В прицеле — танки - Александр Бессараб

Пехотинцы перебежками начали продвигаться вперед. Однако по ним опять застрочил скорострельный МГ с верхнего этажа того же дома. Кучин вновь поймал цель в перекрестие, и снаряд, чиркнув по стене, отлетел в сторону и разорвался. Трудно было подавить огневую точку стрельбой не в лоб, а по касательной.

Щелкнул замок орудия — Михаил Грибушенков дослал новый снаряд. Кучин спешил. Подвел прекрестие на окно и взялся за спуск, но в эту минуту слева, в нескольких шагах от орудия, блеснуло пламя взрыва и что-то сильно ударило в голову, лицо и шею. Теряя сознание, Аркадий повалился на станины. Его подхватил Грибушенков, потом товарищи оттащили от пушки. Грибушенков одним выстрелом попал в цель, я пулемет навсегда умолк.

Очнулся Аркадий уже в госпитале, который находился в небольшой немецкой деревушке, расположенной в лесу в пятнадцати километрах от Берлина. Весь забинтованный, Кучин не чувствовал левой руки и ноги — они были контужены. Потекли госпитальные дни. Соседями по койке по счастливой случайности оказались те самые два наших бойца, с которыми Аркадий приехал на велосипедах. Их ранило еще на подступах к фашистской столице, и чувствовали они себя значительно лучше, чем старший сержант.

9 мая в двенадцатом часу дня солдаты вбежали в палату.

— Товарищ старший сержант! Война кончилась! Салют над Берлином! Смотрите!

С трудом приподнявшись на койке, Кучин увидел взлетающие и падающие звезды ракет.

— Победа!

— Победа! — кричали в коридорах госпиталя и на улицах деревни.

Прошло еще несколько дней. До выздоровления Аркадию, конечно, было далеко, но его не радовала перспектива после госпиталя попасть в другую дивизию. Друзья понимали его и приложили все усилия к тому, чтобы помочь Кучину. Они достали в селе три велосипеда, скрепили их жердями так, чтобы можно было везти Аркадия на буксире, и однажды ночью двинулись в путь.

Двое суток добирались солдаты до расположения дивизии по указателям «Хозяйство Асафова». Наконец вблизи Реуха они увидели: «Хозяйство Бессараба». Так Аркадий Кучин и его товарищи снова оказались в родной части.

...Яркий солнечный день 19 мая. Море зелени. Светлые блики на скамейках, столах, танцплощадке. Бравурные вальсы и марши дивизионного оркестра. Богато накрытые столы для солдат и офицеров. К десяти утра на свадьбу стали съезжаться гости из штаба дивизии, все подруги Любы по медсанбату, мои друзья из полков. Приехал комдив и сразу же приступил к своим обязанностям посаженного отца, о чем мы договорились с ним раньше. Празднество началось здравицей в честь победы, в честь нас, молодых.

— Друзья мои, — поднимаясь за столом с бокалом в руке, произнес Василий Михайлович. — Хочу сообщить радостную весть. Сегодня многие из вас награждены высокими правительственными наградами. Особенно приятно отметить, что наши молодожены — в числе награжденных. Любовь Васильевна — кавалер ордена Красной Звезды, а ее супруг, Александр Никитович, удостоен ордена Александра Невского. Поздравляю вас, мои боевые товарищи. Желаю вам большого семейного счастья и добрых свершений в жизни.

Все встали. Послышался нежный звон тонкого хрусталя. Рядом со мною — Люба. Я впервые видел ее в отлично сшитом гражданском платье...

Это была первая в дивизии берлинская свадьба. Нам с женой она запомнилась навсегда. За столами допоздна слышались тосты: «За мир!», «Да здравствует мирная жизнь!».

Много лет спустя

Страна торжественно отмечала двадцатую годовщину великой Победы. Помнится, тогда я выступал перед рабочими и служащими крупного московского предприятия с воспоминаниями о грозовых днях борьбы против немецко-фашистских захватчиков. Все было празднично, торжественно. Но душу мою омрачала глубокая боль. В госпитале тяжело больным лежал любимец корпусных артиллеристов, прекраснейший человек, незаурядный организатор артиллерийского наступления в Берлинской операции, бывший командующий артиллерией 79-го стрелкового корпуса Герой Советского Союза И. В. Васильков.

Вечером того же дня я сидел у постели Ивана Васильевича. Мне было невыносимо грустно: я знал, что его уже нельзя спасти, хотя он, кажется, верил в чудо... Мы вспоминали минувшие бои, славных артиллеристов дивизиона и корпуса, командиров и рядовых воинов.

Многих из наших сподвижников уже не стало. Умер в 1957 году генерал-майор В. М. Асафов. В мае 1961 года трагически погиб при авиационной катастрофе генерал-полковник С. Н. Переверткин. А сколько не вернулось с полей сражения! Рядовой Саша Симонов, комиссар батальона Родин, начальник штаба Федор Корниенко, Николай Шишко, Владимир Гончар, Владимир Расторгуев, Борис Шуйков, Николай Шевкунов... Разве мыслимо их забыть!

— Напишите о них. И о живых тоже, — попросил меня Иван Васильевич.

Я пообещал:

— Попробую.

Это оказалось очень трудным делом: надо было мысленно пережить все лихолетье...

Латвия. Майор Федя Корниенко, начальник штаба 597-го стрелкового полка. Милый незабвенный мой друг!.. Синеглазый богатырь. Умница. Человек с красивой, распахнутой настежь душой. А как он плясал, наш начальник штаба! Дивизия на марше. Пятьдесят километров сегодня, пятьдесят завтра, послезавтра столько же. На привалах измученные солдаты валятся на траву как подкошенные. Играет оркестр дивизионного ансамбля. Это комдив Микуля выслал трубачей вперед, чтобы подбодрить уставшие полки. Духовой оркестр играет «Барыню». Пляшет мой дружок Федя Корниенко, широко разбросав руки. Летает по кругу, помахивая пилоткой. В такт пляске на широкой его груди бьется орден Отечественной войны на красной муаровой ленточке. Разлетаются русые пряди волос, молодым задором блестят глаза, сверкают в улыбке зубы, ослепительно белые, как чистый снег... Федя только что прошел пятьдесят километров?! Ерунда! Такие, как он, не устают и не жалуются.

— Товарищ капитан! Погиб майор Корниенко...

Федя?! Не может быть! Не верю...

Душный, жаркий июльский вечер сорок четвертого. Идет горячий бой за переправу на реке Великой севернее Себежа. 597-й стрелковый полк стремится форсировать реку с ходу. Этого момента ждет не дождется укрывшаяся здесь же в лесу танковая бригада полковника Иванова.

Но упорно сопротивление гитлеровцев. Своей полковой артиллерией мне (я тогда был начальником артиллерии 597-го полка) не удается подавить огневую систему врага. Вскоре комдив Микуля прислал к нам на помощь 420-й ОИПТАД. Высокий, широкоплечий командир дивизиона майор Шишко лично расставил батареи на прямую наводку. Он, Ковязин, Иванов и я, укрывшись за танком от пуль, обсуждаем план очередной попытки захватить плацдарм. Николай Шишко, как всегда, шутит, заразительно, громко смеется.