Рок-идолы (СИ) - Юлия Колесникова

После того как она нагнулась надо мной и провела пальцами по губам, все о чем я мог думать, это о том, как поцеловать ее. Она смотрела на меня так, будто все было по-настоящему и не было сил удержаться от того, что я мог получить, пусть и таким не честным способом. Я должен быть честен с собой – после того, как мы вышли из дому и я понял что проиграл, то ни о каких журналистах я и не думал. В голове были лишь мысли о том, что я смогу обнимать ее и держать за руку, даже не имея на это права. И Эшли слишком хорошо играла свою роль – мне хотелось поверить ей. Ужас, на миг я даже захотел предложить ей, чтобы все это было по-настоящему, но представив, как она отреагирует, тут же отказался от этой мысли. Но хуже было то, что в ближайшие несколько месяцев, пока будет длиться пиар ее персоны в группе, нам нужно будет разыгрывать пару. Я понимал, что не выдержу так долго – находиться с ней, прикасаться к ней, и знать что все это не правда, сон, ложь.

В воде Эшли тут же убежала от меня и принялась нырять и дурачиться, чего я не мог себе позволить, ненавидя сейчас воду так же сильно, как и всегда. Немного поплавав вокруг она неожиданно подплыла ко мне, и повиснув на шее, взобралась на меня обхватив ногами. Я лишь порадовался, что стояк прошел, но такими темпами он вернется снова, не смотря на прохладную воду. Несколько озадаченный ее поведением я взглянул на нее.

- Почему ты боишься воду?

- Я ведь говорил, она мне противна, вот и все, - пожал плечами я, поддерживая ее за спину. Наши лица снова были слишком близко друг к другу, и Эшли даже не понимала, что опять нарывалась на поцелуй. Ей лучше сегодня спать в другой комнате, иначе я чувствовал, что просто не смогу отвечать за себя.

- Но ты немного умеешь плавать? Значит, когда-то учился? – а она была настойчивой, видимо ей стало намного лучше по сравнению с тем, что было дома. Когда мы лишь вышли, ее лицо было зеленого оттенка.

- Да, мы каждое лето ездили в табор, и там я мог учиться плавать, но делал это неохотно.

- Значит, не было никаких душещипательных историй, когда ты чуть не утонул, но кто-то чудом спас тебя? – поинтересовалась она, и лицо ее было таким смешным теперь. С волос струилась вода, и она плечом стирала ее с глаз.

- Нет. Я просто такой чудак, если тебе так хочется знать, - проворчал я, ругая себя за то, что мне так приятно не только держать ее, но и говорить с ней. Никто раньше не интересовался почему я не люблю воду, наверное кому-то было все равно, или же они боялись спросить. Эшли не отпугивало то, что я говорю с неохотой.

- О, ты действительно чудак, - согласилась она, кивая весело головой.

- А ты плохо целуешься, - скривился в ответ я, и перестал обращать на нее внимание. Видимо мои слова задели Эшли, так как она задохнулась от злости и начала вырываться, но я крепко ее держал. Видя ее потуги, я рассмеялся, и это только усилило ее желание вырваться. Наконец-то она успокоилась, и смирилась уставясь на меня со злостью.

- Если хочешь знать, у меня не было практики уже год, наверное я подзабыла, - ее оправдание было такое милое, особенно потому что она смущалась говоря это и не смотрела мне в глаза.

- Как же так вышло? Ты не самая страшная девушка которую я когда-либо видел, немного конечно же проблемная, но по твоим словам карма испортилась когда ты пришла в группу. Так в чем дело? – конечно же я знал, в чем дело, но я пообещал Кори, что ни словом не обмолвлюсь о том, что все знаю. Мне просто хотелось узнать, сможет ли она поделиться со мной, и все же я понимал, что такой человек как Эшли этого не сделает. Она не захочет чтобы кто-то ее жалел.

- Просто так получилось, - спустя какое-то время отозвалась Эшли и она как-то обвисла в моих руках, видимо перестав хорошо держаться за мою шею, но это лишь заставило меня держать ее крепче.

- Я спросил что-то не то? – мне честное слово нужно было держать язык за зубами, потому что такие расспросы совершенно на меня не похожи, но я не смог удержаться. Эшли стала вдруг такой расстроенной, что я невольно почувствовал себя подлецом.

Эшли так и не ответила мне, а просто смотрела в другую сторону. Я не мог видеть ее такой. Не знаю, почему так получилось, но за эти несколько недель Эшли стала интересна мне, даже слишком. Я ужасно злился на себя за это, потому что она даже не была в моем вкусе, часто раздражала меня, когда делала что-то не так, от нее было столько хлопот и проблем, но еще при этом веселила меня и заставляла думать о странных вещах. Она заставляла меня хотеть ее ради нее самой, а не так как это было с Райли – ее я хотел только чисто из-за тела, но мне редко хотелось разговаривать с ней, утолив свое желание. Сейчас я хотел и того и другого.

Я знал, что вряд ли сюда могут дотянуться фотоаппараты журналистов, но Эшли об этом было необязательно знать. Я практически заставил ее положить голову на мое плечо, хотя она и сопротивлялась полсекунды, а потом и сам уткнулся в ложбинку ее шеи. Ее кожа нагретая солнцем пахла как-то особенно, и когда я поцеловал ее в шею, она не сопротивлялась. Мы возвращались домой держась за руку, и теперь мне не пришлось делать вид что у меня хорошее настроение. Эшли, когда ее не затыкаешь могла говорить без остановки, она рассказывала мне о школе и о том, как это было учиться там, после маленького городка. Слушать и смотреть на нее, было приятным разнообразием, и я даже не знал, как смогу снова стать отстраненным и холодным с ней в доме. Мне нужно будет избегать ее сегодня, чтобы забыть о том поцелуе, и как доверчиво она лежала в моих руках в воде. Не думать о ней, просто не думать о ней, но вскоре она сама облегчила мне задачу. Чем ближе мы были к дому, тем сдержаннее она становилась, а стоило нам шагнуть через порог, как она перестала улыбаться, и просто отпустив мою руку, поспешила наверх. Я лишь надеялся, что она не побежала плакать, потому что ей пришлось поцеловаться со мной.

Никого в доме не было, на кухне лежала записка от Эдварда:

«Так как вы сегодня отвлекаете все внимание журналистов на себя, мы уехали заниматься развратом в городе. Твоя любящая семья.

П.С. Не замучай Эшли, она ранимый человек».

Даже если бы Эдвард не подписался, я бы и так догадался что записка от него – Шон бы написал – «ушел в трах», Эйтан – «ушел», и только Эдвард мог написать – твоя любящая семья, и про ранимость Эшли. Странно как он еще не заметил того, что я начинаю чувствовать к Эшли.

Я выкинул записку, и достал сок, чтобы попить, но каждое прикосновение губ к стаканчику напоминало мне о том, как я целовал Эшли. Неужели я весь день не буду иметь покоя от этих воспоминаний, хватает и мыслей о том, что сегодня мы в доме одни.

Поднявшись в свою комнату, я пошел сначала в душ, и понял, что Эшли уже здесь побывала – не то чтобы было грязно, она всегда была аккуратна в этом, но полотенце было еще влажным. В душе я пытался забыть о ней, но это было сложно, даже не смотря на то, что я включил холодную воду. Я боялся зайти в комнату и увидеть ее.