Хасидские предания - Мартин Бубер

правила, которым с того момента все должны были следовать.

Равви Шмелке тоже попросили это сделать, но он постоянно

откладывал это дело. Он довольно долго изучал каждого по

отдельности члена своей конгрегации и ничего не записывал

в книгу. Время шло, а равви все изучал и изучал людей, живших

в Никольсбурге, и не записывал никаких новых правил. Наконец

ему дали понять, что их ожидание затянулось. Тогда равви

Шмелке пошел туда, где лежала хроника, и записал в ней Десять

заповедей.

СЕМЬ МИРСКИХ НАУК

Когда равви Шмелке стал равом в Никольсбурге, первые семь

суббот он рассказывал на проповедях о семи мирских науках, по

одной в каждую субботу. С каждой неделей община все больше

удивлялась странным темам проповедей, но никто не решался

задавать цадику вопросы. В восьмую же субботу равви Шмелке

начал свою проповедь такими словами: "Я долго не понимал

слов Соломона: "Лучше слушать обличения от мудрого, нежели

слушать песню глупых". Почему не сказано просто: "нежели

песню глупых?" На самом деле смысл таков: лучше слушать

обличения от мудрого, который слышал и понял песню глупцов,

то есть семь мирских наук, которые по сравнению с Торой

- песня глупых. Иному человеку глупые мирские "мудрецы"

могут сказать: "Легко тебе презирать нашу мудрость, ведь ты не

изведал ее сладости! Ибо если бы ты познал ее, то не помышлял

бы ни о чем другом!" Но тот, кто много трудился над семью

мирскими науками, и проник в самую их сердцевину, и избрал

в конце концов мудрость Торы - если такой человек восклицает:

"Суета сует!", никто не сможет обличить его".

МЕССИЯ И МОЛЯЩИЕСЯ

В первый день Нового года равви Шмелке пошел в Дом

Молитвы до того, как протрубили в бараний рог, и стал молить-

ся со слезами на глазах: "Увы! Владыка мира! Все люди плачутся

Тебе, но чего стоят все их завывания! Они не думают ни о чем

другом, кроме своих собственных нужд, они не думают об изгна-

нии Твоей славы!" На следующий день он снова пришел в Дом

Молитвы перед тем, как протрубили в бараний рог, и снова стал

плакать, говоря: "Сказано в первой книге Самуила: "Почему не

пришел сын Иессея* есть хлеб ни вчера, ни сегодня?" Почему не

пришел царь Мессия ни вчера, в первый день Нового года, ни

сегодня, во второй день? Потому что сегодня, как и вчера, все

молитвы людей были только о хлебе и об удовлетворении своих

телесных потребностей!"

СЛЕЗЫ ИСАВА

В другой раз равви Шмелке сказал: "В мидраше сказано:

"Мессия, сын Давида, не придет, пока не высохнут слезы Иса-

ва"*. Значит, сыны Израиля, дети Божьи, день и ночь просящие

о милости, стенают напрасно, пока плачут и сыны Исава? Но

"слезы Исава" - это не слезы, что льют другие народы, а вы не

льете; это слезы, которые льют все люди, когда просят и молят

о чем-либо только для самих себя. Воистину не придет Мессия,

сын Давида, пока не высохнут такие слезы и пока вы не станете

плакать лишь о возвращении из изгнания Божественного Присут-

ствия (Шехины)".

ПРОПОВЕДЬ НА ЙОМ-КИПУР

Накануне Йом-Кипура равви Шмелке из Никольсбурга об-

лачился в молитвенное одеяние и вошел в синагогу. Идя к Ков-

чегу, он громко произнес слова Писания: "...ибо в этот день для

тебя совершится искупление, чтобы очистить тебя"; после этого

он привел из Мишны* слова равви Акибы*: "Перед Кем ты

просишь об искуплении и Кто очищает тебя: Отец твой Небес-

ный". У всех присутствовавших при этом на глазах навернулись

слезы.

Стоя у ковчега, равви Шмелке сказал: "Братья сердца моего,

вы должны знать, что основа обращения к Богу - это принесение

Ему в жертву своей жизни. Ибо мы потомки Авраама, принес-

шего свою жизнь в жертву блаженному Имени и позволившего

ввергнуть себя в печь испытания; ибо мы потомки Исаака, при-

несшего в жертву свою жизнь и возложившего главу свою на

жертвенный камень, - они, патриархи, несомненно, ходатайству-

ют за нас перед нашим Отцом Небесным в этот святой и грозный

день суда. И да последуем мы их путями и станем подражать их

деяниям: да будет позволено и нам принести в жертву наши

жизни ради Его благословенного Имени. Да соединимся мы

с Его всемогущим Именем, да освятим* Его ревностной любо-

вью, да сделаем Его своей целью и да произнесем все вместе:

"Слушай, Израиль!" И, плача, все люди сказали: "Слушай, Изра-

иль! Господь наш Бог, Господь един".

