Внимание - чудо-мина ! - Овидий Горчаков

Коля потянулся за папироской, спохватился, сломал папиросу.

- Надеюсь в ИФЛИ попасть - в Институт философии, литературы и истории. Вам радио не помешает?

Кинув сломанную папиросу в пепельницу, он подошел к приемнику, включил его.

Пока приемник нагревался, тянулись томительные секунды молчания. Будущий философ, литературовед и историк решительно не знал, чем заполнить паузу.

Нагревшись, приемник вдруг громко заговорил:

"...Недаром английский капиталист Гибсон Джарви заявил: "Сегодняшняя Россия - страна с душой и идеалом. Россия - страна изумительной активности... Быть может, самое важное - в том, что вся молодежь и рабочие в России имеют одну вещь, которой, к сожалению, недостает сегодня в капиталистических странах, а именно - надежду..."

- Все про политику, - сказала недовольно Нина. - Скучно! А музыку найти можно?

Другая станция передавала музыку из кинофильмов. Выяснилось, что это одна из любимых радиопрограмм Нины. И вообще она обожает кино. Передавали танго из кинофильма "Петер".

- Мировой фильм! - убежденно заявила Нина. - Я его шестнадцать раз смотрела. А Нонка еще больше - наизусть знает. Вы видели? Дело происходит в сегодняшней Германии...

- В Австрии, - поправил девушку Коля.

- Ну, в Австрии. У нас все девчонки обожают Франческу Гааль, Не люблю я фильмы про войну да про фашистов, а Франческу обожаю. У меня в общежитии вся стенка ее фотокарточками обклеена. А вам нравится Франческа?

Она бросила на Колю лукавый, наивно-кокетливый взгляд из-под приспущенных ресниц, длинных, загнутых кверху, темных, почти как у Франчески Гааль.

Эта девочка явно не лишена кокетства. Ей льстит интерес поглупевшего от волнения юноши. Ее забавляет его растерянность...

- Нравится, - отвечал Коля. - Особенно ресницы Франчески нравятся, Осмелев, он дерзко добавил: - Такие, как у вас...

- Скажете тоже! Как у меня! - оживилась Нина, вовсе не обидевшись. - Да они у нее вдвое длиннее и совсем черные. У нас девчонки в общежитии чуть не до драки спорят -настоящие они или наклеенные. А вы как думаете?

- Если длиннее, чем у вас, то наклеенные, -- превратился вдруг в комплиментщика Коля. Впрочем, галантность тут же изменила ему: - Вот вы, девчата, хотите думать не про войну, а про Франческу, а ведь Франческе вашей приходится про войну думать.

- Ну да! Небось она только про наряды да про красивую жизнь думает!

- Франческа живет и снимается в Вене, в Австрии, а Гитлер Австрию слопать хочет. Что тогда будет с нашей симпатичной Франческой? И в Австрии народу следовало бы сейчас не танго танцевать и про вальсы думать, а о фашистской угрозе... "Танцуй танго, мне так легко!.."

- Если все время только про косого Гитлера думать, то и жить не стоит!

- А надо думать!

Коля спохватился. Не успели познакомиться, а уже чуть не поссорились! Дался ему этот Гитлер!

Он снова поймал на себе насмешливый взгляд из-под ресниц.

- Может, скажете, вы только и думаете про фашистов?

Она закашлялась.

Он встал, плотнее прикрыл окно. Из уличных репродукторов гремели веселые песни.

- Я думаю, что у вас нехороший кашель. Может быть, еще таблетку аспирина?

- Мама мне всегда делала горчичники - и всякую простуду и хворь тотчас точно рукой снимало.

- Так у нас полно горчичников в аптечке! Сейчас притащу!

- Постойте, не надо, неудобно!..

Но Коля уже вылетел в коридор, в ванную. Рассыпая разные медикаменты, выхватил кипу горчичников из настенной аптечки. Глянул в зеркало над рукомойником, в приступе сумасшедшей радости состроил себе рожу, взъерошил вихор. Растроганно улыбнулся майке и трусам Нины, висящим на веревке над ванной. Осененный идеей, он вдруг сорвал с веревки еще не просохшую Минину одежду, включил душ, сунул одежду под холодные струи...

- А ваша одежда совсем еще не просохла, - коварно сказал он, входя в гостиную, держа в руках тазик с водой и горчичниками.

Нина наотрез отказалась от горчичников. Подтягивая плед под самый подбородок, запахивая халат на груди, она то смеялась, то злилась. А потом, посмотрев в глаза Коли, вдруг повернулась на живот и, опустив плед с бахромой, приоткрыла обнаженную спину.

Словно священнодействуя, Коля бережно наложил пару горчичников поверх острых девичьих лопаток, пару на лопатки, еще три горчичника ниже лопаток.

Он хотел наложить еще три горчичника, но Нина с улыбкой покачала головой и попросила полотенце. Коля пулей вылетел за полотенцем, за лучшим маминым махровым полотенцем, а Нина лежала и улыбалась своим мыслям, ежась от холодных еще горчичников.

- А теперь выйдите или отвернитесь! - скомандовала Нина, когда Коля влетел обратно с полотенцем.

Коля отдал честь, повернулся кругом на каблуке через левое плечо, строевым шагом подошел к окну. Стоя спиной к софе, зажмурил глаза...

Замерла музыка из кинофильмов.

"Передача окончена! - объявил диктор. Кажется, это был Юрий Левитан. В девятнадцать часов - беседа "Антикоминтерновский пакт - угроза всеобщему миру..."

- Теперь можно, - сказала Нина вслед за Левитаном. Коля обернулся, встретился глазами с Ниной. Они долго смотрели друг на друга, пока она не опустила ресницы. Долго будет помнить Коля эти взгляды. С его стороны млеющие от телячьего восторга, с ее - то неуловимо ободряющие, то расхолаживающие и пугающие.

Он настроился на другую станцию: передавали "Прелюды" Листа, потом Вторую рапсодию.

- Ой, мамочки! - вскричала Нина под конец Второй рапсодии. - Ой, ой, ой! Жжет вовсю!..

- Терпи, казак!

И вдруг он вспомнил:

- Дурак! Осел! Да вы... да я... Мы с утра ничего не ели!

- Вот еще! -застеснялась Нина. - Чай пили с вареньем и конфетами. Я ни чуточки не голодная, честное слово!

- Дудки! Голодовку хотите объявить? За кусочника меня принимаете! Обед, правда, вчерашний... Вот черт! В дежурную булочную придется сбегать, это рядом, у Петровских ворот. Я мигом - одна нога здесь, другая там. Не смейте снимать горчичники!..

Он стремительно выбежал, громко на весь подъезд хлопнув дверью.

Вскоре он вернулся, бегом промчался по лестнице на пятый этаж с батоном и кирпичом бородинского. Он быстро вошел в гостиную и остановился как вкопанный на пороге.

Диктор читал беседу о международном положении:

"Гитлер-это война. Тельман первым заявил это немецкому народу..."

Нина спала, свернувшись калачиком под пледом. Полотенце с помятыми влажными горчичниками лежало рядом на стуле.

Коля прошел на цыпочках к приемнику, выключил его, подошел ближе к софе. Два шага отделяли его от Нины, но ближе подойти он не решался.

Долго не спускал он с Нины влюбленных глаз. Жевал, машинально откусывая от свежего батона, мягкий, пахучий, еще теплый хлеб.