Неведомому Богу. Луна зашла - Джон Стейнбек

Полковник Лансер снял каску. Быстро поклонившись, он сказал:

— Ваше превосходительство! — Потом поклонился мадам: — Мадам! — И к солдату: — Закройте, пожалуйста, дверь, капрал, — Джозеф проворно прикрыл ее и с торжествующим видом уставился на солдата.

Лансер вопросительно посмотрел на доктора, и мэр Оурден сказал:

— Это доктор Уинтер.

— Должностное лицо? — спросил полковник.

— Врач, сэр, и, так сказать, местный историк.

Лансер слегка поклонился. Он сказал:

— Доктор Уинтер, не сочтите это за излишнюю смелость с моей стороны, но, может быть, в вашей истории будет одна такая страница…

И доктор Уинтер улыбнулся:

— Может быть, не одна, а много?

Полковник Лансер стал вполоборота к своему спутнику:

— Вы, вероятно, знакомы с мистером Кореллом? — спросил он.

Мэр сказал:

— С Джорджем Кореллом? Конечно, знаком. Как поживаете, Джордж?

Доктор Уинтер резко перебил его. Он сказал очень официальным тоном.

— Ваше превосходительство, наш друг, Джордж Корелл, провел всю подготовку к захвату города. Наш благодетель, Джордж Корелл, отправил солдат в горы. Наш застольный собеседник, Джордж Корелл, составил список огнестрельного оружия, имеющегося в городе. Наш друг, Джордж Корелл!

Корелл злобно сказал:

— Я служу тому, во что я верю! И считаю это за честь.

Мэр приоткрыл рот. Он был ошеломлен. Он беспомощно перевел взгляд с Уинтера на Корелла.

— Это неправда, — сказал он. — Это неправда, Джордж! Вы же сидели за моим столом, вы пили со мной вино. Да нет, ведь вы помогали мне строить больницу! Это неправда!

Он в упор смотрел на Корелла, и Корелл отвечал ему вызывающим взглядом. Наступило долгое молчание. Потом выражение лица у мэра стало напряженное и сухое, и он словно подобрался всем телом. Он взглянул на полковника Лансера и сказал:

— Я не желаю говорить в присутствии этого господина.

Корелл сказал:

— Я имею право быть здесь. Я такой же солдат, как и остальные. На мне нет формы — только и всего.

Мэр повторил:

— Я не желаю говорить в присутствии этого господина.

Полковник Лансер сказал:

— Оставьте нас одних, мистер Корелл.

И Корелл сказал:

— Я имею право быть здесь.

Лансер резко повторил:

— Оставьте нас одних, мистер Корелл. Разве вы старше меня чином?

— Нет, сэр.

— Будьте добры выйти, мистер Корелл, — сказал полковник Лансер.

И Корелл злобно посмотрел на мэра, потом повернулся и быстро вышел. Доктор Уинтер засмеялся коротким смешком и сказал:

— Вот как раз недурной эпизод для моей истории, — полковник Лансер бросил на него острый взгляд, но смолчал.

Вдруг дверь направо открылась, и из-за косяка выглянуло сердитое лицо светловолосой, красноглазой Энни.

— На заднем крыльце солдаты, мадам, — сказала она. — Стали и стоят.

— Они не войдут, — сказал полковник Лансер. — Им полагается там стоять.

Мадам сказала ледяным тоном:

— Энни, если вам что-нибудь нужно, передайте через Джозефа.

— Кто их знает, а вдруг войдут! — сказала Энни. — Они кофе учуяли.

— Энни!

— Слушаю, мадам, — и она удалилась.

Полковник сказал:

— Разрешите присесть, — и пояснил: — Мы уже несколько ночей без сна.

Мэр сам точно стряхнул с себя сонливость.

— Да, конечно, — сказал он, — садитесь, пожалуйста.

Полковник взглянул на мадам, она села, и он тоже устало опустился на стул. Мэр Оурден продолжал стоять, опять как в полусне.

Полковник начал:

— Мы хотим, чтобы все обошлось как можно лучше. Вы, сэр, сами видели — в этом было больше делового расчета, чем чего-либо другого. Нам нужны здешние угольные шахты и рыбные промыслы. Мы хотим сделать так, чтобы все обошлось по мере возможности без трений.

Мэр сказал:

— Я ничего не знаю. Что делается в стране?

— Вся страна занята, — сказал полковник. — Кампания была хорошо подготовлена.

— И нигде не оказали сопротивления?

Полковник сочувственно посмотрел на него.

— Было бы лучше, если бы его совсем не было. Лишнее кровопролитие. Мы очень тщательно подготовились к кампании.

Оурден продолжал допытываться:

— Все-таки сопротивление было оказано?

