Дом (ЛП) - Тилли С.

Не подозревая о явном расстройстве Вэл, мама хватает ее за плечи и тянет ее вверх со стула.

Вэл охотно идет, и я даю им целых три секунды, прежде чем встаю и кладу руку на руку мамы. «Мама, у тебя есть остаток жизни, чтобы задушить Валентина своей любовью. Можем ли мы поужинать сейчас, пока все не напились?»

Мама отпускает ее. «Ладно, ладно».

Пока мама спешит к своему месту, я держу руку на затылке Вэл и усаживаю ее обратно в кресло. «Она может быть немного многословной».

Вэл смотрит на меня. «Должно быть, это генетическое».

Я ухмыляюсь, радуясь, что она меня дразнит. Хотя в ее глазах все еще слишком много эмоций.

Эмоции, которые не покидали ее с того момента, как она впервые переступила порог ресторана.

Она была так ошеломлена, что я подумал, что вечеринка была неправильной идеей. Может, ей не нравятся сюрпризы или не нравится праздновать свой день рождения. Но выражение на ее лице было больше, чем просто шок. Это было недоверие. Как будто она не могла уложить в голове тот факт, что люди собрались ради нее. И я этого не понимаю.

Я пытался сделать что-то приятное, а не вывести ее из равновесия.

«Теперь, если ты пока не хочешь называть меня мамой…»

«Мама». Я широко распахнула глаза, надеясь, что она прекратит это.

Она просто отмахивается от меня и продолжает говорить с Вэл. «Ты можешь называть меня Биби».

Мама даже не смотрит на меня, а просто указывает на сидящих за столом, объясняя, кто кому приходится братом или сестрой.

Взяв напиток, я расслабляюсь в кресле.

Я провел свое исследование по Валентине Ганди. Я знаю, что она выросла с матерью-одиночкой. Я знаю, что у нее с Кингом один отец. Я знаю, основываясь на датах рождения и на том факте, что их отец был женат на матери Кинга, когда тот умер, что Валентина, должно быть, была плодом любовной связи.

Я знаю, что хотя она намного моложе их, Вэл все равно проводит время с Кингом и Аспеном. И я знаю, что она достаточно знает об Альянсе, чтобы согласиться на то, чтобы у нее был собственный телохранитель.

Но я также знаю, что ее мама умерла, когда ей было девятнадцать.

Так что я не знаю, как Вэл отнесется к тому, что моя мама просто попросит ее называть ее мамой.

Но она, похоже, воспринимает это как должное, кивает и издает звуки понимания, пока мама объясняет ей все генеалогическое древо.

Официанты толпами ходят по залу, расставляя перед нами на столах блюда с пастой в семейном стиле и подливая нам напитки.

Еда постепенно исчезает, а мама не прекращает общаться с Вэл. Но со временем я чувствую, что моя жена наконец-то начинает расслабляться.

ГЛАВА 49

Вэл

Передо мной ставят тарелку тирамису, и у меня текут слюнки, хотя желудок всю ночь сводило судорогой.

Мои пальцы сжимают ложку, но прежде чем я успеваю зачерпнуть немного сладкого десерта, другой прибор звенит о стакан в другом месте комнаты.

Я видела много фильмов о свадьбах, поэтому предполагаю, что кто-то сейчас крикнет, чтобы мы с Домиником поцеловались, но вместо одного голоса весь ресторан начинает петь песню «С днем рождения».

И мое горло сжимается.

Они и так уже сделали слишком много.

Желая спрятаться, но не имея возможности отвести взгляд, я обвожу взглядом комнату, видя все улыбающиеся лица, которые поют мне.

Мне.

Насколько это реально?

Поется последний куплет, а затем мужчина заканчивает словами «и многое другое» самым глубоким басом, который я когда-либо слышал.

Я не знаю, что сказать.

Или сделайте это.

Поэтому я просто сохраняю натянутую улыбку на лице, пытаясь представить, как бы поступил нормальный человек в такой ситуации.

Но как только они заканчивают, все разражаются аплодисментами, прежде чем вернуться к своим десертам.

Крупное тело рядом со мной шевелится. «С днем рождения». Голос Дома обволакивает мою кожу, когда он кладет передо мной подарок.

