Огненное лето 41-го - Александр Авраменко

Утром слегка подмораживает. В бой нас пока не посылают, поскольку немцы ведут только беспокоящий огонь и наступать, похоже, не собираются. Зато с неприятной новостью прибегает командир второго «КВ». На его машине полностью накрылась коробка передач, а значит, танк надо отправлять в тыл, на ремонт. Вот не везёт! Мехвод не виноват, от ударов болванок образовалась трещина в корпусе и вытекло масло — да и вообще, КП на наших машинах — самое слабое место. Мало того, что приходится её вдвоём переключать, так ещё и тупая, как упрямый баран. Дизель от оборотов захлёбывается, а танк — еле бежит…

Связываюсь по рации с рембатом. Ура! Ответили! Значит, до них где-то километров шесть, на большее расстояние наш приёмопередатчик работать просто не способен. Кстати, удивительно — в нас столько раз попадали, я целых двадцать три отметины насчитал — а лампы уцелели… Договариваюсь о ремонте, и посылаю третью машину оттащить танк к месту встречи.

Неожиданно опять появляется делегат связи: мне вместе с танком необходимо отправится в Можайск. Зачем? Ну, о таком не спрашивают. Есть приказ — надо выполнять…

Закатываем две бочки солярки на броню, принайтовываем их над МТО. Танк изрыгает клубы перегоревшего дыма и шлёпает широченными полуметровыми гусеницами в тыл, благо до города совсем недалеко. Минут через двадцать подъезжаем к рембату. Полчаса особой роли не играют, так что прошу специалистов быстренько проверить танк. Забираю свой второй номер и мы торопимся к Можайску уже на пару. На дороге — никого. Даже странно, должен же кто-то быть? И боезапас подвозить должны, и пополнение, да и раненых в тыл эвакуировать. А тут — шаром покати, ни одной живой души!

Наконец, впереди открывается перспектива города… Мать честная! Над ним клубы дыма, мелькают трассы выстрелов, вздрагивает земля. Когда ехали, незаметно было, а как остановились — сразу почуяли. Ну и что теперь делать?

— Немцы!

Я едва успеваю нырнуть в башню, как по ней проходится автоматная очередь. Брызжет расплавленный ударом свинец. Мотоциклисты — разведчики!

— Дави!

«КВ» срывается с места и прыгает вперёд, захлёбываясь стреляют оба пулемёта замененный в рембате башенный и курсовой. Враги валятся, словно трава под косой. На каком-то из «цюндапов» взрывается подожженный трассером бензобак. Сорокапятитонная туша танка сминает мотоциклы один за другим, даже не вздрагивая при этом. Второй танк тоже не отстаёт.

Кто-то из немцев пытается проскочить кювет и скрыться в придорожном лесу, но из-за дождей земля превратилась в кашу, и мотоциклы вязнут напрочь. Наши пулемёты захлёбываются от ярости, гусеницы перемешивают с землёй железо техники и тела врагов…

Наконец всё заканчивается. Всего-то метров сто пришлось пройти, а сколько эмоций! Гулко бьёт «ворошиловский» кормовой пулемёт — знать, позади ещё кто-то уцелел. Главное, чтобы бочки с соляркой не зацепил…

Окраина. Мы останавливаемся напротив какого-то трехэтажного кирпичного здания. Надо осмотреться, не то еще на кого-нибудь нарвемся. Выскакиваю наружу, держа в руках штатный «ППД», торопливо взбегаю по лестнице на самый верх. Сверху, несмотря на дым пожарищ, видно достаточно хорошо…

Интересная, однако, картина! Я бы даже сказал, неожиданная: невесть откуда взявшийся бронепоезд молотит из всех орудий по наступающим танкам и самоходкам, а на него в свою очередь пикируют немецкие истребители. Ну, это не так страшно, вот если бомбер или «лаптежник» прилетит…

Обрываю себя, чтобы не накаркать. Кубарем слетаю вниз и, надсаживая горло, ору Пилькову:

— Делай, как я!

— Понял!..

Дворами, по азимуту вывожу наши танки в тыл атакующим немцам и, притаившись за сараем, жду выгодного момента. Пускай бронепоезд пока поработает, а уж мы своё возьмём…

Между тем поездная бригада старается изо всех сил: пушки молотят без перерыва, захлёбываются «максимы», не давая сапёрам врага подорвать железнодорожное полотно, зенитчики бьют по истребителям так, словно вознамерились расплавить стволы своих скорострельных пушек.

— Скатывай бочки!

Мы режем верёвки и, рыча от натуги, скидываем тяжеленные ёмкости на землю — не хватало только в огне собственной соляры сгореть…

Мы успеваем вовремя — закованный в броню, словно древний рыцарь, паровоз как раз выбрасывает облако белого пара из пробитого котла. Попали, гады. Но больше не попадете! «Клим Ворошилов» буквально вдавливает в землю длинноствольное орудие, прислуга прыскает в стороны, но я бросаю из люка оборонительную «феньку», шпигуя артиллеристов осколками. Рыча и окутываясь дымом из надсаживаемых дизелей, наши танки врезаются в боевые порядки немцев. БАХ! Клац! Онищенко уже не делает остановок и не угорает, поскольку в такой ситуации ни один снаряд, ни одна пуля мимо не пролетит.

