Привкус осени - Марика Крамор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, так что? Как считаешь, серьёзно я или нет?
Его рот нетерпеливо впился в мои губы, а рука легла на горло, чуть сдавив его в каком-то сумасшедшем и головокружительном порыве. И тут же двинулась дальше, скользя вдоль ключиц, погладив грудь, лаская живот, плавно пробираясь всё ниже, ища укромное тёплое место между моих сведённых ног.
Наверное, моё несдержанное, прерывистое дыхание слышно даже за пределами этой комнаты…
Глава 39
Проснуться я уже, разумеется, успела, но вставать совершенно не хочется. Лучше ещё немного понежиться в тёплых мужских объятиях, положив голову Серёже на плечо.
Мы оба молчим, не желая разрушать магию солнечного (на удивление!) утра и плавно ускользающего момента.
Серёжа медленно и бережно поглаживает контуры моей татуировки. Не знаю, зачем я вообще открыла рот. Ведь это понятно, что мужчина лишь посмеётся над моими словами. Но я всё равно зачем-то искренне произношу.
– Я в своё время хотела, чтобы мама была ко мне ближе.
– А где связь?
– Мама очень увлекалась китайской культурой. Сказками, мифами, традициями, семейными обычаями… – Вспоминаю любимый образ, ярко отпечатавшийся в детском осознании, и позволяю себе улыбнуться. – Вот только язык этого народа никак не давался маме.
А в моей памяти ещё остались красивые чёрно-белые картинки, которые мама рисовала с изображением зубастого существа.
Серёжа крепко сжал мою руку, побуждая к дальнейшему повествованию.
– В Китае дракон является чуть ли не отдельным божеством. Он обладает огромной силой и сверхспособностями, по мнению восточного народа. Он умеет повелевать погодой и стихиями. Он несокрушим. Может перевоплощаться. Это символ мудрости. А ещё ему предписывают защиту. Мама всегда была для меня самой доброй, самой умной, мудрой. А ещё у неё всегда получалось управлять папой, несмотря на его сложный характер. Мне до сих пор кажется, что в нём непостижимым образом уживаются сразу четыре стихии.
На секунды я запнулась, так ярко вновь почувствовав то самое согревающее тепло надёжных маминых рук.
– Я помню ее тёплые руки, которые обнимали меня, когда я разбивала в детстве коленки. Как она утешала меня в минуты слабости и обид. Я помню, как мы бегали под дождём по газону и играли в догонялки, – я неловко шмыгнула носом, почувствовав тяжёлый ком, подкатывающий к горлу всякий раз, когда я позволяю себе так глубоко погрузиться в воспоминания. – В детстве мне казалось, что мама будет со мной всегда. Я не могла представить себе ни дня, когда я проснусь, а она не сможет быть рядом. Но она не была несокрушима. Она умерла от рака, – мне иногда кажется, что мама до сих пор иногда обнимает меня и защищает от всех невзгод. И даже от папиного недовольства. По щеке скатилась одинокая слеза.
Серёжа не произносит ни слова. Я даже дыхания его не слышу.
Какое-то время мы лежим в полном молчании. Я бы подумала, что мужчина уснул под мой монотонный рассказ, если бы он нежно и ободряюще не поглаживал подушечкой пальца мою ладонь.
– Татуировка на моей коже… это один из её рисунков. Только мне не хотелось оставлять его блеклым. И я попросила перенести его на мое тело и сделать цветным. Я всей душой верю, что этот дракон защищает меня. И когда-нибудь он подарит мне заслуженную мудрость, которая перейдёт ко мне от мамы, потому что в своё время я взять её не успела. Вот такая грустная история.
Одинокая мокрая дорожка уже успела высохнуть. И я повернулась к Сергею, ожидая увидеть в его глазах насмешку и приготовившись сделать вид, что мне всё равно, как и в любой ситуации, когда я тщательно стараюсь отстраниться от окружающих, или ответить на его колкость.
– Ну? Почему же ты не смеёшься?
– Потому что мне не смешно.
Чувствую, как крепкие руки обняли меня за плечи и прижали к себе очень крепко.
– Как я понимаю, лечение не помогло.
Отвечать что-то на это замечание абсолютно бессмысленно. Поэтому я просто молчу.
– Ваши отношения с отцом как-то изменились?
– Отношения? Да нет… Он же и до этого не особо мной занимался. Но самому ему было очень сложно. А через несколько лет появилась Таня.
– И вы друг друга невзлюбили.
– Неееет. Совсем нет. Просто нам обеим… Наверное, всё равно друг на друга. Сначала мне, конечно, было очень обидно и непонятно, что папа нашёл маме замену. Таня неплохая. Ну… Нормальная. Она пыталась наладить контакт, и это у неё в какой-то степени получилось. Мы до сих пор общаемся приемлемо, хоть подругами не стали. Но это ведь не мама. Я не воспринимаю её, как родного человека. И сестру, кстати, тоже. Скорее, со временем они для меня стали соседями, потому что не было ни одного дня, когда бы я хотела по-настоящему с ними сблизиться.
– А давно… твоя мама…
– Да, давно. Уже много лет прошло, – отвечаю с излишним энтузиазмом, и перевожу тему в другое русло. – А пойдём завтракать?
Не знаю как, но я, даже не смотря на него, ощущаю, что Серёжа улыбается.
– Идём, конечно.
– Только на этот раз лучше ты удиви меня своими кулинарными способностями.
– Как скажешь, моя осенняя девочка, – последнее слово потонуло в неожиданно мягком поцелуе в висок.
И вот, спустя какое-то время, я воодушевлённо тыкаю вилкой в овсяноблин с творожной массой, помидорами, какими-то листочками и ещё чем-то.
– Вкусная штука. Я раньше такими не увлекалась.
Ловлю на себе грустный сапфировый взгляд.
– Искренне рад, что тебе так нравятся мои привычки, – и после долгой молчаливой паузы продолжил. – Останешься на весь день?
Я отложила вилку в сторону, стараясь напустить на себя безразличный вид. Не хочу, чтобы мужчина знал, как мне хочется ответить на его вопрос положительно. Да и вообще, проводить с ним больше времени. И спрятать его от всех особей женского пола!
– Ты ведь работаешь по воскресеньям.
– На сегодня я запланировал
