Чаша отравы (СИ) - Герасимов Игорь Владимирович

Ясно, что испить чашу страданий... хорошо, если не отравы... придется сполна...

Иван шел по проспекту Победителей — туда, где состоится парад, посвященный Дню Независимости. Который, кстати, здесь, в Беларуси, в отличие от остальных бывших союзных республик, является по сути своей не днем отделения от СССР, а днем освобождения столицы от немецко-фашистских захватчиков.

Народ активно подтягивался в том же направлении, что и Смирнов.

На проверочном кордоне милиционер — да, именно так, не «полицейский» — проверил вещи, попросил включить экран смартфона, после чего пропустил дальше.

Минчане и гости столицы плотно собрались на обширном зеленом пространстве, где традиционно проходят такие торжества. Иван занял свое место среди стоящих зрителей.

Люди всё прибывали. Смирнов осматривался вокруг. Здесь, на пересечении проспектов Победителей и Машерова, возвышается мемориальный комплекс. Стела-обелиск «Минск — город-герой». Новое здание Белорусского Государственного музея истории Великой Отечественной войны. А над его круглым куполом — красный флаг.

Иван, не отрываясь, смотрел на трепещущее на ветру полотнище. Отсюда нельзя было разглядеть детали, но он уже знал, что это даже не Знамя Победы, которое и в России то и дело вывешивают. А самый настоящий Государственный флаг Союза Советских Социалистических Республик. С пятиконечной звездой, серпом и молотом. Флаг его Родины, целенаправленно убитой «орденскими» упырями-маньяками.

Точно такой стяг спустили с кремлевского флагштока в тот проклятый вечер. После чего над страной и над миром нависла ночь, не прекращающаяся и поныне.

Правда, тут эта ночь, как ни удивительно, не ощущается. Советский флаг, который гордо реет над этим городом-героем и над всей этой страной, рассеивает мглу.

Перефразируя известную поговорку: можно неотрывно смотреть на три вещи — на то, как горит огонь, на то, как течет вода, и на то, как на ветру развевается флаг СССР. По крайней мере, это справедливо для Смирнова. Этот стяг поднят не рукой оппозиционного коммуниста на митинге, а волей государственной власти. К великому счастью, не такой власти, которая в других бывших советских республиках.

Остается только пожелать, думал Иван, и именно в этот день, третьего июля, когда три четверти века прошло с момента освобождения Минска от фашистской чумы, чтобы Белоруссия и впредь оставалась независимой — только бы ее не поглотила, не присоединила к себе, не сожрала нынешняя Россия. Это будет катастрофа...

Уже началось торжественное мероприятие, а Смирнов всё смотрел на полотнище — и ощущал, что зрение становится несколько размытым. Вспомнил, как сильно, до слез, переживал отец в те последние дни существования СССР. Как жаль, что он не уцелел в том кровавом октябре. Смирнов-старший наверняка порадовался бы здесь, стоя рядом с сыном в эти минуты, тому, что хотя бы над Минском родной флаг поднялся снова...

Впрочем, он, его отец, здесь, он рядом. И рядом стоят разгромившие фашистов герои — которые поименованы в Зале Победы под этим флагом. И Петр Миронович Машеров, в честь которого назван проспект.

Они не мертвы. Они продолжают жить и сражаться — за всех нас. Лишь бы мы сами оружие не опускали.

Иван сунул руку во внутренний карман куртки и нащупал свою флешку.

Не опустим, подумал он. Не опустим.

Чего бы это ни стоило...

На проспекте показался президентский кортеж. Автомобиль главы государства в сопровождении двух джипов охраны подъехал к центральной части зрительского сектора. Александр Лукашенко вышел, поздоровался с генералами и направился к трибуне.

Прошло еще несколько минут, на протяжении которых министр обороны в сопровождении заместителя совершали объезд построенных для парада подразделений. В конце отдал рапорт Верховному главнокомандующему о готовности.

