Будущее: рассекречено. Каким будет мир в 2030 году - Мэтью Барроуз

Прощаясь, она незаметно сунула в карман Джамиля маленький предмет. Он почти забыл об этой вещи. Джамиль очень нервничал, когда проходил паспортный контроль и проверку безопасности в аэропорту. В полете заказал несколько напитков. Он особо не пил, но никогда раньше не был в таком отчаянии. Дома Джамиль принял успокоительное и провалился в глубокий сон. Но сбежать навсегда не удалось. Он проснулся в холодном поту на восходе.

Ему было очевидно, что саудовцы и израильтяне сговорились напасть на Иран. Как он мог объяснить всем остальным, что происходит?

На автоответчике наверняка будет шифровка, сообщающая ему, где нужно оставить полученный предмет. Сначала он подумал: не отвезти ли флешку американцам, – но не захотел подвергать опасности своих родных в США. Он опасался, что Билл Дэниелс может использовать семью как орудие давления на него.

Пока он обдумывал варианты, зазвонил мобильный. Голос в трубке сказал: «Времени нет. Встречаемся в обычном месте через час».

Он сделал как ему велели. Но при этом попросил ассистентку забронировать ему билет в Нью-Йорк.

Ларса Эрикссона было трудно не полюбить. Если Джамиль считал, что стакан пуст наполовину, для Ларса он несомненно был наполовину полон. А в начале карьеры будущее виделось Ларсу как полная чаша. Его родители оба занимались экономикой развивающихся стран и брали его с собой в долгие поездки в Африку. Ларс видел царившую там нищету, но поражался постоянному прогрессу. Родители были активными участниками движения за мир в 1960‑е, протестовали против войны во Вьетнаме. И до конца своих дней они очень критически отзывались обо всем американском, а Ларс в подростковом возрасте взбунтовался против этих предрассудков. Взрослея в 90‑е, Ларс наблюдал, как США спасли Европе шкуру в Боснии. Он так хотел жить в Америке и верил, что это самое крутое место на Земле. Америка была источником глобализации, которая приносила огромную пользу всем вокруг. Анника, его будущая жена, влюбилась в его жизнерадостный нрав. Они пытались завести ребенка, но в конце концов решили усыновить. В тот момент Швеция принимала беженцев из разрываемого войной Ирака. Они с Анникой немедленно решили взять в семью мальчика и девочку, оставшихся без родителей в самом начале американского вторжения.

Ларс работал в НГО, которая отправляла учителей в Африку, и собирался поехать туда сам, но тут с ним связалось Министерство иностранных дел. Им были нужны люди, которые хорошо знают мир НГО и могли бы стать их представителями на местах. У Швеции была программа по развитию технических университетов Саудовской Аравии, и Ларс казался идеальным кандидатом на роль ее координатора. Благодаря своему инженерному образованию и опыту работы в НГО он объединил преподавателей шведских вузов с университетами Саудовской Аравии и помог шведским специалистам перебраться в другую страну. Ларсу нравилась эта работа, но в целом он считал министерство и многих своих коллег скучными и циничными.

Вместе с детьми Ларс и Анника приехали в Рияд, когда стало казаться, что у региона появились хорошие перспективы. Экономическое положение начало улучшаться, и тут… «Арабская весна» принесла всем большие надежды. Но гражданская война в Сирии и установление авторитарного режима в Египте поставили на них крест. Оставалась школа мыслителей, которые считали все эти потрясения временным откатом назад, и Ларс был среди них. Численность средних классов увеличивалась, зерно демократии было опущено в землю. Нужно просто подождать.

Будучи молодым вторым секретарем шведского посольства в Рияде, Ларс сумел найти единомышленников. В самой Саудовской Аравии слышался ропот: молодое поколение, особенно женщины, требовали большей свободы. Все старались вести себя как можно осторожнее, но Ларсу и Аннике удалось познакомиться с некоторыми молодыми саудовскими парами, разделявшими их точку зрения.

С Джамилем Ларс познакомился, когда его тесть, приехав в гости из Швеции, стал жаловаться на сильные боли в груди. Он считал, что быстрая реакция и правильный диагноз, поставленный Джамилем, спасли тестю жизнь. После этого случая они начали общаться. Анника и Сорайя подружились очень быстро, но Ларсу Джамиль поначалу казался холодным и отстраненным, с клубком противоречивых чувств внутри. Однажды Ларс спросил его, что он думает про Ближний Восток, и Джамиль ответил, что тот неуправляем. Он не имеет опыта самоуправления, и ему нужна внешняя сила, которая бы поддерживала мир: будь то османы, британцы или американцы. «Но когда они пытаются помочь нам, мы сами отталкиваем их. Слишком гордые. В один прекрасный день американцы окажутся по горло сыты нами так же, как мы по горло сыты самими собой».

