственном офисе обслужить его было некому.

Он почти с удовольствием наблюдал за тем, как Зоя достает из тумбочки большую жестяную коробку и как черпает из нее блестящей ложечкой туго спеленутые чаинки и засыпает их в заварочный чайник. Потом наливает туда крутого кипятка ровно столько, сколько требовалось для того, чтобы чаинки набухли. И следом доливает доверху. По приемной тут же поплыл пряный горьковатый аромат.

— Вам с сахаром?

— Да, с сахаром, конфеты у меня свои, — пробормотал Степан и принялся вытаскивать из карманов конфеты и складывать их шуршащей горкой на Зонном столе.

Чай они пили долго, и конфеты его все поели, и распечатали еще и Зоину коробку с трюфелями, оставленную благодарными посетителями. Потом налили себе еще по чашке. А Воротников все не звонил, и по-прежнему не отзывался его мобильный.

Так прошел почти час. Степан под чашку с чаем успел поведать Зое обо всех бедах, что свалились за последние дни на его Таню и на него за компанию. И они даже попытались вместе погадать, подумать и попрогнозировать. Зоя была очень смышленой девушкой, видимо, сказывалось близкое соседство с таким умным малым, как Воротников. Но и она не смогла присовокупить к имеющимся у Степана сведениям никаких новых умозаключений.

Все сводилось к тому, что, пока не пойман неизвестный злоумышленник, Татьяне может грозить серьезная опасность.

Степан делал, правда, скидку на то, что этот злодей никак не свяжет Верещагину с ним, а отсюда и не догадается о месте ее пребывания, но… Но фактор риска присутствовал и успокаиваться было рано. А тут еще Шитина как сквозь землю провалилась. Он истерзал свой телефон, а заодно и телефон приемной, где сейчас маялся в ожидании. Таня плевать хотела на его запреты и по-прежнему добросовестно подскакивала к телефону, стоило ему позвонить. А Шура по-прежнему оставалась недоступной.

— А вдруг он так и не позвонит? — начал проявлять Степан признаки беспокойства, когда время ожидания приблизилось к трем часам.

— Позвонит, — откликнулась Зоя и на минуту оторвалась от монитора, где у нее не совсем удачно складывался пасьянс. — Нужно просто знать Игоря.

— Вы его знаете?

— Ну.., не то чтобы, но…

Воротников так и не позвонил. Он явился собственной персоной, когда Степан уже начал наливаться тихим бешенством и все чаще и чаще посматривал на дверь, намереваясь уехать. У него разболелась голова, ныла душа от беспокойства за Шитину и Татьяну, и он просто тонул в раздражении на странного Воротникова, который за каким-то чертом взял с собой мобильный, а отвечать на звонки не собирался.

И тут он явился.

Ворвался в приемную стремительно, как ветер. Высокий, худой, чуть сутуловатый. Черные брюки. Черный широкий свитер. Черная кожаная куртка под мышкой. Ну и, конечно же, дурацкие белые носки, дразняще выглядывающие из-под кромки брюк при ходьбе.

Воротников быстро глянул в сторону Степана, ухмыльнулся, глянул на часы и, даже не спросив о посетителе, приказал:

— Зоя, быстро кофе, пару бутербродов, и мы с ним уезжаем.

Зоя заметалась по приемной, засыпая в огромную кружку растворимого кофе, туда же пакетик сухих сливок, ни грамма сахара и заливая все кипятком. Потом почти бегом кинулась в кабинет босса и вскоре вернулась оттуда с тарелкой бутербродов. Причем сыр и колбаса огромными ломтями плотно лежали друг на друге, прикрывая собой тоненький ломтик белого хлеба.

— Синяк-то сошел? — вдруг спросил Воротников, не глядя на Степана, с шумом хлебая обжигающий напиток и вонзаясь в бутерброды крепкими белыми зубами.

— Почти, — лаконично ответил Степан, хмыкнув. — Попался бы ты мне не столь неожиданно, перевес бы…

— Знаю, знаю. Не тебя ждал, извини, брат. — Воротников надолго замолчал, глядя перед собой остановившимся взглядом. Потом вдруг, словно очнувшись, пробормотал:

— Здесь-то что?

— Я говорил с соседом Сотникова.

— Я тоже.

— Знаю. — Что-то в облике Воротникова его если не настораживало, то продолжало раздражать. То ли малый был и в самом деле огромным специалистом в розыскном деле, то ли очень удачно косил под него, напуская на себя важности. — Он мне сообщил много полезного.