— Товарищи солдаты, сержанты, прапорщики и офицеры! Дорогие ветераны! Уважаемые соотечественники и гости! — начал говорить президент. — Сегодня Беларусь торжественно отмечает главный государственный праздник — День независимости. День, который в далеком сорок четвертом вернул мир на истерзанную фашистской оккупацией землю. Показал несокрушимую силу советского народа, белорусов, стоявших насмерть за свою свободу. Ровно семьдесят пять лет назад здесь отгремели последние бои за столицу нашей Родины — город Минск. Это была победа над самой смертью. Это было торжество единства и силы духа великого поколения воинов-освободителей...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вот так, отметил Смирнов. Здесь не стесняются слова «советский». Путина-то аж корежит всего, как только вынужден его произносить, а так в основном избегает...

После того, как Лукашенко закончил речь, над центром Минска пролетели самолеты и вертолеты. Белорусские и российские...

Начался, собственно, парад. За строем суворовцев, которые шли в самом начале пешей колонны, несли флаг Белоруссии, Знамя Победы и флаг Советского Союза...

А в Москве Мавзолей всегда на праздники драпируют ширмами. Временно. Пока при Увалове, как запланировал преступный «Орден», его не снесут с концами, а Ленина не закопают... А тут — флаг СССР. Всё же какой контраст...

Во главе механизированной колонны — Т-34 со знаменем гвардейской танковой армии. С серпом и молотом и надписью «За Советскую Родину». А потом — Т-72, другие современные боевые машины...

Смирнов поймал себя на мысли: как хорошо бы смотрелись они... на Можайском шоссе — входящие в Москву. С этими же знаменами... Как радостно встречали бы их простые жители российской столицы, выстроившиеся по обе стороны трассы. Какое ликование было бы... Как забрасывали бы их цветами... Будет ли когда-нибудь это?..

Постепенно темнело. Зрителей ждало зрелищное театрализованное представление, изображающее борьбу белорусов — партизан и солдат — с фашистскими захватчиками.

— Беларусь партизанская. Это имя наша страна получила неспроста. Сотни тысяч народных мстителей сделали так, чтобы земля горела под ногами ненавистных оккупантов...

Проносятся мимо всадники — воины-вестники свободы, все в красном, их предводитель — с огромным алым знаменем...

Наконец, отзвучал Государственный гимн — и праздничный салют ярко расцвел в вечернем небе над столицей...

Всё же как здесь хорошо и уютно, думал Иван, ужиная на открытой летней веранде кафе в районе Немиги и глядя на народные гуляния вокруг. Тут совсем другая атмосфера, другой настрой. По сравнению с Белоруссией в России какая-то помойка — даже если что-то и выглядит прилизанным, то это фальшь, подделка. А здесь — реальная жизнь.

Российская власть пытается, конечно, примазаться к Великой Победе, но неуклюже и неубедительно. Только лишь Белоруссия, не отрекшаяся от стержневой сути того, за что сражались и умирали сыны и дочери той огненной поры, вправе считать себя ее наследницей, ее хранительницей. Только здесь помнят, что это — Победа советского народа над фашистской Германией в Великой Отечественной войне. А российский режим имеет такое же к ней отношение, как патина к монете. Для Ивана эта истина не требовала лишних доказательств.

И еще Смирнов пришел к заключению, что современная Белоруссия — в общем-то, небольшая по площади и населению страна, без выхода к морю и плодородных почв, с обычным климатом средней полосы, почти лишенная полезных ископаемых, — фактически является тенью того, во что мог бы преобразиться весь огромный СССР. Если бы ему не помешали. Если бы его после Брежнева возглавил тот же Машеров. И, в любом случае, эта тень впечатляла — и выигрывала даже по сравнению с богатой Россией. Богатой, да вот только не для всех.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А не сменить ли место обитания, думал Иван. Жить он в состоянии где угодно — съехать со съемной студии в Мытищах и поселиться здесь. Деньги от двух московских квартир капают ежемесячно на карту, постоянной работы у него нет, да и нужды в ней не ощущается, заниматься фрилансерской подработкой и быть вовлеченным в мировые информационные дела можно где угодно. Ведь интернет тут такой же, как и там.