История Рязанского княжества - Дмитрий Иловайский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 1387 г. Олег придал в дом владыке Феогносту село свое Старое и Козлово с бортным угодьем.
В 1390 г. старец Иона Переслав (имя Олега в монашестве) пожаловал владыке Феогносту свою отчину Пришный остров к селу Вознесенскому.
В 1498 г. Федор Васильевич Третной дал владыке Протасию земли против села Деднова 1*2. {191}
______________
* 12 Содержание этих актов напечатано в Иерар. Воздвиж. 48-51, за исключением последнего, который мы нашли только в Ряз.14.10.04 Дост. (См. выше, в Географ. обозр.). Относительно первой грамоты надобно заметить, что у г. Воздвиж. и в Ряз. Дост. поставлен год 1403-й; но это очевидная ошибка, потому что в начале XV в. в Рязани не было никакого в. князя Михаила Ярославича, между тем как в начале XIV такой князь по всем данным существовал.
В делах церковного управления епископам помогали десятильники, т. е. начальники десятин, на которые в старину делились русские епископии. В каждой десятине находился особый десятильный двор для их жительства, для производства судных дел и для приезда епископов 1*3. Кроме многочисленного штата казначеев, ключников и людей, занимавшихся письмоводством, т. е. дьяков и подьяков, епископы имели еще собственных бояр и детей боярских1**4. О доходах и повинностях городских церквей и причта дает нам некоторое понятие следующее место из грамоты на построение Златоустинской церкви 1485 г. "Жалованья священнику 30 руб. да ржи и овса по 30 четвертей. А дьякону 15 руб. да ржи и овса по 15 четвертей; а епископу с них дани не искать; никому до них дела нет, мостов им не мостить, города и крепостей не делать; а приход к Златоусту серебреники все да пищальники. Да к тому ж храму дворовое место на улице Волковой, где лавка, поставил торговый человек Иван Смолев из оброку на темьян, и на свещи и на вино служебное к Ивану Златоусту. Да за Окою луг ужитня, идучи к Пустыне налево четыре десятины Буяновской".
______________
* 13 О десятильниках в Рязани упоминается не ранее 1545 г. (Ряз. Дост.), но они, конечно, существовали и прежде.
** 14 В разъезжжей грамоте 1498 г. говорится, что на разъезде были владычни бояре. В 1520 г. встречаем владычного боярского сына Якима Душиловского. Грам. Пискар. № 13.
Монастыри в Рязанском княжестве щедро наделялись поместьями от членов княжеской фамилии и частных лиц; их земли были освобождены почти от всех повинностей и податей. В дарственных грамотах рязанских князей заключаются обыкновенно следующие льготы: в монастырскую околицу волостели, даньщики, ямьщики и другие княжии люди въезжать не имели права; земли им жалуются с резанкою, с 60, с винами и поличным; в некоторых грамотах прибавлено татин рубль и в одной безатшины; крестьяне, которых монастырь перезовет на свою землю, освобождались от податей на 5 или на 3 года, если из другого княжества, и на 2 года, если из того же самого. Большая часть древних монастырских актов, дошедших до нас, принадлежит Солотчинской обители. Они обнаруживают, что не одна набожность со стороны частных людей была побудительною причи-(192)ною к отдаче в монастырь своего имущества: многие владельцы заранее отказывали свои поместья с явным намерением приобрести себе безопасное пользование ими на остальное время жизни под защитою монастырского начальства. Так в одной дарственной записи 1483 г. говорится: "Се аз Настасья, Прокофьева жена Давыдовича, придала есми в дом Святей Богородицы Пречистой Рождества на Солодшу село свое Калялинское архимандриту с братьею в память по своем мужи и по себе по своем животе, а при своем животе то село еще мне ведати самой". (Писк. № 5). Часть своих земель монастыри отдавали в пожизненную аренду соседним служилым людям: арендатор обязывался платить ежегодный оброк. В 1512 г. некто Степан Любавский, вероятно, боярский сын, взял в оброк у Солотчинского монастыря некоторые земли и покосы, с обязательством платить оброку по 5 алтын в год и с условием "той земли и покосов не осваивать, ни продавать, ни по души дать, ни окняживать" (№ 12). Не только частные люди, но и самые князья брали на оброк деревни у монастырей. В 1502 г. Федор Васильевич Третной взял у того же монастыря деревню Сильчино до своей смерти и обязался платить за нее по полтине в год (№ 9). Отдавая земли в оброк, монахи избавляли себя от лишних хозяйственных хлопот, и выигрывали еще в том отношении, что арендаторы удобряли землю и расчищали леса. Любавский в своей оброчной записи прямо говорит: "А что яз Степан лесу распашу монастырьского, та земля монастырюжь". Подобные акты обыкновенно заключаемы были от имени архимандрита или игумена с братьею. В этом отношении замечательно следующее место одной грамоты: братья Фенины бьют челом Солотчинскому архимандриту Досифею о поместье, "и Орхимандрит Досифей поговоря с братьею пожаловал их поместьем починком Ройкинскою Поляною на речке на Кратвенке" (№ 10)1*5.
