Инструктор спецназа ГРУ - Андрей Воронин

Желающих посмотреть на это диво пока не было ввиду ночного времени, но старший сержант Ковалев, глядя на дисплей ворованного «Ролекса», болтавшегося на золотой цепочке прямо у него перед глазами, ни капельки не сомневался, что вскорости желающие появятся, причем в большом количестве.

— Не пойму, зачем ты их раздел, — недовольно сказал Мещеряков, ерзая на заднем сиденье: мешал упиравшийся стволом в ребра автомат. — Ребячество какое-то. И потом, я не уверен, что стоит так унижать человеческое достоинство.

— Во-первых, — неожиданно сухо ответил Илларион, не отрывая взгляд от дороги, мне плевать на их человеческое достоинство. Кстати, я сильно сомневаюсь, что они его имеют или хотя бы знают, что это такое. А во-вторых, — добавил он уже своим обычным голосом, — противника надобно дразнить и всячески выводить из равновесия. Если его как следует взбесить, есть шанс, что он потеряет голову и наделает ошибок.

— А куда это мы едем? — поинтересовался Сорокин. — Нам же, кажется, совсем в другую сторону.

— В другую сторону нам не надо, — сказал Илларион. — В другой стороне находится дача Северцева, а нам троим там делать нечего. Миром нам туда не попасть, а устраивать штурм, не убедившись, что Климова именно на этой даче, вряд ли разумно. Поедем-ка мы к Рябцеву, пока он домой не ушел. Я правильно еду, полковник?

— Пока правильно. Только дайте эту гниду мне. Я сам с ним потолкую.

— Годится. Андрей, ты не в курсе, кто сегодня дежурит в казарме?

— В какой казарме?

— В казарме нашего учебного центра.

— Ты рехнулся, Илларион. Ты окончательно спятил. Что ты задумал?

— Не валяй дурака, Андрей, ты же прекрасно знаешь, что я задумал, — это видно по твоей реакции. Между прочим, это говорит еще и о том, что и ты задумал то же самое, только стесняешься признаться.

— Но это… Это просто неслыханно!

— Ну да? А кто поднял по тревоге два взвода, чтобы найти свою самую первую, горячо любимую машину?

— Ну, это когда было… — смутился Мещеряков.

— Уже в этом столетии, — сказал Илларион. — Ведь как вышло, — продолжал он, адресуясь к Сорокину. — Купил это однажды майор Мещеряков «москвич»…

— Я тебя убью, Забродов, — пообещал Мещеряков.

— Ладно, — сказал Сорокин, — в общих чертах мне уже все ясно.

— Но детали-то, — взмолился Илларион, — детали! Ах, какие были детали!

— Вот сволочь, — вздохнул Мещеряков. — Позвонить, что ли, Жангалиеву?

— Давай, — откликнулся Илларион. — Пускай послушает по телефону. Пусть знает, с каким орлом ему придется иметь дело!

Мещеряков плюнул и обиженно замолчал.

— Ну брось, Андрей, — сказал Илларион через некоторое время. — Ну что ты, как маленький? Ну я же молчу. Ты бы хоть полковника постеснялся. Слышишь?

— Слышу, слышу, — откликнулся тот. — Задумался просто. Давно я в деле не был. Прямо молодость вспоминается. Помнишь?

— Помню. Ты мне уже тогда надоел.

— Ну это еще вопрос, кто кому надоел. Командиру дивизии мы с тобой, кажется, надоели оба.

— Да он и не скрывал, — рассмеялся Илларион.

— Как это он нас тогда называл?

— Рыцари плаща и кинжала, алкоголики в законе… всего уже и не упомнишь. Может, ты вздремнешь?

— С чего это такая забота?

— А ты всегда, когда тебя развозит, начинаешь молодость вспоминать. Так может, все-таки приляжешь?

Сорокин, не сдержавшись, громко заржал. Мещеряков снова плюнул, надулся, подумал и засмеялся тоже.

Руководствуясь указаниями Сорокина, Илларион отыскал отделение милиции, в котором окопался Рябцев, и остановил машину на стоянке для служебного транспорта.

— А птичка-то, похоже, упорхнула, — сказал Илларион, окидывая взглядом погруженный во тьму фасад здания, на котором светилось лишь одно окошко — там, по всей видимости, кемарил дежурный.

— Вряд ли, — сказал Сорокин. — У него сейчас пора горячая, сенокосная. И потом, у него кабинет окнами во двор.

— Все-то ты знаешь, — покачал головой Мещеряков.

— А я к этому слизняку давно присматриваюсь. Пошли, что ли, или так и будем здесь сидеть?

— Пошли, — сказал Илларион. — От ночи уже, считай, ничего не осталось, а у нас еще работы…

— А мне, между прочим, завтра на службу, — напомнил Мещеряков.

— А что тебе не нравится? Ты действуешь в рамках порученного тебе служебного расследования, — сказал Илларион. — Разве нет?

— В общем-то, да. Только спать чертовски охота.

