Немного женатый - Мэри Бэлоу

Несмотря на то что был разгар сезона и почта доставляла десятки приглашений в каждый респектабельный дом, в Бедвин-Хаус за час прибыло столько гостей, что Ева сомневалась, хватит ли всем места в бальном зале. Она стояла между Эйданом и герцогом Бьюкаслом и приседала, приседала без устали. Ей никогда еще не приходилось так долго сохранять на лице улыбку. От напряжения у нее даже свело скулы. Насколько приятнее, наверное, быть герцогом или Эйданом – мужчины просто сохраняли высокомерный вид хорошо воспитанных людей.

– Пора открыть бал, – заявил наконец герцог, когда поток гостей на время иссяк. – Я встречу опоздавших когда они появятся.

Ева с трепетом и волнением снова переступила порог бального зала, полного гостей, и это производило еще большее впечатление. Ева почувствовала руку Эйдана, сжимавшую ее локоть, и благодарно улыбнулась ему. Она удивилась тому, с какой теплотой она о нем думала.

Бал открывался народными танцами, которые Ева хорошо знала. Они танцевали их на свадебном празднестве в Хейбридже. Но стучать каблуками на деревенском празднике одно, а танцевать в разгаре сезона на балу в Лондоне совсем другое.

– О Боже, – вырвалось у нее, когда они заняли свои места среди танцующих: Эйдан во главе джентльменов, а она дам. – Неужели мы должны кружиться после первых фигур вдоль всего ряда?

– Непременно, – сказал он, – на виду у всех присутствующих. Надеюсь, что у меня не закружится голова и я не растолкаю пары.

Она наградила его улыбкой. Опять этот его юмор с самым серьезным видом.

– Не волнуйся, этого не случится. Ты великолепно танцуешь. Мы можем пройтись вместе в танце всего два тура за вечер. Таково строгое правило. Твоя тетя позаботилась предупредить меня об этом. Ты будешь танцевать со мной вальс?

– Я должен, – сказал он, – чтобы убедиться, хорошим ли учителем был Аллин.

– Но меня обучал настоящий учитель танцев. Аллин был только очень терпеливым кавалером.

– Хм-м… – неопределенно буркнул Эйдан.

Неожиданно Еве показалось, что она чуть-чуть влюблена в своего мужа. К счастью, момент для раздумий над таким страшным предположением был неподходящий. Оркестр заиграл веселую мелодию, и Ева с бьющимся сердцем сделала первые шаги на своем первом великосветском балу. Великолепие окружающего подавляло ее. Ей снова показалось, что она героиня детской сказки. Но звуки, запахи были совершенно реальными, как и ощущение невероятного восторга. Когда наступила их очередь кружиться между танцующими, чтобы занять свое место в конце ряда, она расхохоталась. Конечно, это было против строгих правил. Леди Рочестер объяснила, что леди знатного происхождения, получая удовольствие, никогда не выказывают своих чувств на людях, даже делают немного скучающий вид. Ева не думала об этом, хотя и знала, что глаза почти всех гостей устремлены на нее, и от души смеялась.

И тут произошло невероятное. Лицо ее мужа, сначала мрачное и, как всегда, суровое, постепенно разгладилось. Нет, на нем не появилось улыбки. И его губы не улыбались. Но его глаза… Они смягчились, и она увидела в них нечто, что могла бы назвать улыбкой.

И весь мир улыбнулся ей.

Еву охватила безудержная радость. Она не сводила глаз с Эйдана. И в то же время не забывала об окружающих, но больше не боялась этого многочисленного сборища людей, пристально наблюдавших за нею. Пусть смотрят. Пусть осуждают ее за смех. Ее это не беспокоит. Ей улыбался Эйдан. Да, улыбался. Она могла в этом поклясться.

Она танцевала, улыбалась, болтала с Эйданом и соседними парами, наслаждаясь так, как никогда раньше. Где-то в голове у нее гнездилась мысль о том, что следует быть разумной и рассудительной. Но сегодня она гнала от себя эту мысль. Сегодня у Золушки был бал.

Пока Ева танцевала с другими, сначала с Аллином, а затем с виконтом Кимблом, Эйдан любезно оказывал внимание некоторым матронам, матерям и бабушкам, в чьи обязанности входило следить за молодыми девушками и женщинами, хотя многие из них, в чем не сомневался Эйдан, предпочли бы игру в карты. Он переходил от одной группы к другой, всегда стараясь не упускать из поля зрения свою жену.

Вполне возможно, маркиза Рочестер будет считать, что ее усилия пропали даром. Может быть, и Вулф тоже так думает. Ева, конечно, очень отличалась от других присутствующих дам. Она не скрывала, что получает удовольствие: улыбалась, смеялась, охотно и очень грациозно танцевала. Она просто сияла. Казалось, никто не осуждал ее. Совсем наоборот.

– Прелестная девочка, – сказала Эйдану достопочтенная леди Харвингдин. – Так и светится счастьем, как и положено новобрачной. Вы совершили очень правильный поступок, полковник.

Эйдан, бесспорно, был очарован своей женой. Она, словно цветок, предвещающий наступление весны, пробилась к нему сквозь бесплодную мерзлую почву его жизни. Но возможно, этот цветок ничего не предвещал. У них не было будущего. Но сегодня Эйдан не хотел думать об этом. Он просто радовался, глядя на Еву, и ждал вальса, чтобы потанцевать с ней. А затем, когда бал закончится, она будет принадлежать ему одному. Он опасался, что будет очень страдать, когда Ева вернется в Рингвуд, но снова гнал от себя эти мысли, чтобы они не помешали ему наслаждаться вечером.

Следующим танцем был вальс, и он наконец мог пригласить Еву.

– Эйдан, – спросила она, когда музыканты заиграли мелодию и он медленно закружил Еву, – ты знаешь другой такой же божественный танец?

– Ни одного, – твердо заявил он. – Я верю, что его танцуют ангелы на небесах.

Она засмеялась:

– Мне нравится, как ты это говоришь: с серьезным видом мелешь чепуху. Ты счастлив?

– Как я могу не быть счастливым? – спросил он. – Я на светском балу, который наверняка назовут величайшим событием сезона, исключительно по желанию Бьюкасла. Я – в центре внимания гостей, кроме тех, кто смотрит только на тебя. И я здесь с женой, которая не перестает утверждать, что я ей не муж. Кто в моем положении не запрыгает от радости? – И он закружил ее.

Ева снова засмеялась, но потом они замолчали. Эйдан всегда считал вальс утомительным и даже неприятным танцем. Его дамами неизбежно оказывались женщины, с которыми он танцевал из вежливости. Полчаса смотреть в лицо физически непривлекательной женщины или, того хуже, чьей-то жены не соответствовало его представлению о хорошо проведенном времени.

Но этот вальс был волшебным. Ева, высокая и стройная, головой доставала ему до подбородка. Она танцевала легко и грациозно. Ее спина изгибалась под его рукой, Ева улавливала каждое его движение, и их танец был настоящим совершенством. Вокруг них, как в калейдоскопе, мелькали яркие платья разных цветов, перья, фраки. В свете канделябров сверкали драгоценные камни. Эйдану неожиданно захотелось, чтобы этот вальс продолжался вечно. Но он все же закончился.