У немцев настоящее столпотворение. Дави их, Коля! Дави! БАХ! Клац! БАХ! Клац! Вдруг понимаю, что ору во всю глотку: «броня крепка, и танки наши быстры!»…

Бегут, сволочи! Бегут! Бей!..

Мы проскакиваем к бронепоезду, и в этот момент я холодею: слева выползают сразу пять «штурмгешютцев». Вот теперь всё… хана… С этими артдуэли нам не выиграть, да и не будет её, этой дуэли — нас просто расстреляют. Если не в упор, то уж с дистанции — точно…

И вдруг с неба мелькают дымные стрелы «РСов», так хорошо запомнившиеся мне по Бородину, и четыре самоходки скрываются в огненном облаке. Гляжу вверх, не веря своим глазам — от нас удаляется невесть откуда взявшийся «ИЛ-2»! Ну это же надо! Вот уж вовремя, нечего сказать…

Торопливо доворачиваю башню и всаживаю бронебойный в корму последней самоходки, удирающёй изо всех своих лошадиных сил. Короткий огненный высверк, когда болванка проламывает броню — и тяжелый взрыв детонации следом. Рубку словно раздувает изнутри, вырванная ударной волной крыша боевого отделения отлетает аж на несколько десятков метров — фриц-то видать с полным боекомплектом был…

Глава 35

…Под крыльями у моего «Ила» — две тяжелые 250-кг бомбы, и точно такие же у Рейно. На машинах моих ведомых — по шесть «соток», у остальных — по две 50-кг бомбы и всякая-разная осколочная мелочь.

К сожалению, наши молодые еще не научились толком использовать новый прицел. Поэтому их и снабдили кучей мелкокалиберных бомб, из которых, при достаточно кучном сбросе, хоть одна да попадет точно в цель.

Полк идет стандартной «этажеркой», когда я оглядываюсь и вижу, как длинные тонкие силуэты пикируют на нас со стороны солнца. Почти сразу же вспыхивает один из «Илов», второй… Да что ж это?! Вражеские истребители методично рвут полк на части. В наушниках рык Леона Давидовича:

— Сомкнуться! Отразить атаку противника! В круг, соколы, в круг!

Ну, насчет круга, это наш командир, пожалуй, погорячился. Какой, к шутам, сейчас круг?!

— Первая, я — Крыло-1! Разворотом от солнца уходим на предельно малой. Жмитесь к земле! Бомбы не сбрасывать! Под суд отдам!

Резко пикируя, мы пытаемся набрать скорость и оторваться от преследователей. Один из молодых вдруг клюет носом и пологим снижением валится на деревья внизу. Свалил таки, гад!

— Олег! Сашка! За мной с разворотом! Остальным курс прежний! Повторяю: курс прежний!

Кинувшись в стороны, мы пытаемся охватить врагов. Молоток, Олег! Молнией рванул вверх, словно приглашая врагов атаковать его. Да не тут-то было — спустя миг он резко сбрасывает скорость, и враг проскакивает над ним. Вдогон тут же грозно взревывает пулеметно-пушечный комплекс штурмовика.

По-истребительному, с переворотом, я стараюсь поскорее набрать высоту, однако массивный «ИЛ» с боекомплектом — не «чайка», и вверх лезет вяло и неохотно. На мгновение в прицел попадает хищный акулий силуэт немца. Жму на гашетку, хотя и понимаю, что толку от этого будет немного. Неожиданно даже для самого себя, ошибаюсь — неуклюже дернувшись, истребитель шарахается в сторону и удирает. Ну, скатертью дорога! Гнаться за тобой, да еще и с бомбами, у меня не выйдет.

Как там мои? Олег проходит мимо, чуть покачивая крыльями. А где Шуруп? Неужели сбит? Нет, вон и он тянет к нам. Теперь надо нашу эскадрилью догонять.

Остальных наша тройка догоняет уже над самой целью, под крылом Можайск. Я вижу, как по дороге в сторону Москвы тянется лента войск. На миг появляется сомнение: уж не свои ли это? Слишком уж спокойно, по-хозяйски идут. Видимо, Власов думает о том же, потому как сваливается в пике и на бреющем проходит над дорогой.

— Немцы! — слышится в наушниках его голос, и почти сразу вслед за этим на дороге встают первые столбы разрывов.

— Я — Крыло-1, атака! — отдав команду, я тоже кидаюсь вниз, к дороге.

С горизонтального полета, на высоте 200 метров, я сбрасываю свои четвертьтонные гостинцы. Поднявшись выше, оглядываюсь: как там молодые? А ничего, очень даже ничего, учатся понемногу! На дороге рвутся осколочные бомбы, гитлеровцы торопливо разбегаются в стороны. Вот так, а теперь мы вас еще и проштурмуем…