Пирамиды - Терри Пратчетт

— Допустим… — качнул головой Сфинкс.

— Те же расчеты доказывают, что в шесть часов вечера палка ему не понадобится, потому что в это время ему будет, м-м, пятьдесят два, — продолжал Теппик, отчаянно строча. — И действительно, какая-либо помощь в передвижении потребуется ему не раньше половины десятого, так я думаю… И это исходя из предположения, что весь жизненный отрезок равен одному дню, что, как я уже указывал, совершенно нелепо. Прости, но, хотя в целом загадка отличная, от жизни она далека.

— Да, но, — в голосе Сфинкса послышались раздраженные нотки, — я ничего не могу поделать. Больше загадок у меня нет — всегда хватало этой.

— Нужно только изменить ее чуть-чуть, вот и все.

— Как изменить?

— Сделать чуточку более реалистичной.

— Хм-м…

Сфинкс почесал лапой свою гриву.

— Ну ладно, — произнес он нерешительно. — Допустим, я спрошу так: «Что ходит на четырех ногах…»

— Образно выражаясь, — перебил его Теппик.

— «…На четырех ногах, образно выражаясь, — согласился Сфинкс, — примерно…»

— Минут двадцать, мы ведь договорились?

— Прекрасно. «…Образно выражаясь, приблизительно минут двадцать утром, на двух ногах…»

— Думаю, что, говоря «утром», мы несколько сужаем действительное значение, — вмешался Теппик. — Скорее непосредственно после полуночи. Я хочу сказать, что формально это уже утро, но на самом деле это еще глубокая ночь. Тебе так не кажется?

На лице Сфинкса мелькнуло выражение легкой паники.

— А как тебе кажется? — выдавил он.

— Давай посмотрим, что у нас уже получилось, ладно? Итак: «Что, образно выражаясь, ходит на четырех ногах сразу же после полуночи, на двух ногах — большую часть дня…»

— …Без учета несчастных случаев, — услужливо добавил Сфинкс, горя желанием внести свою лепту.

— Ладно, «…на двух ногах, без учета несчастных случаев, по крайней мере до ужина, и на трех ногах…»

— Я видел людей и с двумя костылями, — подсказал Сфинкс.

— Хорошо. Скажем так: «…после которого оно продолжает ходить на двух ногах или с использованием любых искусственных протезов по своему усмотрению».

Сфинкс задумался.

— Да-а… — прорычал он весомо. — Кажется, это охватывает все случаи?

— Ну? — спросил Теппик.

— Что ну?

— И какой же ответ?

Сфинкс устремил на него каменно-неподвижный взгляд и выпустил когти.

— Э нет, — фыркнул он. — Тебе меня не провести. Думаешь, я совсем глупый? Это ты должен сказать мне ответ.

— О, какой коварный удар, — пожаловался небу Теппик.

— Рассчитывал поймать меня? — осведомился Сфинкс.

— Ничего подобного.

— Думал меня запутать, приятель? — усмехнулся Сфинкс.

— А почему бы и нет?

— Ладно, я тебя прощаю. Так какой же все-таки ответ?

Теппик почесал переносицу.

— Ключа я так и не нашел, — признался он. — И все же рискну. Это Человек.

Сфинкс сверкнул на него глазами.

— Ты уже бывал здесь? — спросил он тоном общественного обвинителя.

— Нет.

— Значит, подсказал кто-нибудь?

— Кто мог подсказать? Разве хоть одному человеку удалось разгадать загадку?

— Нет!

— Вот видишь. Кто же тогда мог подсказать?

Сфинкс принялся раздраженно царапать когтями камень.

— Иди-ка ты свой дорогой, — проворчал он.

— Спасибо, — поблагодарил Теппик.

— Буду признателен, если ты никому не расскажешь о том, что здесь случилось, — холодно произнес Сфинкс. — Не хочу отравлять людям удовольствие.

Встав на камень, Теппик запрыгнул на шею Верблюдка.

— Насчет этого можешь не беспокоиться, — ответил Теппик, пришпоривая верблюда.

Краем глаза он заметил, что губы Сфинкса безмолвно шевелятся, словно он с трудом пытается поймать какую-то мысль.

Не успел Верблюдок проковылять и двадцати ярдов, как сзади послышался оглушительный разгневанный рев. Мигом позабыв про этикет, а именно про то, что сначала должен последовать удар палкой, Верблюдок всеми четырьмя ногами оттолкнулся от земли.

И на этот раз не промахнулся.

Жрецы окончательно сбились с толку.

И не потому, что боги не слушались их, а потому, что боги их попросту игнорировали.

