НА АРЕНЕ СТАРОГО ЦИРКА - Дмитрий Альперов

По пятницам к цирку подходили татарки и торговали пермячами (национальное татарское блюдо: пирожки с кониной). Что касается крепких напитков, то татары обходили религиозный запрет, покупая в аптеке бутылочки с этикеткой «киндер-бальзам». Этикетка свидетельствовала, что аптекарь заботится о благополучии детских животов, а на самом деле в бутылочку наливалась водка.

Так татарские купцы обманывали своего бога.

Из Казани цирк поехал во Владикавказ. В этом живописном городе мне нравился городской сад, по которому протекает Терек. Поражало меня, что вода наклонно и очень быстро бежит с гор, а рыба не менее быстро плывет в гору против такого сильного течения. В саду была масса птиц: аистов, лебедей, пеликанов. Река и птицы придавали саду своеобразный колорит.

Во Владикавказе отец решил начать серьезно заниматься со мной акробатикой. «Пора, пора, — говорил он, — тебе скоро восемь лет». Был 1903 год.

И вот каждое утро (кроме воскресенья), вычистив всей семье ботинки, я натощак учусь изгибаться, стоять на руках, на голове. Особенно длительные упражнения были для меня невозможны, так как руки у меня были слабые. Владикавказ памятен мне как начало ученья. В этом же городе я первый раз испытал, что такое людская несправедливость и невнимание.

26 октября — день моих именин. Я всегда в этот день получал подарки, но на этот раз решил не напоминать о своих именинах, думая так: «Я уже большой, стал работать с отцом, значит и на именины получу особый подарок».

Встал рано утром, и так как твердо знал, что этот день — мой праздник, а в праздник не работают, то и не стал чистить ботинок и репетировать тоже не начал. Отец вернулся поздно вечером, наверное, выпил лишнее и потому был не в духе. Поглядел на грязные ботинки, подозвал меня, дал мне подзатыльник и велел сейчас же репетировать. Я ничего не сказал и, молча, глотая слезы, стал делать упражнения. Немудрено, что у меня все выходило неважно. Отец обозлился и сильно меня выдрал. Мне же всего обиднее было, что все забыли о сегодняшнем моем празднике. После чая я ушел в угол за сундук и горько плакал. Это была моя первая тяжелая обида на людей. После обеда мать вдруг вспомнила и сказала: «Какое у нас сегодня число? Двадцать шестое? Так ведь у нас Митюшка именинник». Я бросился к матери, обнял ее и со слезами на глазах стал целовать. С этого момента я больше всего стал любить мать, а раньше больше любил отца.

Отец подозвал меня, поцеловал и подарил три рубля, чтобы я купил себе, что захочу. Вечером, когда мы, дети, остались одни, я укачал маленькую сестренку Липу, лег сам и долго-долго плакал. Я вспомнил рассказ отца, как он убежал из дому. Я тоже хотел сейчас же уйти, но жалко было мать.

Этот эпизод я часто вспоминаю и думаю о том, как впечатлительны дети и какое огромное значение имеет внимательное отношение к ним взрослых. Первые годы жизни — решающие, от них зависит все будущее ребенка, его характер, склонности, мировоззрение. Правы те, кто утверждает, что нет плохих детей, а есть плохие воспитатели. Ниже я расскажу ряд случаев из своей жизни, свидетельствующих о том, как часто родители не понимают своего ребенка. Сам я люблю детей, знаю их, для меня детская аудитория — лучшая аудитория в мире.

Этот год во Владикавказе стояли большие холода и выпало много снега. В цирк приехали на гастроли слоны Чарли Нормана[29]. Чтобы провести их по городу с вокзала и не простудить, им сшили из войлока валенки.

Шествие это было очень ориганальное, Слоны на снегу да еще в валенках! Сбежался на них смотреть весь город. Слоны дошли благополучно, только у Беби отмерз и потом отвалился кончик хвоста.

Во время гастролей слонов в цирке произошло несчастье. Один из кучеров, несмотря на ряд предупреждений, дразнил слонов. Даст слону булку, потом отнимет ее. Или возьмет и выдернет у слона из хобота волосок. Он довел слонов до того, что уже при его приближении они приходили в беспокойство и начинали орать.

Для того чтобы поить лошадей и слонов, воду приходилось брать во дворе в колонке и носить ведрами. Кучера проходили мимо слонов гуськом, неся по два ведра воды. В какой-то день кучер, дразнивший слонов, шел последним. Большой слон Джимми начал его теснить и крупом так прижал к стене, что раздавил насмерть. Так один из слонов отомстил человеку за его издевательства над ним самим и другими слонами.

В день бенефиса кто-то преподнес отцу поросенка. Отец подарил его квартирной хозяйке, у которой мы жили и столовались. Мы с Костей привязались к поросенку и постоянно бегали играть с ним.

Однажды на обед нам подали поросенка. Мы с братом переглянулись и один за другим выскочили из-за стола. Бросились в сарай — поросенка нет. Вернулись мы с плачем: «Поросеночка зарезали!..» Несмотря на все уговоры, не стали есть и долго не могли успокоиться. Это было второе мое горе во Владикавказе.

Работа во Владикавказе кончилась, предстоял переезд в Тифлис по Военно-Грузинской дороге. Отец и Бернардо решили взять сообща дилижанс. Дилижансом называлась закрытая со всех сторон кибитка с окном из слюды в задней стенке. Запрягалась она четверкой лошадей и стоила пятьдесят рублей, при этом можно было останавливаться по дороге в любом месте.

Рано утром дилижанс подали, он был большой и поместительный. Тронулись. Я и Костя всячески старались разглядеть местность, по которой проезжал дилижанс, и любовались ущельями и скалами.

Когда мы отъехали верст двадцать, то заметили, что за нами все время, не отставая и не обгоняя, едет горец. Иногда до нас доносились его гортанные песни. Кучер несколько раз беспокойно оглядывался на него и, наконец, сказал отцу, что это нехорошо, что горец, очевидно, провожает нас до более глухого места, а там остановит. Кучер спросил: «Нет ли револьвера?»

У Бернардо был (револьвер, да он спрятал его в чемодан. Чемодан же, крепко завязанный, стоял у возницы в ногах. Пришлось сказать кучеру, что револьвера нет. Тогда кучер подумал-подумал, покачал головой и остановил лошадей. Горец догнал нас. Кучер окликнул его и стал разговаривать с ним на непонятном для нас языке. Мы сидели в дилижансе ни живы, ни мертвы. После довольно продолжительных.переговоров всадник подъехал к дилижаису, поднял полог, засмеялся и как-уо особенно твердо сказал: «Цирк…», кивнул головой, закрыл полог и уехал.

Возница объяснил горцу, что везет артистов цирка, что За проезд их заплатил губернатор, а сами они бедные и с ними дети, и просил его седоков не трогать. Горец спросил: «Цирк? Это где слоны? Я их видел. Люди есть, а слоны где?» Возница сказал, что завтра и слонов повезут. Тогда горец обещал артистов не трогать и товарищам дать знать, чтобы не трогали. Сам же решил ехдть в аул и сказать своим, что завтра слоны идут.