Крестоносец - Майкл Айснер

Когда первые лучи солнца позолотили железные шлемы рыцарей-госпитальеров, началась стрельба. Мы слышали, как камни со свистом рассекают воздух и исчезают в облаках. Но в следующую секунду они обрушивались на стены замка с жутким, нестерпимым грохотом. Сарацины отвечали градом стрел, но стрелы не долетали до наших позиций.

Стрельба из баллист не прекращалась ни на одно мгновение. Свист летящих к замку камней пугал даже христианских рыцарей, находившихся в противоположном направлении. Я взглянул на стоявшего справа от меня Андре: он в изумлении следил за невероятным зрелищем.

— Пресвятая Дева Мария, — произнес он едва слышно.

Сарацинские лучники, видя, что цель слишком далека, покинули свои посты. Невероятно, но стены продолжали стоять. Полуразрушенные, расколотые, потрескавшиеся, они стояли. И вдруг неожиданное происшествие заставило барона Берньера изменить план сражения.

В стене внезапно появилась огромная брешь. Судя по тому, как она выглядела, нам следовало сразу заподозрить неладное — ее края были на удивление ровными и шли параллельно друг другу, словно кто-то вырезал отверстие ножом. Почувствовав близость победы, барон приказал одному из своих приближенных атаковать замок с отрядом рыцарей, и вот конные госпитальеры — около восьмидесяти человек — осторожно, не встретив никаких препятствий, приблизились к бреши. Рамон, стоявший прямо передо мной, почуял подвох.

— Барон, — обратился он к командиру, — отверстие слишком ровное. Отзовите ваших людей. Нам следует придерживаться первоначального плана, и тогда осадная башня доставит нас прямо к крепостным стенам.

Барон добродушно улыбнулся Рамону, но не внял его словам.

— Никогда не думал, что увижу, как великий магистр ордена Калатравы потеряет самообладание в самый разгар битвы, — сказал барон.

С того места, где мы находились, мы могли наблюдать, что происходит за брешью. Вот рыцари-госпитальеры въехали в разверзшуюся дыру, и очень скоро мы услышали их ликующие крики. Лошади победно били копытами в пустом внутреннем дворе.

«Слава Господу!» — раздались возгласы из замка, подхваченные нашими братьями снаружи. Враги как будто растворились в воздухе.

Барон торжествующе взглянул на стоявшего рядом дядюшку Рамона.

— Возможно, друг мой, — сказал барон, — неверные поняли, что нет смысла противостоять войску, которое настолько сильнее их.

И похлопал дядюшку Рамона по спине.

И тут брешь заслонили стальные ворота высотой около двадцати футов.

Рыцари оказались в ловушке и в смятении и ужасе за метались по двору. Сарацинские воины вновь появились на стенах, но смотрели они не в нашу сторону, а на пленников внутри крепости.

Победные крики госпитальеров смолкли не сразу. Многие не сразу поняли, что случилось. Первыми почувствовали опасность лошади: они принялись вставать на дыбы, брыкаться и отчаянно ржать. А сарацины словно наслаждались их мучительной растерянностью. Несколько минут они ничего не предпринимали против своих врагов, которым очень скоро предстояло осознать чудовищность своей стратегической ошибки. Сарацины сами разобрали стену, соблазнив рыцарей госпитальеров и их командующего видимостью легкой победы.

Я взглянул на Рамона. Глаза его были закрыты, но по зловещему выражению его лица я догадался, какая участь ожидает наших собратьев. Восемьдесят рыцарей, с которыми мы делили еду и кров на протяжении почти четырех месяцев, ждала страшная смерть. Их заманили в крепость, где они должны были стать живыми мишенями для опытных сарацинских лучников, засевших на стенах с арбалетами в руках.

Когда в воздухе засвистели стрелы неверных, пронзавшие доспехи, мы поняли, что началось избиение. Один из пленных рыцарей бросился на железные ворота и обрушил свой меч на стальные прутья, эхо разнеслось по долине — отчаянный, но безнадежный жест. Его лошадь подстрелили, и он пытался встать. Я видел, как он схватился руками за прутья, и тут сзади в него ударила стрела. Он резко подался вперед, его руки проскользнули в отверстия решетки, так что тело не упало, повиснув на воротах.

Мы беспомощно наблюдали за происходящим, боясь взглянуть друг другу в глаза, словно каким-то образом были повинны в происходящем или могли остановить кровопролитие. Но что мы могли сделать?

Дядюшка Рамон заставил пехотинцев, управлявших баллистами, возобновить стрельбу. Он с силой встряхнул нескольких капитанов, но те стояли как парализованные, прислушиваясь к отчаянным крикам своих товарищей, которые звали на помощь, вопили от боли и испускали предсмертные стоны. Но вот все смолкло, и наступила тишина.

У барона Берньера был такой вид, будто он вошел в горнило ада и увидел там себя самого. Рамон попытался привлечь внимание барона и заставить его думать о предстоящей битве.

— Барон, вы наш командующий, — сказал Рамон, — мы ждем ваших приказаний.

Но барон молча смотрел вперед, через голову Рамона, с отсутствующей улыбкой на устах.

— Барон, — эти слова Рамон выкрикнул ему в лицо, — я советую пустить в ход осадную башню!

Он повторял свое предложение до тех пор, пока барон в конце концов не кивнул, словно отмахиваясь от докучливой мухи.

Не успел Рамон отправить Роберто с приказом, как в наш круг спотыкаясь вошел один из гонцов дона Фернандо. В сопровождении одного из рыцарей-госпитальеров он приблизился к барону Берньеру и Рамону — его дикий взгляд говорил о том, что он еще не оправился от зрелища только что случившейся бойни. Он доложил, что первое стенобитное орудие дона Фернандо подожгли сарацины, вылив на него с крепостных валов кипящее масло.

— Однако второй таран на месте, — объяснил гонец. — Дон Фернандо уверен, что он сумеет обеспечить ему прикрытие своих лучников.

Гонец ждал ответа, но барон испуганно смотрел на него, словно ему явился призрак одного из только что погибших рыцарей. Наступил очень неприятный, неловкий момент — отважный гонец был ошарашен таким приемом. Когда стало ясно, что барон не ответит, заговорил Рамон.

— Передай дону Фернандо, — сказал он, — что наши жизни зависят от его успеха. Дай гонцу воды, Роберто. Отошли его назад к дону Фернандо с сообщением о временной неудаче, которую мы потерпели.

После ухода гонца барон Берньер покачнулся и чуть не упал. Дядюшка Рамон едва успел его подхватить и усадил среди госпитальеров.

— Милорд, с вашего позволения я возьму командование на себя, пока вы не оправитесь.

Барон не ответил, и окружавшие его рыцари, включая его заместителей, подчинились решению Рамона. Они стояли, опустив глаза, явно смущенные поведением своего командира.