______________
* 15 Приведенные здесь черты монастырского владения и управления частью уже были указаны г. Лохвицким: "Акты рязанские и воронежские". Моск. Вед. 1855 г. № 19.
В Рязанском княжестве, как и в прочих, важною статьею в деле внутреннего управления была судебная часть, которая вместе с податьми (дань и ям) составляла главный источник княже-{193}ских доходов. Вот почему в 1496 г. братья позаботились с большими подробностями определить свои части в судебных доходах с Переяславля, которым они владели вместе. В городе находится большой наместник великого князя и третчик удельного. В душегубстве, разбое и татьбе с поличным, случившимися на посаде между чьими бы то не было людьми, пристава дает наместник. Если случится тут же пристав третчика, то он идет с первым, отдает ответчика на поруки и ставит перед наместником; а если и не случится, то пристав наместника один идет к наместнику, который в таком случае может совершать суд и без третчика; а третчик смотрит своего прибытка, т. е. все-таки получает свою долю доходов. Такие отношения между наместником и третчиком существовали в делах, касавшихся гостей и черных людей, исключая тяглых, которые кормят послов. Если приедут люди младшего князя из его удела в Переяславль и здесь случится у них душегубство, разбой или татьба с поличным, то суд над ними принадлежит вместе наместнику и третчику, и пристав последнего не может отдать их на поруки без пристава первого; удельный князь в этом случае не может их судить сам. Если случится какое дело между людьми удельного князя в городе или на посаде, кроме душегубства, разбоя и поличного, то их судит его приказчик и докладывает ему; а если его не будет в Переяславле, то приказчик должен дожидаться, и не водить людей к нему в удел с докладом. Если кто торговый человек или из людей младшего князя приедет в Переяславль и протамжится, то пристава в протаможьи дает один наместник и судит его без третчика; из двух рублей протаможья наместник получает четыре алтына; а третчику из них нейдет ничего. Великий князь волен судить и казнить людей удельного во всех делах; две трети пошлины идет наместнику, а остальная третчику. Если кто будет жаловаться на третчика или на его тиунов и доводчиков, то их судит сам великий князь. В остальных местах княжества суд между жителями разных уделов общий, и судьи вольны избирать себе третьего. Пошлин (с беглых) также как в договорах с Москвою, полагается с холопа с семьи два алтына, а с одного алтын.
Между письменными памятниками рязанской старины находится любопытный список с одной правой грамоты XV века, которая очень наглядно знакомит нас с княжеским судопроизводством в Рязани. {194}
"Лета... великий князь Рязанский Василий Иванович творил суд. Вместо Давида, епископа Рязанского и Муромского, тягался его боярин Федор Гавердовский с Василием Александровичем о том, что Василий побил владычних бобров в реке Проне. Бобры эти проданы Борису и Глебу вместе с уездом, купленным еще прежними епископами; придал их Олег Иванович владыке Василию по старым грамотам великих князей.- Об этих бобрах был суд еще дяде Василия Александровича Семену Глебовичу при владыке Сергие. Судился Семен по слову великих князей Федора Ольговича и Ивана Владимировича за то, что он косил сено по речке Шивесу и ставил дворы по Шевлягину селищу, где сидели Шевлягин отец, владычен бортник с другими бортниками, и по Якимову (селицу) на владычней земле (Арсеньевской деревни), и за то, что он бил бобры по реке Проне. Бояре, назначенные тогда судьями от князей, посмотрев в старинные грамоты, жалованные великими князьями: Ярославом, братом его Федором, сыном Михаилом Ярославичем, и Олегом Ивановичем, владыку Сергия и боярина его Михаила Ильина (от владыки наместника) оправдали; а Семена обвинили, и приговорили взять на нем владыке 80 гривен. Великий князь Василий Иванович велел Василию (Александровичу) положить перед собою грамоты на те бобры. По сроку, на третий день Василий перед князем стал, а грамот не положил. И потому Василий князь, вместо отца своего владыки Давида, боярина его Федора оправдал, а Василия Александровича обвинил, и указал владыке ведати землю в том уезде по старине и бить бобры в реке Проне от устья Рановой по Курино и по Толпинскую дорогу" 1*6.