Затем равви Шмелке продолжил свою проповедь: "Дорогие

братья, теперь, когда мы удостоились соединиться в великой

любви с Его Именем и освятиться Им, когда принесли в жертву

Ему свои жизни и очистили свои сердца для служения Богу и для

страха Божьего, мы должны также соединить и свои души. Все

души исходят из единого корня, все они высечены из трона Его

великолепия, все они - часть Бога, сущего на Небесах. Да будем

мы едины также и на земле, чтобы ветви были подобны корню.

Итак, теперь, очистившись, мы должны соединить свои души.

Воспримем заповедь: "Возлюби ближнего своего, как самого

себя". Все люди громко повторили: "Возлюби ближнего своего,

как самого себя". Равви Шмелке продолжил: "Теперь, когда мы

удостоились соединиться с Его Великим Именем и объединить

свои души, которые являются частью Бога, сущего на Небесах,

предоставим священной Торе ходатайствовать за нас перед От-

цом нашим Небесным. Хотя Бог даровал Тору всем народам

и всем языкам, мы одни восприняли ее, восклицая: "Все, что

Господь сказал, мы сделаем!" - и только после этого говоря:

"Мы слышим". И Тора должным образом просит Отца нашего

Небесного о милосердии и милости к нам в этот святой и гроз-

ный день суда". И равви Шмелке отворил врата Ковчега.

Затем, перед отворенным Ковчегом, он произнес исповедание

греха, и все люди повторили его вслед за ним слово в слово, и,

делая это, они рыдали. Затем равви Шмелке взял свитки, поднял

их над головой и рассказал своей конгрегации о грехах человека.

В заключение он произнес такие слова: "Вам следует знать, что

плач, совершенный нами в этот день, не будет искренним, если он

полон уныния, ибо Божественное Присутствие (Шехина) не коре-

нится в отягощенных печалями сердцах, но лишь в сердцах,

радостных от исполнения заповедей. И нет радости более вели-

кой, чем радость этого дня, дарующего нам возможность изгнать

из своих сердец все злые побуждения и через силу обращения

приблизиться к Отцу нашему Небесному, распахивающему свои

объятия для всех, кто обращается к Нему. Так что все слезы,

пролитые нами в этот день, должны стать слезами радости, как

сказано: "Служите Господу со страхом и радуйтесь с трепетом"*.

СОН

Равви Шмелке не любил надолго прерывать свои занятия

и поэтому всегда спал сидя, положив голову на стол. В руке он

держал маленькую свечку, которая будила его в назначенное

время, когда догорала и пламя обжигало ему руку. Когда равви

Элимелек посетил равви Шмелке и понял, какая в этом человеке

сокрыта святость, он приготовил ему постель и с большим

трудом уговорил равви Шмелке прилечь и поспать хотя бы

немного. Затем равви Элимелек наглухо закрыл ставнями окна.

Так Шмелке спал, покуда не наступило утро. С первыми лучами

солнца он поднялся, не испытывая никаких угрызений совести за

то, что так долго спал, поскольку все его существо было полно

энергии и сияло, словно солнце. Затем равви Шмелке отправился

в Дом Молитвы, где, как обычно, молился перед конгрегацией;

людям же, слышавшим его, казалось, что ничего похожего они от

него никогда не слышали. Они были ошеломлены и восхищены

силой святости, которую он являл в то утро. Когда равви Шмел-

ке читал стихи о переходе через Красное море, все подобрали

подолы своих одежд, боясь, что их замочит соленая пена. Позд-

нее равви Шмелке признался равви Элимелеку: "Раньше я и не

догадывался, что Богу можно служить даже сном".

СТУК

В Апте в синагоге был служитель, обязанностью которого

было ходить по городу с молотком и стучать в дверь каждого

еврейского дома, чтобы люди приходили молиться, учиться или

петь псалмы. Стучал он так умело, что спящие, даже среди ночи,

сразу просыпались и, быстро одевшись, спешили в Дом Молит-

вы. Когда этот человек стучал своим молотком, сердца людей

вторили его стуку. Служитель синагоги в Апте обрел этот дар

еще мальчиком, когда всем своим сердцем, постоянно бодрству-

ющим и полным преданности, служил в Никольсбурге равви

Шмелке.

ЧИСТЕНЬКИЕ

Несколько вольномыслящих из Никольсбурга спорили как-то

с равви Шмелке. "Но ты не станешь отрицать, - сказали они