Он упакован в белую и желтую бумагу в горошек и имеет размер книги.

Я смотрю на него, и он опускает подбородок. «Открой».

Как только я беру ее в руки, я понимаю, что это рамка для картины.

Я снова смотрю на Дома, и выражение его лица… нерешительное.

Мои руки дрожат, когда я начинаю рвать бумагу.

Сначала обнажается задняя часть рамки. И я жду, пока бумага полностью не снимется, прежде чем переворачивать ее.

И…

И…

Мое сердце сжимается так сильно, что из уголка глаза выкатывается слеза.

Это мы. Стоим вместе перед алтарем в Вегасе. Мы оба одеты во все черное, а на моих плечах накинут пиджак Доминика.

Я прижата к его боку, но мы повернуты друг к другу. И выражение моего лица…

Я отпускаю рамку одной рукой, чтобы прижать кончики пальцев к губам, надеясь остановить их движение.

Выражение моего лица, когда я смотрю на Доминика, — чистое обожание.

Он проводит костяшками пальцев по моей щеке, а я сжимаю его руку, словно хочу, чтобы он оставался там, вот так, вечно.

И выражение его лица…

Я сильнее прижимаю пальцы к губам.

Взгляд его полон грусти.

Если бы вы его не знали, вы могли бы подумать, что это привязанность. Но я видела выражения Доминика, и то, что на фотографии, то, что он чувствовал в нашу брачную ночь, было печалью.

Моя рука начинает слишком сильно дрожать, и мне приходится отложить рамку.

Биби что-то говорит, и я вижу, как Доминик протягивает ей фотографию.

Откуда вообще взялись фотографии?

Зачем он мне это дал?

И почему он выглядел таким грустным?

«Если мы сейчас дарим подарки». Мама Доминика достает из сумочки маленькую подарочную коробочку и ставит ее на стол передо мной. «Я знаю, что вы двое решили сделать татуировки. Но я хочу, чтобы у тебя было это». Она подталкивает ее немного ближе ко мне.

Наполовину онемев, я протягиваю руку и поднимаю коробку.

Я развязываю красную ленту, затем снимаю крышку, и остатки самообладания, которые у меня еще оставались, трескаются посередине.

На дне коробки одиноко лежит кольцо.

Я достаю его онемевшими пальцами.

Толстая полоса из полированного золота с закрученными гравировками, обвивающими тонкий ряд бриллиантов, опоясывающих кольцо. А в центре полосы находится большой сверкающий бриллиант.

Это потрясающе.

Красивый.

Это винтажная версия кольца, которое я бросил на шоссе. Другое, но слишком похожее, чтобы быть совпадением.

«Оно принадлежало моей матери. А теперь оно принадлежит тебе», — говорит Биби, как будто это так просто. Вот, возьми эту удивительную и бесценную семейную реликвию. «Я знаю, что вы, дети, сейчас любите делать что-то свое, так что не давите, если это не в вашем стиле», — продолжает она, будучи такой милой и заставляя меня чувствовать себя мудаком. «Но, может быть, ты мог бы использовать его для особых случаев».

«Оно идеально». Я немного приподнимаю его, и свет играет на великолепном бриллианте, когда кольцо дрожит в моей руке. «Мне нравится. Спасибо», — практически шепчу я.

«Я так рада», — восклицает Биби, а тетя Дома издает воркующий звук.

Я собираюсь надеть его, но понимаю, что оно не налезет на безымянный палец, поэтому надеваю его на мизинец. «Мне придется изменить его размер, если вы не против».

Биби крошечная, так что если этот последний принадлежал ей, то неудивительно, что он слишком мал для меня.

«Конечно». Она размахивает руками. «Если бы я думала, я бы сделала это для тебя». Затем она переводит взгляд на Дома, прищурившись. «Или если бы кто-то сказал мне до того, как ты женился, я бы уже тогда все подготовила для тебя».

Я почти вздрагиваю, думая о том, как ужасно было бы выбросить это кольцо в окно. И я бесконечно благодарна, что Дом не рассказал своей маме заранее.

«В любом случае, теперь оно твое», — говорит она мне. «И ты можешь оставить его себе, пока твоя дочь не выйдет замуж».

Ее заявление звучит так небрежно, но оно разбивает мое измученное сердце на тысячу осколков.