Отважный герой, нежные поцелуи - Джил Грегори

— Д-доброй ночи, — пробормотала она наконец, потому что Бекки смотрела то на Уэйда, то на нее.

— Приятных снов, принцесса.

Он открыл перед ней дверь, голова у нее закружилась, но ей все же удалось войти в комнату и запереть за собой дверь.

Она боялась, что, едва она закроет глаза, ей приснится Доминик Трент, но всю ночь ей снился Уэйд Баркли. Его ласковая улыбка, низкий спокойный голос и решительный взгляд горячих синих глаз.

«Ни в коем случае не влюбляйтесь в ковбоя».

— Слишком поздно, миссис Каспер, — прошептала Кэтлин еле слышно среди глубокой ночной тишины. — Боюсь, что я уже влюбилась.

Глава 19

В течение нескольких дней Кэтлин удавалось избегать Уэйда. Она знала, что он хочет расспросить ее о Доминике Тренте, но у нее не было ни малейшего желания обсуждать с ним эту неприятную тему. Трент — это ее проблема, и только ее. Также не была она готова признаться себе в своих чувствах к Уэйду, человеку, который оказался на ее месте в доме на ранчо «Синяя даль» и в жизни Риза Саммерза. Поэтому она занималась тем, что показывала Бекки окрестности и помогала ей привыкнуть к жизни на ранчо.

Она была удивлена и польщена количеством посетителей, являвшихся, чтобы навестить ее сестру. На ранчо побывали Эдна, Уиннифред и еще несколько леди из швейного кружка с корзинами, полными разнообразного печенья и коржиков, Луанн привезла познакомиться с Бекки двойняшек Моргенсенов, Кэти и Бриджет, а Элис Тайлер приехала лично пригласить всех на танцы в честь Майского дня, которые они с мужем устраивали каждый год.

Эдна Уивер, верная своему слову, дала званый обед в честь Бекки и предложила девочке после десерта развлечь присутствующих пением. К удивлению Кэтлин, ее сестра была счастлива. Нисколько не смущаясь, она согласилась, попросив Кэтлин аккомпанировать. Кэтлин заиграла, а Бекки села рядом на скамеечку с вышитыми подушками и чистым приятным голоском запела «Мой старый дом в Кентукки».

Даже Франческа, всегда обращавшаяся к Кэтлин с вежливой сдержанностью, повеселела при появлении на ранчо «Синяя даль» новой гостьи и проводила теперь послеполуденные часы за выпечкой всевозможных кексов и пирогов, чтобы раздразнить аппетит Бекки, выздоравливающей после лихорадки.

Но тем не менее Кэтлин не переставала ежедневно вглядываться в горизонт, ожидая, что появится высокий человек с жестокими бесцветными глазами. Трент добрался до Даймонд-Спрингса, почему бы ему не появиться и на ее пороге?

Дважды она ездила верхом и практиковалась в стрельбе — один раз с Джейком, у которого всегда был такой вид, точно он хочет ей что-то сказать, но забывает, что именно, и один раз с Дерком, который показал ей способы стрельбы не только из дробовика, но также из маленького «дерринджера» — короткоствольного крупнокалиберного пистолета, который дал ей Уэйд, когда они вернулись из Бивер-Джанкшена.

— Носите его при себе каждый день и кладите рядом по ночам, — вот все, что он сказал, вручая ей «дерринджер».

Дерк же, услышав это, заметил, что раньше, когда он был охотником, всегда прятал на себе по меньшей мере два пистолета, и дал ей весьма полезные советы насчет пользования «дерринджером».

Поскольку Ник после того, как нашлась Бекки, продолжил выслеживать угонщиков скота, за стол по вечерам они садились только втроем. В присутствии Бекки Уэйд избегал разговоров о Доминике Тренте, большую часть обеда развлекая ее рассказами о жизни на ранчо, своем детстве с Ником и Клинтом, о том, как однажды Маркиз загнал на дерево медведя.

Кэтлин оставалось только удивляться, как легко Уэйд находил общий язык с ее сестричкой. Она хотела предупредить Бекки, чтобы та не очень-то привязывалась к Уэйду, Маркизу, вообще к чему бы то ни было на ранчо, поскольку они проживут здесь недолго, и не смогла. Кэтлин никогда еще не видела сестру такой счастливой и оживленной. Ее маленькая Бекки, вечно боявшаяся собственной тени, высвободилась из своей скорлупы после побега и пережитых приключений.

На третий вечер, спустя некоторое время после того, как Кэтлин уложила Бекки спать в комнате для гостей, она зашла на кухню. Комната находилась с другой стороны холла, недалеко от ее спальни. Кэтлин сидела у стола в шелковом пеньюаре персикового цвета, глядя на чашку чая, который заварила для себя, но не притрагиваясь к нему.

За окном стояла ночь, тихая и темная. На небе не горела ни одна звезда, и смутный полумесяц бросал синий свет на кроны сосен. Откуда-то донесся лай койота. Второй ответил ему, потом к ним присоединились другие.

В доме все стихло. Франческа ушла в свою комнату, выходившую окнами на огород. Уэйд вечером уходил в дом работников, где играли в карты, но Кэтлин давно уже слышала, что он вернулся и прошел к себе через холл мимо ее комнаты. Сейчас он тоже, наверное, лег.

Даже Маркиз спал в кабинете Риза на коврике под письменным столом. Это было его любимое местечко, сказал ей Уэйд, когда она только что приехала на ранчо «Синяя даль». Ризу вечно приходилось исхитряться, чтобы не наступить на собаку, вставая из-за стола, но Маркиз спал безмятежно, исполненный несокрушимой уверенности, что его сон никто не потревожит.

Маркиз доверял своему хозяину. Риз доверил Уэйду взять на себя заботы о ней и о ранчо. Она же не доверяет никому на свете, кроме Бекки.

Или доверяет? Кэтлин снова уставилась на чашку с чаем, вспомнив, как инстинктивно бросилась искать Уэйда, узнав об исчезновении Бекки. Как увидела его скачущим по краю каньона, когда бандиты стреляли в нее, и в тот же миг поняла, что спасена. Как позволила ему целовать себя, прикасаться к себе и обнимать так, словно он желал слиться с ней в одно целое, даже когда рассудок ее подсказывал, что нужно бежать.

Чай простоял перед ней почти четверть часа, а Кэтлин так и не сделала ни одного глотка.

Наверное, уже остыл.

Услышав шаги позади себя, она не обернулась. Она и так знала, кто это.

— Не можете уснуть?

Низкий голос Уэйда был тверд и спокоен, как всегда, и от этого голоса внутри у нее все затрепетало, грудь заныла.

— Да, что-то не спится. — Голос ее оказался более низким и хриплым, чем ей того хотелось бы. Она откашлялась. — А вы?

— Мысли одолели.

Она повернула голову, ее распущенные золотистые волосы падали вдоль лица. Уэйд вошел в кухню, янтарный свет лампы упал на него, и она увидела, что он стоит босиком, в холщовых штанах, на плечи наброшена незастегнутая клетчатая рабочая рубашка. Больше на нем ничего не было. Его кожа блестела в свете лампы, как начищенная бронза, и Кэтлин не могла отвести взгляда от мощного мускулистого торса.

Чтобы оторваться от этого зрелища, она схватала чашку и принялась пить чай. Он был холодный и горький — Кэтлин забыла положить сахар, — но она выпила всю чашку, лишь бы не смотреть на Уэйда.