Кольцо Изокарона - Юрий Кургузов

Глава XXVI

И возможно, последняя.

Как пишут в подобных случаях, на этом хотелось бы поставить точку, однако окончательную точку (а может, и не одну) ставить пока рано. А посему — еще немного терпения…

Я проснулся на роскошной постели, в роскошной спальне, расположенной явно не в подземных казематах Волчьего замка либо Каменной Пустоши, потому что через окно в комнату вовсю били яркие солнечные лучи, которые и разбудили меня, начав что было жару сечь по глазам.

Радуясь солнцу и чему-то еще (толком все никак не мог сообразить, чему именно), я приподнялся на локте, но, ойкнув от боли, шлепнулся обратно в пуховые объятья кровати. И только тут почувствовал, что все тело ноет. Ноет так, словно меня долго и старательно молотили руками, ногами и прочими подсобными средствами по всем наиболее важным органам. И тогда я бережно и аккуратно принялся исследовать себя на предмет выявления особо болевых точек.

Таковых, кроме перевязанной правой руки, оказалось три. Первое — саднила нога, и, откинув одеяло, я увидел, что правая икра перебинтована. Второе — прилично покалывало под левой лопаткой, и там я нашел нашлепку медицинского пластыря. И последнее: у меня зудели и ныли зубы. Почти все без исключения. А поковырявшись пальцем во рту, я обнаружил, что пара клыков малость обломаны.

Но это все ерунда! Главное — в душе и рассудке царили кротость и смирение, — как у невинного младенца. Я лежал и дивился: господи, да как хорошо-то! В смысле — и за окном хорошо, и в комнате хорошо… А все зловещие проблемы последнего времени куда-то улетучились.

Но впрочем, ненадолго.

Минут через десять в комнату вошел Горный Учитель. Я лучезарно его приветствовал — он меня тоже, однако не столь лучезарно. Потом Горный Учитель занялся приведением в порядок моего организма, и к концу этого, не всегда гуманного процесса я почувствовал себя уже настолько сносно, что довольно легко встал с постели и смог приступить к утреннему туалету. Повязки на руке и ноге и пластырь под лопаткой пока, правда, остались на месте, но мой эскулап заверил, что дня через три все заживет и там, вот только по поводу зубов по возвращении домой придется обратиться к дантисту.

Потом был завтрак, который принес в спальню Ян и тотчас же снова ушел. Ну а после завтрака Горный Учитель вкратце поведал мне, что произошло накануне, — и я оцепенел. Дело в том, что, сам по себе или же его заботами, да только я практически ничего не помнил из событий минувшей ночи: с самого ее начала и до момента, когда отравленная стрела, пущенная из духовой трубки милым Учителем, угодила мне в спину и погрузила в здоровый и крепкий сон.

Теперь же в мозгу будто щелкнуло — и я вспомнил. Однако сперва все-таки поинтересовался, что значит "отравленная" и что за гадость была на конце стрелы?

Но колдун утешил:

— Не бойтесь, не кураре. Наконечник был смазан снадобьем из смеси нескольких растений, которое никакого вредного эффекта для организма не несет. Снотворное, обыкновенное снотворное.

Я вздохнул:

— Но похоже, очень сильное?

— Это да, — согласился он. — А думаете, другое вас бы угомонило?

Я не стал развивать эту скользкую тему и деланно-равнодушно спросил:

— Так значит, то… м-м-м… чудище мертво?

Он кивнул:

— Мертвее не бывает.

— И… это я его?..

Какое-то время Горный Учитель молчал, преувеличенно внимательно изучая свои отнюдь не шаманские, а вполне цивилизованные ногти. Потом, по-моему даже как-то виновато, покачал головой:

— Знаете, в задний след каяться, конечно, легко, но в случившемся, в том числе и с вами, вина прежде всего моя.

Я деликатно запротестовал:

— Ну что вы! Что вы!

Однако он затряс головой еще энергичнее:

— Нет-нет, сударь, я проявил преступную самонадеянность — решил, что если не ярчуки, то уж барс непременно справится со Зверем. К сожалению, я недооценил врага — и вот что в итоге вышло…

— А что вышло-то? — "удивился" я. — Нет, разумеется, не скажу, что пережил вчера самые счастливые мгновения в своей жизни, но ведь постоянное ожидание кошмара было еще хуже. Зато теперь все позади!

Колдун нервно потеребил кончик своей щегольской эспаньолки.

— Дай-то бог, дай-то бог, будем надеяться… — И вдруг вскинул на меня пронзительный взгляд: — Но послушайте, вам-то как пришло в голову то… гм… то, что вы сделали?!

Я рассмеялся. Тоже нервно.

— Ох, не поверите! Дело в том, что если кольцо положить в рот и произнести заклинание…

Он нетерпеливо махнул рукой:

— Это я прекрасно знаю и без вас, а себя виню в том, что в горячке последних событий это как-то вылетело у меня из головы. Но откуда — уж не знаю кто меня забери! — об этом известно вам?!

Я ответил как ребенок:

— Дядя сказал.

— Кто?!

— Мой дядя. Которому, кстати, вы отправляли письмо. Он был первым, к кому я пошел проконсультироваться насчет кольца, и дядюшка прочел мне короткую популярную лекцию о магических кольцах вообще и Кольце Изокарона в частности. Также он несколько просветил меня на предмет личности ее законного, так сказать, владельца.

Горный Учитель изумленно вытаращился на меня:

— И вы запомнили формулу?!

Я хмыкнул:

— Ничего я тогда не запомнил! Просто, когда припекло, вся эта мерзость пришла на ум сама собой. Плюс голова медведя на стене, плюс "Локис"…

— Какой Локис? — встрепенулся колдун.

— Тот самый, — хмуро буркнул я. — Из книжки. Какой же еще?

— Мало ли, — хмуро буркнул и он. — Есть другой. Настоящий…

— Нет-нет, — сказал я. — С настоящим покуда не знаком, но вот что любопытно: наверное, где-то подспудно во мне сидела мыслишка, что победить такое чудище может только зверь, который, как бы это выразиться… Нет, прототип которого в реальной жизни сильнее его.

— М-да-а…

С минуту молчали мы оба.

Потом я тихо спросил:

— Это было ужасно?

Он ответил еще тише:

— Это было более чем ужасно. Мне приходилось попадать в разные переделки, но такого я не забуду никогда.

— Я тоже, — признался я. — Правда, все это до сих пор видится, как в тумане, вспоминается, как во сне…

— А это и было во сне, — улыбнулся Горный Учитель. — По крайней мере, для вас. И закончился тот сон, когда мы с помощью кочерги разжали ваши челюсти и с трудом нашли, извините, в пасти кольцо. Счастье еще, что вы его не проглотили во время всей этой кутерьмы. Иначе дело приняло бы куда более оригинальный оборот.

— Представляю, — проворчал я. — Тогда вам пришлось бы посадить меня на цепь и усиленно кормить, а потом… — И махнул рукой.