— Подтереться этим его полезным, — ухмыльнулся цинично Игорь, нагнулся и ни с чего начал подтягивать резинку своих дурацких белых носков. — Я по следу этого козла иду четвертый год, а взять не могу!

— Какого козла? Митяя?! — У Степана сам собой открылся рот.

— При чем тут Митяй?! Ну при чем тут Митяй?! — с болезненной гримасой воскликнул Игорь, отодвинул от себя пустую тарелку и, не глядя на собственную секретаршу, пробубнил:

— Спасибо, Зоя… — И тут же, без переходов:

— Имя Гонителева Сергея Ивановича тебе ни о чем не говорит?

— Нет, — Степан никогда не слышал о таком.

— А Вешенкова Игоря Федоровича? А Симанова Владимира Сергеевича?..

— Это все он?! — Степан растерялся.

Четыре года поисков ни к чему не привели. Знание паспортных данных ни к чему не привело. Наверняка и знание внешних примет имеется. И все впустую?! На что он тогда рассчитывал, пытаясь его отыскать? А Шура?! Шура-то куда полезла?!

Он снова машинально набрал ее номер, и снова тот же ответ оператора.

— Черт! — вполголоса выругался он, убирая телефон в карман.

— Что? Не отвечает? — уловил его движение Воротников и ухмыльнулся недобро. — Кому звоним?

— Помощнице. Уехала с утра. Позвонила другу и сказала ему, что едет по следам Раскольникова…

— И?.. — Воротников развернулся на стуле и вмиг очумевшими глазами уставился на гостя.

— И все! И больше звонков не было. Ей звоню, абонент недоступен. Что думать, я…

— Быстро поехали!

Воротников сорвался с места так стремительно, что стул, вывернувшись из-под него, упал. Игорь схватил в охапку куртку, оставленную на столе, и помчался впереди Степана, на ходу приговаривая:

— Она ведь у вас на красной «Тойоте» ездила?

— Ну да, ездила! А почему ездила-то?! Почему в прошедшем времени?! Слушай, да тормози ты!

Степан догнал его в три прыжка и, грубо ухватив за рукав, развернул его на себя. Какая-то девчушка, вынырнувшая из-за пластиковой двери соседствующей с агентством фирмочки, тут же пискнула испуганно и убралась обратно.

— Почему ездила, твою мать, можешь ответить?! — заорал Степан, побледнев и испугавшись настолько, что почти ничего не соображал. И того, что на крик могут сбежаться люди и, что того хуже, могут вызвать милицию. Хотя Воротников в недалеком прошлом — сам себе милиция и вряд ли чего боялся. Его криков, во всяком случае.

— Потому что отъездилась, я так думаю! — ответил таким же криком ему Игорь и ухватил вдруг Степана за шею. — Говорят, он выстрелил ей в лицо! Во дворе дома на Суворова, где расположено кафе «Витязь».

— Ты-то… Ты-то откуда знаешь? — Все мгновенно замерло в нем: и страх, и боль, и отчаяние. Стало пусто так. До чудовищной гулкости в сердце пусто.

— Все утро и весь день колесил по городу. Все искал эту мразь. А потом проезжаю мимо этого кафе, во второй раз за сегодня проезжал там, смотрю: милиция все оцепила, а на стоянке перед кафе машинка приметная. Сам не знаю, почему остановился. Назови это предчувствием. — Воротников замолчал.

— И что дальше? — Степан покосился на руку Игоря, что удерживала его за шею. Вывернулся и проговорил со странной необъяснимой обидой:

— Чего хватаешь? Голова и без того болит.

А потом вдруг понял, что голова не болит уже. В ней нет ни боли, ни отчаяния, а так пусто. Так же пусто и гулко, как в сердце. И слова Воротникова падают туда как в черный бездонный колодец. Падают и дна не достигают, не слышно, чтобы достигали.

Не достигали, не задевали и не воспринимались, как должны были. Будто не с ним это все, будто со стороны как-то. Не с ним, не про него и не рядом…

— Поспрашивал ребят. Они и сказали. Мужа, говорят, ее арестовали. Он вроде ей за углом кафе встречу назначил.

— Откуда стало известно? — Он все еще расспрашивал его о Шурочке, как о чужом незнакомом человеке.

— В кафе официант один обратил на нее внимание. Он рассказал, что она вела себя вызывающе, очень громко разговаривала сначала с одним за столиком, а потом разговаривала с каким-то Геной по телефону…

— Это он. — Степан дико взглянул на Воротникова. — Откуда же у него пистолет? Он же непутевый! Он же пьет… Господи, ну откуда у ее Генки может быть пистолет?!