Боги никогда не отличались послушанием. Требовалось немалое умение, чтобы убедить кого-нибудь из богов Джелибейби послушаться вас, и жрецам приходилось крутиться, как белка в колесе. Так, например, столкнув камень с вершины скалы, вы можете быстренько обратиться к богам с просьбой, чтобы он упал вниз, — и эта просьба будет непременно удовлетворена. Точно так же на богов можно положиться во всем, что касается солнца и звезд. Удовлетворить просьбу о том, чтобы пальма корнями уходила в землю, а кроной — в небо, боги тоже с легкостью соглашаются. В целом, всякий жрец, который уделяет подобным вещам достаточно внимания, может гарантировать практически стопроцентный успех.

Тем не менее одно дело, когда вас игнорируют далекие и незримые боги, и совсем другое — когда же боги разгуливают у всех на виду. Волей неволей почувствуешь себя преглупо.

Почему они не слушаются? — вопрошал верховный жрец Тега, Конеглавого Бога Сельского Хозяйства.

Слезы текли по его лицу. Последний раз видели, как Тег сидел в поле, рвал колоски и тихонько хихикал.

Прочие верховные жрецы чувствовали себя ненамного лучше. Воздух двора стал синим от дыма ритуальных благовоний, а провизии скопилось столько, что можно было накормить несколько голодных островов, но боги продолжали вести себя по-хозяйски, обращаясь с людьми как с букашками.

Скопившиеся под стенами дворца толпы не собирались расходиться. Религия правила Древним Царством почти семь тысяч лет. И каждый жрец с необычайной отчетливостью представлял, что произойдет, если людям хотя бы на минуту придет в голову мысль, что правителя больше нет.

— Итак, Диос, — сказал Куми, — мы обращаемся к тебе. Каково твое слово?

Диос сидел на ступенях трона, мрачно уставясь в пол. Боги оказались ослушниками. Он это знал. Он слышал об этом. Но раньше это ровным счетом ничего не значило. Требовалось лишь свершать установленные обряды и давать своевременные ответы. Важны были не боги, а обряды. Ну а боги выступали в роли громкоговорителя — иначе кого слушались бы люди?

Пока он старался сосредоточиться, руки его невольно проделывали движения, предписанные Обрядом Седьмого Часа, следуя приказам нервной системы, неукоснительным и неизменным, как грани кристалла.

— Вы все испробовали? — спросил он.

— Все, что ты нам советовал, о Диос, — ответил Куми.

Он подождал, пока остальные жрецы обратят на них внимание, и уже громче продолжил:

— Будь царь здесь, он вступился бы за нас.

Куми перехватил взгляд жрицы Сардук. Он не обсуждал с ней сложившееся положение — да и что, собственно, обсуждать? Но у него было ощущение, что она ему сочувствует. Она сильно недолюбливала Диоса, однако не испытывала перед ним такого благоговейного трепета, как все прочие.

— Я уже говорил, царь мертв, — произнес Диос.

— Да, мы слышали. Однако тело так и не найдено, о Диос. И все же мы верим твоим словам, ибо их изрек великий Диос, и нам нет дела до злокозненных сплетен.

Жрецы примолкли. Ах, теперь еще и злокозненные сплетни. А ведь совсем недавно кто-то говорил всего лишь о слухах. Нет, определенно что-то тут нечисто.

— В прошлом не раз случалось подобное, — раздался голос жрицы. — Когда царству грозила опасность или река не разливалась вовремя, царь выступал посредником. Точнее говоря, его отправляли посредничать.

То, как она просмаковала последнюю фразу, недвусмысленно давало понять, что речь шла о путешествии в один конец.

Куми замер от сладкого ужаса. О да. Золотые были денечки. В некоторых странах, правда давным-давно, экспериментировали в области царственных жертвоприношений. Погулял, посидел на троне — дай теперь и другим развлечься.

— В критическую минуту, — говорила между тем жрица, — место царя на жертвенном алтаре может занять какой-нибудь высокородный государственный сановник.

Диос поднял искаженное мучительной судорогой лицо.

— Понимаю, — кивнул он. — Но кто тогда займет место верховного жреца?

— Выбор за богами, — пожал плечами Куми.

— Вряд ли, — поморщился Диос. — Сомневаюсь, что у них хватит мудрости сделать выбор.

— Оказавшись в Загробном Мире, покойник может сам обратиться к богам, — вмешалась жрица.

— Но боги все здесь, — возразил Диос, борясь с дрожью в коленях, не в силах отделаться от видения, в котором жрецы сопровождают его по центральному коридору, чтобы свершить Поднебесный Обряд.

Плоть его жаждала умиротворенного покоя там, за рекой. Оказаться там и больше никогда, никогда не возвращаться… Но сколько раз он обещал себе это.