— Погоди, вот приедем к Северцеву, сон как рукой снимет, — пообещал Илларион.

Они поднялись по широким ступеням, и Сорокин уверенно наткал на кнопку звонка справа от входа. Звонить пришлось долго, но старания не пропали даром за стеклянной дверью возник заспанный лейтенант. Он подошел к двери вплотную и вопросительно уставился на ночных гостей, явно не собираясь открывать.

— Ну, полковники, — сказал Илларион. Мещеряков и Сорокин достали свои Удостоверения и, открыв, прижали книжечки к стеклу. Лейтенант, щурясь, вгляделся и засуетился, отпирая замок.

— Как хорошо быть генералом, — пробормотал Илларион.

— Рябцев еще здесь? — начальственным тоном спросил Сорокин.

— Да вроде бы еще не выходил, — сказал лейтенант, с сомнением глядя на часы. — Сейчас я позвоню по внутреннему…

— Я тебе позвоню, — сказал Сорокин. — Далее и не думай. Мы хотим сделать капитану сюрприз.

— А в чем, собственно, дело?

— А дело в том, лейтенант, — доверительно сказал Сорокин, — что Рябцев ваш — шкура, и если ты с ним заодно, лучше беги, пока мы с ним разговаривать будем. Потому что когда мы спустимся, бежать будет уже поздно.

— С чего это я побегу, — обиделся молоденький лейтенант. — Вы это серьезно, товарищ полковник?

— Серьезней не бывает.

— Так, может, помощь нужна?

— Неси службу и забудь, что мы здесь были.

— А вы его не… того?

— Не волнуйся, парень. Мы смирные. Хочешь, оружие сдадим?

— Да ладно…

Они поднялись на второй этаж по лестнице, хранившей на себе тот не поддающийся точному описанию отпечаток казенщины, который с начала времен отличает все присутственные места, и двинулись по длинному, тускло освещенному коридору.

— Три мушкетера наносят визит миледи, — сказал Илларион.

— А что, — оживился Мещеряков, — похоже. Только вот Рябцев, по-моему, на миледи не тянет.

— Лет на десять строгого режима он тянет, — сказал Сорокин. — А то и на все пятнадцать.

— Милицейские полковники начисто лишены романтики, — печально констатировал Илларион.

Сорокин оставил этот выпад без внимания, поскольку перед ними уже была дверь рябцевского кабинета. Полковник без стука распахнул ее и шагнул через порог. Илларион и Андрей скромно держались позади.

Копавшийся в сейфе Рябцев вздрогнул и обернулся. Увидев вошедших, он длинно и очень витиевато выругался, захлопнул сейф и выпрямился, глядя через плечо полковника Сорокина на Забродова, который радостно улыбался, словно встретил старинного друга.

— Здорово, Рябцев, — сказал Сорокин. — Горишь на работе?

— Здравия желаю, товарищ полковник. Что это вы так поздно? И в такой странной компании…

— Не кривляйся, Рябцев. И не лезь в стол — выстрелить все равно не успеешь.

Рябцев убрал руку из ящика стола и криво улыбнулся.

— Что-то я вас не пойму, товарищ полковник.

— Сейчас поймешь, шкура. Я тебе все очень доходчиво объясню. Только сначала ты мне скажешь, где Климова.

— Какая Климова? Ах, эта… Дома, наверное, где ж ей еще быть?

— Брось, брось, Рябцев. Чтобы тебе было легче вспомнить, могу тебе сказать, что у нас имеется доказательство непричастности Забродова к убийствам. Быков, видишь ли, вел дневник, в который записывал имена и адреса намеченных жертв. Имя Забродова там тоже упомянуто, так что все твои старания выбить из Климовой нужные тебе показания — не более, чем мартышкин труд.

Рябцев на минуту задумался, а потом усмехнулся и покрутил головой.

— Чепуха. Даже если этот мифический дневник существует, из этого вовсе не следует, что Быков действовал в одиночку| И то, что имя Забродова внесено в список намеченных жертв, говорит лишь о давно назревавшем конфликте. Быков ведь и пытался его убить, это показала Климова. Так что Быкова Забродов застрелил, возможно, в целях самозащиты… и правильно сделал, таких и надо убивать. Но это не освобождает его от ответственности за ранее совершенные преступления. Та же Климова дала показания, из которых прямо следует, что Забродов и Быков были сообщниками. Вкупе с обнаруженными на квартире Забродова уликами это доказывает его виновность. И я не понимаю, товарищ полковник, как вы могли связаться с этим отребьем. Неужели вы ему поверили? Завтра Климова подпишет свои показания, и вам все станет ясно…

— Блестящая речь, — сказал Сорокин. — Тебе бы прокурором работать, в суде выступать, а ты тут штаны просиживаешь. Не подпишет Климова показания, даже не надейся. А вот те два сержанта, которых ты послал в Тушино, я думаю, уже утром начнут выдавать на-гора весьма интересную информацию. Тот, что постарше, может быть, и поломается для порядка, а с молодым, я думаю, проблем не будет.