Весенние дни - Ульяна Каршева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Затем младшие прочитали те два стиха, из-за разночтения которых едва не поссорились на балу-маскараде. И теперь оба ждали, как определятся старшие: кто из них прочитал наиболее значимо. Варену-старшему пришлось выступить третейским судьёй и объявить, что на его вкус, прочтения девушки и молодого мужчины просто глубже раскрывают потаённый смысл этих внешне простеньких рифмованных строк.
Успокоившись на этом, Мелинда встала ближе к Инне и уже безмятежно прочитала те стихи, что они вместе приготовили для представления гостям.
Краем глаза Инна заметила, что, заворожённые необычным вечером, тётушки сложили на коленях вязание и шитьё, с участием слушая и свою племянницу, и явно её потенциального молодого человека.
Вскоре литературно-музыкальная часть вечера была закончена. Все как-то сами по себе разбились по группкам. Дед Дарем, например, с удовольствием, негромко общался со своими дочерьми, которые пододвинули свои стулья ближе к его креслу, чтобы удобней было обмениваться мнениями.
Мелинда радостно разговаривала с Райфом, время от времени жалостливо сдвигая брови, когда замолкала на полуслове и с сочувствием и ощутимой виной смотрела на травму Варена-младшего.
Инна, сидевшая на краю образованного круга: кресло старого Дарема, стулья для гостей – глядя на продолжение вечера, чувствовала отрадное впечатление, что задание господина Лэндонара ею уж точно выполнено. Единственное, что портило чуть ли не победное настроение, – это Неис.
Буквально перед встречей с братьями Инна решилась на следующий шаг. Она будет отстранённо воспринимать всё, что не относится к делу Мелинды, а потом, как только Райф сделает официальное предложение Мелинде, она уедет. Сразу же. Ну, или на следующий день после этого важного события.
Но оказалось – быть спокойной, когда рядом Неис, невозможно.
Честно говоря, он начинал пугать.
Ведь он наотрез отказывался принимать её бесстрастное состояние.
После первой реплики о гитаре, первое, что он сказал – правда, неслышно для других, поскольку склонился к её уху – сидя на стуле, приближенном к её стулу:
- Надеюсь, мы всё так же на том ненамеренном «ты», с каким общались друг с другом вчера вечером?
- Вам не кажется, что это было бы слишком неделикатно по отношению… - начала Инна, пытаясь «отодвинуть» его, который явно шёл напролом в отношениях. Хотя она надеялась, что вчерашнее случайное сближение из-за выходки Кристиана сегодня пропадёт, и их беседа будет проходить в русле обычного светского общения.
Но Неис мягко вклинился между её словами:
- Нет, совершенно не кажется. Напротив. Я думаю, Инесса, что наш переход на «ты» был закономерным.
Она затаилась, чувствуя, как болезненно колотится сердце. «Зачем, Неис?! Зачем?! Что ты творишь? Не будь тебя так близко, я бы сбежала уже завтра… Зачем мне тоска о тебе вдали от тебя? Тебя, недоступного из-за странной преграды между нами – преграды в виде двух миров?! Не надо, Неис! Не береди душу…»
И в отчаянии она сказала, напоминая:
- Если учесть, что не далее, как завтра-послезавтра я покину… - она споткнулась, чуть не выдав себя: «Ваш мир!» Но успела остановиться. – Покину ваш край, думаю, эти переходы к…
- …сближению, - коварно подсказал Варен-старший, тоже склонившись над её гитарой, словно расспрашивая её о музыкальном инструменте.
- Эти переходы… - Она метнула в него беспомощный взгляд. И решилась – он сам сказал, что хочет дружеского «ты»! Ну так получи. – Мы не знаем друг друга. Слишком мало времени прошло для этого, как ты выражаешься, сближения. Я не поверю, что ты видишь во мне именно то, что я… есть.
- Я понял это, когда в магазине, куда меня привёл мой младший брат, пригласил тебя на кофе, - уверенно сказал он.
- Всё равно я не верю в такое понимание, приключившееся в течение всего нескольких часов, - твёрдо ответила Инна. – Повторюсь, господин Варен, вы должны догадываться, что такое понимание не может быть следствием нескольких часов.
От внутреннего раздрая она повторяла одно и то же в разных вариациях. Но что можно было сделать, чтобы убедить этого уверенного в себе сухощавого мужчину, тоже похожего на путешественника, но отнюдь не того типа, что представляла собой Инна – для чужих. Если она, по его мнению, просто путешествовала по заграничным краям, отдыхала, набираясь впечатлений, то Неис был иным. За ним ощущался путник с мечом за спиной. Этот путник был воином. Только подумалось – и снова почудилось нечто офицерское в его худощавом лице, со слегка обветренной кожей, в его глазах, привыкших к зоркому прищуру. Воин пустыни. Один против всех. Когда нужно. Но не только воин, а ещё и дипломат. Возможно…
Инна даже испугалась своих мыслей. Она дорисовывает его! Что значит – присваивает! Вновь стихийно пустила свою магию в ход!
«Но я хочу другого! Хочу, чтобы он забыл обо мне!»
Он сидел, уже отстранившись – прислонившись к спинке стула.
Придя в себя после первой атаки (а она твёрдо было убеждена, что его настаивание на обращении «ты» – это первая атака), он смотрел на Инну с таким интересом, в котором отлично чувствовалось, как он ищет новый подход к ней, чтобы убедить: она не права.
Инна напряглась.
Зачем она ему? Женой ей не стать… Мгновенно прихлынул холодок, когда она в очередной раз мысленно увидела: он требует поехать к её родным, чтобы нанести им визит, как минимум, вежливости. И там встречает настоящую Инессу Дарем. А от этой Инессы (она пренебрежительно по отношению к себе скривилась) тамошняя родня немедленно открестится и придёт если не в возмущение, то в неописуемый ужас.
Тем временем Неис, кажется, обдумал следующую атаку, причём решил, что нашёл лучший аргумент.
- Инесса, - мягко позвал он, - если для тебя всё упирается во время нашего короткого знакомства, если ты думаешь, что мои чувства слишком стремительны, а потому скоротечны, почему бы нам не попробовать узнать друг друга ближе, проведя это время рядом? Я имею в виду… Ты уезжаешь домой? К родителям? Или продолжишь путешествие?
- Продолжу, - насторожённо ответила она, уже приняв решение, что делать, если он не перестанет едва заметно давить на