Ларс был шокирован. Как мог Джамиль так говорить о собственной культуре?

После нескольких лет в Рияде Ларс перешел работать в ООН. Он координировал одну из команд, инспектировавших ядерные объекты Багдада. Для него это было резкой переменой. В посольстве в Рияде и других, где ему доводилось работать, к нему всегда относились уважительно. Там всегда был если не корпоративный дух, то протокол, которого дипломаты придерживались, даже если спорили друг с другом по поводу политики. А теперь к нему относились просто как к очередному бюрократу из ООН. Мировые державы распоряжались им как хотели: говорили ему, что его работа на самом деле собой представляет. Если он пытался предложить им что-то новое, ему говорили, что он вмешивается в суверенные дела одного из государств-членов.

Иногда ему приходилось выступать против стран-членов, утверждая, что свидетельств нарушений со стороны Ирана нет. Однажды у него случилась перепалка с израильским послом, обвинившим его в том, что он игнорирует знаки надвигающейся беды. Но он был убежден, что Иран что-то скрывает. И постепенно становилось все сложнее получать для команды допуски на сомнительные объекты. Ларс ходил к американцам и британцам, но так и не смог уговорить их надавить на Иран. Повторять ошибки Ирака они не хотели.

Израильтяне, саудовцы и прочие, по сути, только мешали. Они хотели использовать инспекции в целях шпионажа. Ларс поймал нескольких членов своей команды на том, что они пересылали закрытую информацию своим правительствам. Он знал, что иранцы подозревают команду в шпионаже, и этим, возможно, отчасти объяснялась их все большая враждебность по отношению к ней.

Джамиль приземлился в заснеженном Нью-Йорке. На следующий день Ларс радостно приветствовал его за обедом.

– Как там Сорайя? Ты, наверное, летишь к ней во Флориду?

– Да, я надеюсь. Но мне нужно кое-что рассказать тебе.

– Что-то не так? Вы все еще вместе?

– Да, да. Дело совсем не в этом, – сказал Джамиль. – Дело куда серьезнее. – Джамиль решил выложить все как на духу. – Я оказался замешан в ужасной истории. Я шпионил для саудовцев. На самом деле для саудовцев и израильтян.

Ларс чуть не выронил из рук свой стакан: «Что?» И тут же улыбнулся, как будто сама идея работы одновременно на столь странную парочку была довольно забавной.

– Как тебе это удалось? Это настоящее достижение.

Джамилю было не до смеха.

– Это начиналось как забава. Мне льстило, что меня завербовал саудовский принц. – Он остановился перевести дыхание. – Но последние несколько недель были адом. И в последний раз израильский агент рассказала мне, что они вступили в сговор с саудовцами и планируют атаку на иранцев. Она сказала, что это будет как Суэцкий кризис, только с неожиданным новым поворотом. У Израиля есть новый партнер – Саудовская Аравия. Она надеется, что Штаты позволят им расплатиться по счетам. Еще она намекнула, что Израилю стало известно, будто саудовцы стараются разработать ядерное оружие, но ему до этого нет дела.

Ларс пристально взглянул на него через стол.

– Похоже, ты веришь ей. У тебя есть доказательства?

– Флешки у меня нет.

– У нас были подозрения насчет того, что пытается делать Саудовская Аравия, возможно, при поддержке Пакистана. Но доказать мы ничего не можем. И разрешение на инспекцию нам никак не получить. Мне давно было интересно, что думает Израиль. Несколько лет назад они изо всех сил пытались убедить американцев ударить по Ирану и разрушить его ядерные объекты. Казалось, они сдались. Я не сделал должных выводов из очевидного. Что теперь – не знаю. Саудовцы, Израиль, да даже сами США не допустят инспекций или расследований ни в Саудовской Аравии, ни в Израиле. Будь у меня доказательства, тогда другое дело.

После обеда Ларс вернулся в свой офис на 38‑м этаже. Он глянул в окно на Ист-Ривер. Хорошо, что большинство сотрудников уже разъехались. Ему не придется изображать уверенность на лице. Он не сомневался: то, что нечаянно узнал Джамиль, – правда.