Екаб Петерс - Валентин Августович Штейнберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На съезде Петерс был избран в комиссию по отчету ЦКК и в новый состав ЦКК. С 1930 по 1933 год он в руководстве крупнейшей организации страны: член МК ВКП(б), член Президиума МКК, председатель МКК. С 1934 года член КПК при ЦК ВКП(б) — Комиссии парт-контроля, член МК ВКП(б). По-прежнему занимает высокие посты и пользуется большим авторитетом.
Но трагическая несправедливость надвигалась неумолимо и, как тогда казалось, необъяснимо…
В декабре 1937 года его исключили из партии.
ПАМЯТИ ДОЖДИ
Удар был настолько ошеломляющий, что Петерс, придя домой, долго не мог собраться с мыслями. Страшная несправедливость случившегося подавляла волю, притупляла чувства, лишь обрывки воспоминаний о пережитом проносились в сознании.
…Когда умер Владимир Ильич, Екаб не находил места. В каком-то нервном напряжении он заговорил с Антониной, заикаясь (он никогда не заикался), стал объяснять ей — как он хотел бы умереть вместо такого великого и такого простого человека! Стояли сильные морозы, на улицах Москвы жгли костры, люди протягивали ладони к пламени. Екаб закутал малыша Игорька в овечью шубу, привезенную из Ташкента, и понес сына к дому Советов, прощаться с Лениным. Рядом спешила, взволнованная, укутанная в шаль Антонина.
…В разорванных бликах воспоминаний появились Маечка и Игорек. Екаб приходил с работы утомленный, молчал, что-то переживал. Потом начинал играть с детьми, разучивал с ними полюбившиеся стихи:
Отворите мне темницу,
Дайте мне сиянье дня,
Черноглазую девицу,
Черногривого коня!
Ему нравилось, когда из лермонтовского «Узника» Игорек или Маечка со своим смешным акцентом могли повторить за ним несколько строчек, с выражением и со смыслом.
Вечером в тот горький день Петерсу позвонил Андрей Васильевич Хрулев, человек прямой, бескомпромиссный, смелый (в те годы работник центрального аппарата Наркомата обороны, в Великую Отечественную генерал, начальник тыла Красной Армии, нарком путей сообщения).
Хрулев в тот момент, вероятно, еще не знал, не догадывался, что наступило время перевеса в решении судеб многих людей необоснованным подозрениям, клеветы, а с ними — массовых репрессий, злоупотреблений властью, а порой и преступлений Сталина и его окружения. Хрулев пробовал, было, что-то сделать, но ничего не достиг. Да, позвонил бы, конечно, Ян Рудзутак, сказал бы нужные слова, наверняка вмешался, но он уже был объявлен «врагом народа».
Екаба Петерса арестовали в декабре 1937 года. Трагедия человека, трагедия революционера, двадцать лет тому назад, тоже в декабре, пришедшего по рекомендации Ленина в ВЧК, куда отбирали самых преданных и храбрейших. Уходя из жизни, он твердо, несмотря ни на что, верил в партию, в то, что справедливость будет восстановлена, что его честное имя будут с благодарностью повторять потомки.
* * *
…Ничто не исчезает бесследно. Петерса помнили всегда, помнили упрямо, хранили подспудно память о величии его жизненного подвига. Только многие годы имя его произносили тихо. Время и сила справедливости встали на защиту человека, носившего партийный билет за номером 000107.
…Интересы у Петерса были разнообразны, он был живым, доступным. Ходил с рыбаками на реку, тащил с собой удочки. Любил лес, особенно в утренние часы.
…Судьба назначила Антонине Захаровне Петерс долгую жизнь. Она все помнила и много рассказала о Екабе.
В душе Петерс был романтиком, душа тянулась к поэзии. Его волновал народный поэт, певец революции Ян Райнис. Он знал много его стихов, часто читал их дома наизусть, рассказывал Антонине и детям о герое латышского эпоса Лачплесисе…
Петерс любил произведения Максима Горького. Был лично знаком с писателем, зачитывался его «Итальянскими сказками», часто возвышенно повторял: «Безумству храбрых поем мы песню».
Только стали появляться первые радиоприемники, Петерс приобрел это чудо. Чудо тогда было несовершенным, приходилось часто возить на завод, исправлять какие-то неполадки. Но хлопоты не утомляли — ведь можно было по радио слушать концерты. В оперу ходили при первой же возможности. Петерс очень любил Верди, Чайковского, Баха, Моцарта.
Был неравнодушен и к живописи, и особенно с тех пор, как Ян Эрнестович Рудзутак в 30-е годы стал учиться у известных художников, и те признали в нем немалый талант. Петерс приходил смотреть картины Я. Рудзутака и тогда познакомился с А. Герасимовым, Белыницким-Бируля и другими художниками. Он часто бывал на различных выставках.
Разносторонность интересов активных участников революции заметил А. Р. Вильямс, проживший в нашей стране в общей сложности около десяти лет и не раз бывавший у Петерсов. Американец часто повторял: «Русские большевики были людьми высокой культуры».
Грозный чекист, суровый борец-ленинец, среди близких и друзей Екаб был скромным человеком, открытым, не лишенным юмора. Собираясь на охоту, с серьезным видом говорил:
— Приготовьте побольше соли!..
— Зачем?
— Нужна — зайцам сыпать на хвост!..
Больше всех шутке смеялся Игорек.
…Дети росли. После трагической смерти отца им было не легко. Вдумчивый и серьезный Игорь все же выучился на архитектора. Мэй (обычно жила в Лондоне с матерью) все сильнее тянулась в Россию. Отец навсегда остался для нее загадкой, как и страна, которой он так верно служил…
* * *
Мало, все же очень мало мы знаем о Екабе Петерсе, поэтому-то, наверное, столько легенд окружает его жизнь. Вот одна из них: Петерс воевал в Испании, погиб уже в Великую Отечественную. Легенда? Но она питается фактами. Да, в Испании боролся Петерс, а генерал-майор с такой же фамилией командовал ордена Суворова и ордена Красного Знамени 5-й стрелковой дивизией в Отечественную войну, бойцы которой говорили:
— У нас командир что надо. Настоящий гвардеец!..
Генерал-майор Петерс кончил Отечественную войну в звании Героя Советского Союза.
Петерс? Могло ли это быть? Ответим так: могло. Только скажем: этот генерал Петерс — младший брат Екаба Петерса, Гунар.
И низкий поклон тебе, мой народ, за то, что так мудро бережешь свою память, складывая и пестуя легенды и незамысловатые сказы о любимых тобой героях. А память народная будит сознание, требует вспоминать и говорить о Екабе Петерсе. И вот мы, пионеры рижской 70-й средней школы и автор этой книги, ходим по разным домам и библиотекам, листаем книги, пишем письма — вдруг кто-то отзовется, расскажет что-то новое о Петерсе.
Вот одна вырезка из газеты за февраль девятнадцатого года. Читаем: «Мужик в глухой провинции знает, что существует Советская власть; слышал о коммунистах и коммунизме; он знает, что Сидоров или Петров — коммунисты, и по этим лицам он судит, хороша или плоха Советская власть и Коммунистическая партия. Если Сидоров