— Да, но совершенно бессмысленное. Так же как и здесь, оно было сейчас же подавлено. Печальные последствия и никакого смысла.

Доктор Уинтер понял настойчивость мэра.

— Да, — сказал он, — хоть бессмысленно, но все-таки сопротивлялись?

И полковник Лансер ответил:

— Таких было мало, и они уничтожены. В целом народ соблюдает спокойствие.

Доктор Уинтер сказал:

— Народ еще не отдает себе отчета в том, что произошло.

— Начинает отдавать, — сказал Лансер. — Никаких бессмысленных действий больше не будет. — Он откашлялся и быстро заговорил: — А теперь, сэр, перейдем к делу. Я очень устал, но мне хочется покончить с этим, прежде чем лечь спать.

Он наклонился вперед.

— Я не столько солдат, сколько инженер. Во всей этой операции больше инженерии чем военных действий. Уголь надо добывать и вывозить отсюда. Технический персонал у нас есть, но местные шахтеры должны будут продолжать работу. Все ясно? Нам бы не хотелось прибегать к жестоким мерам.

И Оурден сказал:

— Да, это достаточно ясно. Но что если шахтеры не захотят работать?

Полковник сказал:

— Я надеюсь, что захотят, потому что они должны работать. Нам нужен уголь.

— А что если не захотят?

— Они должны работать. Народ у вас дисциплинированный. Вряд ли им захочется иметь неприятности, — он ждал, что ответит мэр, но ответа не последовало. — Разве не так, сэр? — спросил полковник.

Мэр Оурден теребил пальцами цепь. — Не знаю, сэр. При своем правительстве они дисциплинированы. Не знаю, как будет при вашем. На эту землю еще никто не ступал. Наш государственный строй создан больше четырех веков назад.

Полковник поспешно сказал:

— Нам это известно, и мы сохраним ваше правительство. Вы по-прежнему будете мэром, будете всем распоряжаться, наказывать, поощрять достойных. При такой системе осложнений не должно быть.

Мэр Оурден взглянул на доктора Уинтера.

— Как вы думаете?

— Не знаю, — сказал доктор Уинтер. — Интересно посмотреть, как это получится. Предвижу, что осложнения будут. Наш народ может ожесточиться.

Мэр Оурден сказал:

— Я тоже не знаю, — он повернулся к полковнику. — Я сам сын этого народа, сэр, и все же мне неясно, как он себя поведет. Вам, вероятно, лучше знать. А может статься, будет совсем по-другому, чем вы думаете и мы думаем. Некоторые люди принимают назначенных им сверху правителей и повинуются им. Но мои сами меня избрали. Они поставили меня на этот пост, и они же могут снять. Вероятно, тем дело и кончится, если в городе подумают, что я перешел на вашу сторону. Я ровно ничего не знаю.

Полковник сказал:

— Вы им же сослужите службу, если будете держать их в повиновении.

— Службу?

— Да, службу. Ваш долг охранять этих людей. А всякое сопротивление грозит им опасностью. Мы должны добывать уголь. Наши руководители не говорят нам как, — они приказывают, и все. А вы должны охранять своих людей. Заставьте их работать, и они будут жить спокойно.

Мэр Оурден спросил:

— А если они не захотят спокойной жизни?

— Тогда вам следует подумать за них.

Оурден сказал с оттенком гордости:

— Наши люди не любят, когда за них кто-то думает. Может быть, ваш народ другой. Я еще не во всем разобрался, но это я знаю твердо.

Джозеф быстро вошел в приемную и остановился, подавшись всем телом вперед и еле сдерживаясь, чтобы не заговорить. Мадам сказала:

— В чем дело, Джозеф? Принесите серебряный ящичек с папиросами.

— Виноват, мадам, — сказал Джозеф. — Виноват, ваше превосходительство.

— Вы что? — спросил сэр.

— Энни, — сказал Джозеф. — Она очень сердится, сэр.

— Что случилось? — строго спросила мадам.

— Энни недовольна, что солдаты стоят на заднем крыльце.

Полковник спросил:

— Они что-нибудь сделали?

— Они смотрят на Энни в дверь, — сказал Джозеф. — Она не может этого стерпеть.

Полковник сказал:

— Солдаты выполняют мое распоряжение. Ничего плохого они не сделают.

— Энни не терпит, когда на нее смотрят, — сказал Джозеф.

Мадам сказала:

— Джозеф, передайте Энни, чтобы она вела себя потише.

— Слушаю, мадам, — и Джозеф вышел.

Веки у полковника слипались от усталости.

— Вот еще о чем я хотел спросить ваше превосходительство, сказал он. — Нельзя ли мне и моему штабу поселиться в вашем доме?

Мэр Оурден подумал минутку и сказал:

— У нас мало места. Есть помещения более просторные и более комфортабельные.