Флагман штурмовой авиации - Семен Донченко

Доложив генералу Рязанову о результатах боя, ведущий рассказал о гибели незнакомца.

Как потом выяснилось, десятым в группе оказался командир 8-й гвардейской авиадивизии подполковник Алексей Степанович Фетисов, вылетевший для контроля действий штурмовиков. Геройски погиб и его воздушный стрелок старшина Л. Соленко.

На очередном сборе командиров дивизий и полков Василий Георгиевич вынужден был напомнить об оправданности и разумности риска. «Самим уточнять обстановку и контролировать инкогнито своих подчиненных, думаю, не стоит…» — сказал он.

18 августа 1944 года наши войска овладели Сандомиром — важным опорным пунктом на левом берегу Вислы. В ознаменование этого события многие части и соединения — наземные и воздушные — стали именоваться «Сандомирскими».

Этого звания были удостоены 141-й и 142-й гвардейские штурмовые авиационные полки, а также гвардейские истребительные — 152-й и 153-й.

Гитлеровцы сделали еще одну отчаянную попытку ликвидировать плацдармы в районе Баранув, Магнушев, оттеснить наши войска, бросив в бой несколько танковых групп, в составе которых были хваленые «королевские тигры». Уверенные в их неуязвимости, фашисты считали, что эти машины помогут создать в войне перелом, окажут неотразимое психологическое воздействие на наших воинов.

Но, как показали события, «титулованные» машины горели не хуже обычных. Позже один из «королевских тигров» «украсил» Выставку трофейного оружия в Москве, в Центральном парке культуры и отдыха имени М. Горького.

Исходя из сложившейся обстановки, командир корпуса ввел в действие против гитлеровцев 108 «ильюшиных». Штурмовая группа действовала под прикрытием 24 истребителей. Объединенными силами руководил командир 155-го гвардейского авиаполка подполковник Г. Чернецов.

Достигнув цели, первая группа «илов» сбросила дымовые бомбы, и экипажи произвели атаку.

20 танков, 6 бронетранспортеров и более 30 машин с пехотой — такова была плата гитлеровцев за еще одну попытку проверить наши войска на прочность на одном из участков плацдарма.

Эффективно действовали и штурмовики из 140-го гвардейского авиаполка. Девять экипажей под командованием капитана А. Девятьярова при подходе к населенному пункту Лисув получили уточненную задачу. По радио генерал Рязанов передал ведущему, что южная и восточная окраина Лисува занята нашими частями, а северная и западная — в руках у противника.

Помню напутствие комкора.

— Заходи курсом триста двадцать градусов и атакуй противника. Смотри внимательно, действуй там аккуратно…

Летчики группы бомбили и расстреливали неприятеля буквально в нескольких метрах от позиций нашей пехоты, проходили прямо над ее головой.

…Наступило длительное ненастье. В небе клубились дождевые тучи, землю то и дело окутывали туманы.

Несмотря на сложные погодные условия, корпус вел разведку, прикрывал войска от нападения с воздуха и наносил удары по живой силе противника, его технике и транспортным средствам, препятствуя подтягиванию резервов к фронту, затрудняя перегруппировку войск.

Боевой вылет, о котором пойдет речь, во всей деятельности корпуса считаю одним из самых уникальных. Дело в том, что противник на станции близ Кельце скопил огромное количество эшелонов с боевой техникой, боеприпасами, горючим. Любой ценой нужно было вывести из строя станцию, уничтожить все, что сюда подтянул противник.

…День был на исходе, когда посыльный срочно вызвал в штаб капитана М. Одинцова, штурмана 155-го гвардейского авиаполка. Доложив о прибытии, он подошел к столу, за которым над картой склонился подполковник Г. Чернецов.

Прочертив карандашом на крупномасштабной карте прямую линию, Чернецов остановил его острие над обведенным кружком.

— Это узел снабжения гитлеровцев, которые противостоят нашим частям на северном и северо-западном участках сандомирского плацдарма. Днем сюда уже ходили и полбинцы, и штурмовики из восьмой дивизии, но напоролись на сильнейший огонь зениток. Станцию постоянно прикрывают «мессеры», и она, проклятая, работает. Как доложила разведка, там скопилось огромное количество эшелонов. Приказ такой; немедленно ударить. Ты понимаешь, немедленно! Звонил генерал Рязанов, сказал, что отбой будет только тогда, когда станция взлетит на воздух.

Штурмовики ночью, как известно, летали очень редко.

— Пойдешь с эскадрильей, — продолжал подполковник. — Долбануть эту станцию стоит через десять-пятнадцать минут после захода солнца… В группу набирай Добровольцев. Экипажей восемь. Постарайся взять в основном летчиков из своей эскадрильи. Не хватит — возьми из другой…

Пилоты были в сборе, в затылок им стояли воздушные стрелки.

Коротко объяснив обстановку, майор Одинцов взглянул на часы и повернулся к инженеру:

— На машины подвесить по три фугасных бомбы и по три зажигательных. Взрыватели мгновенные. Тщательно проверить ночное оборудование. По согласованию с командиром вылет через сорок пять минут… А теперь добровольцы — два шага вперед!..

Капитан Одинцов вел уже штурмовики к Висле, когда исчезла светлая полоска заката, и ночь быстро окутывала все вокруг густым, непроглядным мраком. Управление эскадрильей визуальным способом осложнилось.

Через плацдарм идти было рискованно. Обойдя его восточнее, майор развернул эскадрилью на запад. Вскоре группа пересекла линию фронта. Было тихо, спокойно…

— Включить верхние навигационные огни, — приказал ведущий экипажам. — В кабинах убавить свет. Под нами чужая территория.

До цели — полсотни километров. Из темной кабины земля просматривалась лучше. Сейчас самое главное было — не проморгать шоссейную и железную дороги, идущие параллельно с севера на юг. Они-то и выведут группу на узловую станцию.

Наконец Одинцов заметил ориентиры и повернул на цель. После разворота группа шла со снижением, обороты мотора не меняла. Ведущий постепенно подтягивал экипажи, зная, что через пять километров — а это минута полета — станция. Теперь «илы» летели курсом со стороны немецкого тыла к фронту. Если все рассчитано правильно, гитлеровцы не успеют открыть стрельбу, приняв их за своих. А потом уже будет поздно!

Одинцов вел «ильюшин» так, чтобы станция оставалась сбоку. При этом можно было раньше увидеть цель и точнее определить время доворота до нее, а также перевести группу в пикирование.

Вот только прожекторы не испортили бы все дело… При пикировании они опаснее пушек и пулеметов — бьют лучами прямо в кабину.

Станция была видна в отдалении, когда на северной и южной ее окраинах вспыхнули прожекторы, а впереди по курсу штурмовиков засверкали вспышки разрывов зенитных снарядов. Машины сделали доворот и свалились в пике. Различив в отсвете прожекторов расходящиеся нити рельсов, Одинцов понял, что перед ним входные стрелки и решил разбить их.