Хранящие тепло - Елена Лагутина

Через пять минут Марина наконец засопела. Саша, погладив ее по голове, тихо встала с кровати, выключила свет, зажгла настольную лампу и, подавив зевоту, попыталась сосредоточиться на тексте. Корректорской работой она занималась все пять лет, прожитые в городе, теперь ставшем почти что родным. Первое издательство подыскала ей все та же Кристина, у которой в родном городе были кое-какие знакомства. Кристина же, еще до рождения дочери, подослала Саше первого студента, которому Саша помогала писать диплом. Вернее, не помогала, а просто писала сама. Кристина понимала, что Саше необходима специфическая работа, которая позволяла бы ей не слишком часто выходить из дома, не слишком часто попадаться людям на глаза. К тому же, появление на свет маленькой Маринки автоматически исключало все возможности устроиться на работу в ближайшее время. Несколько дней Кристина занималась исключительно этим вопросом, обзвонила и обегала десятки мест, но наконец-таки сумела найти хоть что-то подходящее. От материальной помощи, которую Кристина и Владимир могли бы оказывать Саше хотя бы в первое время, та категорически отказалась. Кристина не стала настаивать — в конце концов, нужно было дать возможность подруге снова почувствовать себя человеком, а не простым грузом на плечах близких, каковым Саша себя и считала все то время, пока была вынуждена существовать на средства Кристины. Но, с другой стороны, зная, как тяжело приходится Саше одной с маленьким ребенком, не могла удержаться по крайней мере от подарков маленькой Маринке. В каждый свой приезд — а приезжала Кристина почти каждый месяц — она привозила своей «племяннице» целую кучу одежды, игрушек, и огромный пакет, набитый фруктами, соками и сладостями. Дошло до того, что повзрослевшая Маринка, увидев Кристину на пороге, даже забывала иногда с ней здороваться, встречая ее вопросом: «А что ты мне привезла?» Саша ругала и Марину, и Кристину, а те, как две заговорщицы, дружно смеялись в ответ на ее брань и подмигивали друг другу.

Первые полгода Кристина приезжала одна, а потом настал день, когда Саша, открыв дверь, с удивлением увидела рядом с подругой Владимира. Через несколько минут она еще более непонимающими глазами смотрела на стол, уставленный бутылками шампанского, заваленный разного рода нарезками и деликатесами. А когда узнала о том, что причиной торжества является состоявшаяся накануне регистрация брака Кристины и Владимира, даже расплакалась. Впервые за долгое время Саша плакала от радости, смеялась сквозь слезы, ни на секунду не вспомнив о том, как багровеют ее шрамы в такие минуты.

Да, если бы не Кристина, Саше пришлось бы слишком тяжело. Хотя ей и без того приходилось нелегко: поскольку за корректорскую работу платили гроши, и чтобы содержать свою маленькую семью, работать приходилось очень много. Первые два года Саша работала исключительно по ночам, весь свой день без остатка отдавая дочери. Потом, когда Марина стала более-менее самостоятельной, стала работать еще и днем. Теперь Марина ходила в детский сад, а Саша просто стала работать больше, изо всех сил стараясь обеспечивать дочь, чтобы та не чувствовала себя в чем-то хуже других. К тому же, у Саши была и еще одна — второстепенная, не главная, но все-таки цель. Ни в чем не ущемляя Марину, она откладывала каждый месяц деньги на операцию. Сумма была немыслимой, но за прошедшие годы она, как ни удивительно, смогла накопить больше половины того, что требовалось.

Первое время Саша и думать не хотела о пластической операции. Ей казалось бессмысленным и нелепым убирать шрамы с лица, когда душа ее была покрыта еще более глубокими и ужасными шрамами. Но в тот момент, когда боль ушла, когда душа постепенно, день ото дня, стала освобождаться от струпов, Саша вспомнила о том, что говорил ей врач в больнице. К тому времени не только она сама, но и все те немногие люди, с которыми Саше приходилось общаться по работе, привыкли к ее лицу. Да и шрамы со временем стали намного бледнее, а некоторые, не слишком глубокие, даже побелели. Желание вернуть себе лицо проснулось у Саши внезапно, она и сама этого не ожидала. Она просто подумала о том, что у ее дочери могла бы быть красивая мама. Что ее мама могла бы не пугать детей, с которыми дружит дочка, как часто случалось, когда Саша ловила на себе испуганные взгляды, детские взгляды, которые не умеют скрывать правды. И она подумала — а почему бы и нет?

Она даже поговорила об этом с Кристиной. Кристина была удивлена, но в гораздо большей степени она была счастлива, по настоящему счастлива за Сашку, которой все-таки удалось, пусть спустя годы, наконец примириться с собой и поверить в то, что жизнь продолжается. Безусловно, Саша изменилась. От той наивной девушки, вечно витающей в облаках, даже и следа не осталось. И все же новая Саша нравилась Кристине ничуть не меньше, а даже больше той, прежней. Ее любовь к поэзии никуда не исчезла, но было заметно, что теперь Саша отнюдь не считает поэтические измышления нормой жизни, принимая жизнь такой, какая она есть. Фотография Марины Цветаевой, так безжалостно смятая Сашей в тот роковой вечер, так и не разгладилась, несмотря на все старания Кристины, прихватившей измятый картон с собой в Михайловку. Теперь эта фотография лежала в дальнем ящике стола, а вместо нее вскоре появилась новая фотография в рамке, под стеклом. А вот книга Джеймса Барри так и осталась лежать на тумбочке. Вернувшись, Кристина убрала ее в шкаф, не решаясь спросить у Саша — может, привезти? Но Саша молчала, не вспоминала, и Кристина решила, что Питер Пен ее подруге больше не понадобится. В глубине души Кристина была даже рада тому, что эти «пропавшие мальчики», фактически исковеркавшие подруге жизнь, больше никогда не будут владеть ее воображением. Глупо, конечно, было обвинять в случившемся Питера Пена, но Кристина с каким-то детским упрямством продолжала с неприязнью думать об этом вымышленном персонаже детской книги. Спустя недолгое время, случайно наткнувшись на эту книжку, она выложила ее из шкафа и на следующий же день подарила племяннице Владимира, десятилетней Даше, которая очень любила читать и приняла подарок с большим удовольствием.

Когда Саша робко заговорила об операции, Кристина тут же предложила ей свою помощь. Гонорара за три-четыре книги почти хватило бы на то, чтобы дополнить недостающую сумму, да и Владимир, сменивший вскоре после трагических событий работу в училище на бизнес, прилично зарабатывал. Они могли бы помочь, но Саша деликатно и вместе с тем настойчиво отказалась от помощи, не желая ничем обременять подругу, перед которой и без того испытывала до сих пор глубокое чувство вины. Да, Кристина немало помучилась с ней в тот трагический период ее жизни, немало «добрых слов» выслушала в свой адрес. Сама Кристина уже и думать об этом забыла, а Саша даже теперь, спустя пять лет, часто вспоминала и ругала себя. Если бы не Маринка — может быть, она так и осталась бы на всю жизнь этаким бездушным монстром, способным отвечать на добро и сочувствие лишь издевательствами и криками. Марина изменила Сашу, заставила ее остановившуюся жизнь продолжаться.